Вечный зов (фильм 1, 1973-1983 год). Цитаты и фразы из телесериала
«Ве́чный зов» — цикл из двух многосерийных телефильмов
(мини-сериалов), снятых на киностудии «Мосфильм» по заказу Центрального
телевидения в период между 1973 и 1983 годами режиссёрами Владимиром
Краснопольским и Валерием Усковым по сценарию Анатолия Иванова и
Константина Исаева по мотивам одноимённого романа Анатолия Иванова.
Все фразы и цитаты
1 серия
ВЕЧНЫЙ ЗОВ
1 серия
СТАРШИЙ БРАТ
- Упадешь.
- Не упаду.
Смотри, Ванька,
солдаты с фронта идут.
Айда в деревню!
Солдаты, солдаты!
Панкрат! Панкрат.
Ничего, ничего. Живой!
Живой!
Господи!
Слава Богу, со свиданьицем, Панкратушка!
Здравствуйте.
Никак Демьян?!
Здоров, Захарыч!
Здравствуй, сосед!
- Здравствуй, мать!
- Здравствуй, сосед!
- Всё молодеешь!
Жива, слава Богу.
Никак ты, Демьян?
Живой! Радость-то какая!
- Тебе-то какая радость?
- Господи!
- Так ведь сосед ты мой.
- Сосед...
Может, ты мне по-соседски ногу
вон от своего мужика переставишь?
- Бог с тобой, что ты говоришь!
- Здорово, Демьян!
Здорово.
Демьян! Ты хоть сына-то признай!
Кирюш, айда сюда!
Ну что, оглох, что ли? Иди сюда, Кирюш!
Смотри, Кирюша, батя твой!
Вырос, стало быть.
Ступай вперед, Киря.
Матке скажи, пусть героя встречает.
Ступай!
Тяжко теперь будет Демьяну.
И до войны перебивался с хлеба на квас.
- А теперь и подавно.
- Силантий. Панкрат!
Вы вот что, заходите,
как свечереет. Гулять буду!
Деньжата есть. Вона
сколько нога стоит!
Япошка,
он росту мелкого.
Ну, к примеру,
ну вот... как Федька.
Да. Но вояка! Как закричит "банзай",
это значит по-ихнему "ура" называется,
так ппоминай всех святых! Да.
Всыпали они нам.
Но мы с Демьяном тоже!..
Дядя Панкрат.
А дырка у вас от креста?
Окрестил меня япошка. Окрестил.
Ничего! С пулей тоже можно жить.
Ну-ка, помогите.
Вот так. Давай сюда, вот сюда.
- Здорово, дядя Демьян. - Здорово.
- Антон.
- С цыганами связался? Ты чего батя, это Федька...
- Цыц!
Я тебя, сукин кот, в
Николаевск к брату отправлю!
Пусть поучит маленько!
Задницу кнутом ободрать,
а потом к брательнику!
Хитрые больно все стали.
А ну-ка,
ать-два, ать-два. Ать-два.
Ать-два.
Ать-два. Ать-два.
Кру-гом! Ать-два.
Да я теперь
не дурак.
Вот он крест - за храбрость даный.
Ну-ка дайте!
- Хватит, Фетька, ну хватит.
- Сиди. Пошел!
Ну-ка, дай я прыгну.
Повыше, повыше поднимись.
Ура-а-а-а! Свалили все-таки.
Ставь его! Ставьте на голову. И раз! И два!
Не вырывайся! По шее получишь!
Только голос дрожит и не смеет
Нанизать на аккорды слова...
Егорка, будя!
С этой маленькой старой гитарой
Я смеялся, и плакал, и пел.
И за песней, за струнной забавой,
Оглянуться на жизнь не успел.
А теперь даже песен не стало...
Господи, благослови!
Жизнь мимо прошла. И осталась вот эта гитара
Долгим вечером плакать со мной.
О-о-о! Кавалер.
Ну, садись.
Почаевничай с нами. Уважь.
Покорнейше благодарим, Михал Лукич!
Тоща она у тебя стала, Михал Лукич.
Болезнь ее грызет.
А ты что, лечить ее пришел?
Никак нет.
Насчет службы я, Михал Лукич!
Какой ты работник без ноги?
Оно так, Михал Лукич.
Работать мне не сподручно.
Но служить можно.
Ишь ты!
Служить, стало быть, можно.
Так точно!
Ладно.
Ладно, Демьян.
Раз кавалер ты у нас,
дам тебе по убогости
твоей службу легкую.
Это куда ж, Михал Лукич?
А будешь на заимке у меня жить -
в Огневских Ключах.
Самогон курить. И как только
вожжа мне под хвост попадет,
чтоб всё наготове было!
Оно вроде, значит,
смотрителя при всем
этом самом ставлю тебя.
А коль перепьюсь,
сударушки мои на тебя не обзарятся.
Что кавалера обижаешь,
Бог тебя простит, Михал Лукич.
А с какого боку я тебе удобней,
этого ты и сам еще не знаешь.
Вот как?
Ну-ка, ну-ка.
Выгода твоя в том, Михал Лукич,
чтобы главным смотрителем меня поставить
над всем твоим хозяйством.
Окромя торговли, конечно.
Ты чего, дурак, мелешь?
Очумел?
Был дурак, да весь вышел.
Богатства у тебя, Михал Лукич,
не менее, чем у других
господ. А около богатства
цепной пес должен состоять.
А где он у тебя? Нету!
Лучше меня не найдешь.
Так.
Ну а воровать сильно будешь?
Не без этого, ежели без утайки.
Медведь без выгоды
живет, а я человек. Да только
на копейку сворую, а на
червонец прибыли принесу.
Михал Лукич, ты
бери меня, не упускай!
Да... Интересный ты с войны вернулся.
- Чему обязан?
- Ты уж извини, Михал Лукич,
в Шантаре цыгане коней покрали.
След сюда к вам
в Михайловку повел.
Федька, Федька, ведь
правда, жандармы приехали!
Иди отсюда, не наводи на грех
меня, а то и ты получишь.
Тетка Устинья! Тетка Устинья!
А Федька там опять Ваньку бьет!
Кара моя небесная! Ну я им сейчас покажу.
Ешь землю, гад!
Будешь знать, как толкаться.
Федька!
Опять меньшого треплешь. Я тебе че говорил?
Че говорил? Забыл!
Забыл! А зачем жандармы заявились?
Конокрадов ловить будут.
Вот скажу жандармам, что ты
цыганам помогаешь, будешь знать!
- Ах, так ты.
Опять драться, изверги.
- На пять лет старший.
- Так его, мамка.
Он намедни мои штаны в Громотухе замочил.
И узлом завязал!
Да еще потихоньку к цыганам ходить взялся.
- А ты видел?
- Видел! - Господи, цыгане еще
навязались на мою
голову. Да я вас, неслухов!
Чтоб вас кикимор посередке скрутил.
- Мамань. Ну что ты?
- Братья ведь родные!
Вот! Я же говорил, жандармы идут.
- Поликаша, любимый!
- Зорица.
Уходит табор.
- Прощай!
- Не пущу. - Не надо.
Отец убьет меня,
а не отдаст за тебя, за
русского. Я же - цыганка.
И знаю наши обычаи. Прощай!
Но я тебя больше жизни люблю.
Я тебя никому не отдам!
И не бойся никого!
Прощай... Уходи.
Уходи, Поликарп.
Налево, дяденьки.
Там топь и болото.
- Сроду не найдут. Я все вокруг знаю.
- Ну шевелись. Спасибо, парень.
Антошка, давай к нам
в табор. У тебя душа цыгана. Женим тебя!
У нашего вожака ух какая дочка есть!
Да я бы что?
Матка не отпустит.
Антошка! Бросай свою деревню.
Давай к нам, в табор!
Погуляем!
- Поликашка? - Ты что?
Опять цыганам лошадей прятать помогаешь?
Ну-ка пошел домой!
Вот отец узнает, он тебе уши-то надерет.
И я тебе еще по шее добавлю!
- Ты че, Поликарп?
- Понял?
Ишь, конокрад какой выискался!
А ты?
У меня тут дело одно
есть. Не твоего ума.
Пошел, говорю, пошел!
А-а, дружок.
Соскучился! Ну-ну.
Ну как там?
Все приготовил, Михал Лукич.
Хорош!
Иди, иди. Иди с Богом, Панкратушка.
Не дам я тебе работу.
Так как же? Демьян, я ведь...
А ты на Пасху, помнишь?
Не послушал ты
меня. А землица сохла.
Так-то мы с Михал Лукичом по миру пойдем.
Далеко еще вам до сумы-то,
как нам до Господа Бога.
Вон ты как?
А ну, пошел, сказано!
Ну гляди, Демьян!
Напужал!
А ну гуляй, гуляй. Гуляй,
пока честью просят.
Э, э, вы куда это,
бродяги, поперли? Куда?
Кому сказано?
Здорово, дядя Миша!
Жив, стало быть, Поликашка.
А говорили, цыгане тебя пристукнули.
Мать уж выла по тебе.
Да ты еще с кралей.
Стало быть, хват.
А чего ко мне пожаловал?
- Работу ищу. - Работу!
А чего ж не шел, когда звал?
Тогда не с руки было.
Ну, не знаю,
что и делать с тобой?
Работа у нас бедная.
Подойдет ли?
Ты цыган теперь почти.
Тебе сподручней больше петь,
плясать.
Ну а чего ж не сплясать, коль придет охота?
Ну вот и пляши!
А я погляжу.
Ну давай.
Да что я тебе, скоморох, что ль?
Покорись, сынок.
Кормилец ведь наш - Михал Лукич.
Михал Лукич, пожалей, оголодали!
Какой пляс без музыки?
Никудышному танцору завсегда
иль музыки не хватает,
или ноги мешают.
Музыку найдем.
Ну как, Поликашка?
Спляшешь, стало быть?
Покорись, сынок.
Чего рты порззевали, а ну работай!
Ну, пляши.
Ну, давай!
Ну-ну.
Так и быть.
За это могу и осчастливить вас.
Пошлю тебя, Поликашка,
приказчиком в лавку.
В Шантару.
А она
экономкой у меня будет. На заимке.
Что?
Она жена моя.
Я за нее на нож полез, а ты мне...
Ой, Поликарп.
- Не надо. - Я тебе брюхо твое...
В шею! В шею его!
Собак! Собак спусти, Демьян!
С голоду будешь дохнуть - сам приведешь!
За ворота его! За ворота взашей.
Антоха. Ну, Силантий, гляди.
Шкуру живьем спущу с
твоего Антона. Гляди у меня.
Ты уж, Митрофан, смотри за ним.
- Давай, Антоха.
- Поглядывай.
Сынок. Антошенька,
сыночек, возьми вот.
Ты смотри, дядьку
Митрофана-то слушай. Не балуй.
Ну ладно, мам.
Ну будет. Будет. Поехали.
Будь здоров.
А ты не поддавайся ему, Иван.
Садись. Ты, Митрофан, построже с ним.
Ты мне брат родной,
так будь ему вместо отца.
Учи его, учи.
Ничего, он с моим Григорием сдружится.
Ты пригляни за ним там в городе.
- Щенок он еще.
- Поехали! Ну!
Так ему и надо. Гаду белобрысому.
А разве он гад, Антоха-то?
А кто же он?
Кто мне чертиков на
морде рисовал, пока я спал?
Нет, он хороший.
Многоуважаемые брат
Силантий, кума Устинья.
Кланяются вам родственники
ваши - брат Митрофан,
супруга его Ульяна и сын Григорий.
- Григорий! - Во первых
строках своего письма
сообщаю, что мы доехали до
Новониколаевска,
слава Богу, благополучно.
Антошу, сына вашего
пристроили, хотя и через
великие трудности,
в наше депо рабочим.
Сейчас ходит он на работу,
однако ж без желания
под большим моим и
Гришкиным принуждением.
- Боже мой, Силантий. - Читай, читай.
А ежели по всей правде сказать, то
мы с Антошкой
вашим с греха сбились.
Хулиганичает он. Со всяким отребьем
городским компании водит,
в карты с ними играет.
- Силантий!
- Ширмач проклятый!
- Силантий.
- Ну что заладила: Силантий, Силантий.
Ну, погинет же наш Антошка!
Антошка не погинет.
- Он не такой.
- Отпиши ты им, Панкратушка,
что, мол, батька с маткой извелися.
Много он думает о батьке с маткой?
И в кого уродился?
Вражина несчастная.
И эти двое в его же будут.
Ширмачи, такие же, как Антошка.
Не, Антошка хороший.
Антон!
Антошка.
Не ходи туда. Антон, прошу тебя.
- Я ведь знаю.
- Что ты знаешь? - Ну куда ты.
Ты деньги хочешь достать, Петьке отдать.
А хоть бы и так, тебе-то что?
Не ходи, Антошенька.
Не надо.
- А, должничек.
- Здорово, Петька.
- Сыграем?
- Иди ты со своими картами.
Отыграется. Тузы и десятки пойдут.
Денег пока нет.
Я опять в долг поверю.
Я долг больше не играю.
А где возьмешь-то?
Мое дело.
Антон, прошу тебя. Я с мамкой стирать буду.
Все деньги тебе отдам.
Не ходи, Антон! Прошу...
Антон! Ну что встала, догоняй.
Эх, скука, Лизка. Хоть ложись
у порога и вой!
А пойдем со мной!
Вот я тебя к корыту
поставлю, два узла постираешь,
- скука сразу пройдет. Пойдем.
- Пошла ты!
Спасибочки, дяденька.
Извозчик, извозчик.
Ты моя прелесть! Душечка!
Прошу.
Трогай!
На свои! На свои гуляю!
- Пусти!
- Посуду бить будешь дома!
- Не бей!
- Я тебе покажу!
Правов! Правов таких не имеешь!
- Какие права еще?
- На свои! На свои гуляю!
Ухарь нашелся! Дома
посуду бить будешь!
Я тебя сгною-ю-ю!
Ты у меня навоз навоз пожуешь!
Гулять хочу! Гулять!
Исправнику жаловаться буду!
Гулять! Гулять хочу!
Вставай! Чего тут
валяться, еще ушибить могут.
Ты кто есть? Не желаю.
Ну, я вас легонько, помаленьку.
На свои гуляю! Всех, всех расшибу!
Гулять! Я тебе душу порву!
- Так я вас отведу.
- Гулять! Всех разорву!
Ты что? Ты что по карманам лазишь?
- Да ты че?
- Грабят! Караул! Полиция!
Жигана поймали!
Бей его, не жалей! Бей его!
Сюда, Гриша.
Вон он, Гриша.
Ну ладно.
- Вы что мальчишку уродуете?
- Жигана поймали!
Какой он жиган? Он наш! С депо!
Полиция!
Антон, стой! В лавку
давайте. Быстрее, быстрее!
За мешки давай!
Кто там?
Ты чего, Петька?
Да я о мешки споткнулся.
Двери не забудь закрыть.
Мальчик, тут никто не пробегал?
Вон туда. В проходняк двое шмыгнули.
Молодец, Петька!
А ты-то,
куда совесть свою запрятал?
Если в тюрьму садиться, так хоть за дело.
За стоящее!
Где оно, стоящее? Тупо молотком махать?
А что? Вот сегодня
зубило пригодилось.
При случае и молоток
сгодится.
С какой стати, говоришь,
обыскать решили?
Так ты ведь, батя, сегодня дядьке Анисиму
шрифт передавал. Я-то ведь видел.
Ну, стало быть, еще мог
кто-то видеть. Верно?
Потом поговорим.
Здравствуйте.
Устал? Ну ничего, скоро
на паровоз перейдешь.
Батя договорился.
Митрофан. Поди-ка!
Опять у Антона в пиджаке нашла.
Как ты нас нашел, Иван Михалыч?
А меня одна девчушка довела.
В соседях, видно,
живет. Отчаянная такая!
- С косичкой?
- Ага. - Так это ж ухажерка вот его.
Лизка!
Водой не разольешь.
Отец ее с батей в депо вместе работали.
А я к тебе по делу, Митрофан Иванович.
Делу время найдем.
Антон. Ты куда, не евши? Так всегда.
Опять с улицы драный воротится.
Да ведь понял же он, что не хотят
говорить при нем, опасаются его.
Разве ему не обидно?
Который раз ко мне с вопросами пристает.
А как не опасаться? С
самой швалью компанию свел.
Погубит всех.
Мало мне горя с вами со всеми.
Так тут еще трясись.
Отправил ты бы его,
Митрофан, обратно к отцу.
Без подпорок парень.
Ну вот вы и дайте ему подпорки.
- Легко сказать. - Господи.
Сейчас придет.
Опять в карты режется!
Митрофан Иванович, эти листовки
на мыловаренную фабрику.
- Можно? - Проходи, садись.
А эти товарищам из депо отдашь.
Игрок!
- Здорово, игрок! - Здрасьте!
- Проигрался? - Да нет, не очень.
Ну чего?
Чего, говоришь?
Ты понимаешь, зачем я тебя позвал?
Да уж наверняка, не в карты играть.
Ну почему ж?
Можно и в карты сыграть.
Вот только карт нет.
Ошибаетесь, дядя, карты найдутся.
Перекинемся?
- Попробуем. - На интерес или как?
Ну, давай примеряемся сначала.
- Ну примеряемся. - Давай, сдавай.
Карту.
Еще.
Хватит. Себе.
Ну?
Перебор.
Григорий говорил, хочешь с нами работать.
А че б я пришел?
Была - не была! Давай еще!
Себе. Себе, не вам.
Перебора не дам.
Очко!
А ты понимаешь, чем мы занимаемся?
- Не дурак. - Я вижу, что не дурак.
А вы сдавайте, сдавайте.
- Или испугались? - Да я сдаю, сдаю.
Только тебе не выиграть у меня.
Хвалился тут один. Да
я не боязливый. Еще.
Хватит. Себе набери.
Себе - не вам. Перебора не дам.
Пожалуйста.
- Опять очко? Это что?
- Я же говорил.
Крапленые?
Ну подожди, это ж твои карты!
- Ты что, своим картам не веришь?
- Верю, но...
А нам тебе верить можно?
Говорю да, значит, да.
Ишь ты? Ну, а если за горло возьмут?
А меня хоть на куски режь.
Головой отвечаю. Не верите? Поглядим-посмотрим.
- Смотрите. - Ты не обижайся.
Людей годами проверяют.
Еще.
Себе.
- Вы что? - Очко. Посмотри. Давай.
Шесть, семь, восемь.
Здорово. Где ж вы так?
А у нас один университет - тюрьма.
Осторожным быть умеешь?
Научусь!
Че это вы , Иван Михалыч?
Обучаешь, что ли?
Да? Иван Михалыч...
Ты говори, говори, здесь все свои.
Значит так, решили
собраться сегодня
на станции в вагоне.
Ты ведь задворки товарной станции знаешь?
- Конечно, знаю. Еще бы.
- Подежурить тебе, Антон,
придется. На стреме вечером постоишь.
Опять листовки, Антон?
- Какие листовки?
- Ну как, какие?
Думаешь, я поверил тебе, что
ты бежал от жандармов и там стекла разбил?
Думаешь, не видал листков
за пазухой?
- Видел - молчи.
- Я молчу. Разве не друг я
тебе, Антон? - Лавочник ты.
Я отцову лавку видеть не могу.
Осточертела она мне.
Антоша, возьми с собой, не пожалеешь.
Не могу.
Антош, возьми, я все могу.
Антош, пожалуйста,
возьми. Пригожусь.
- Пригодишься, говоришь?
- Пригожусь, Антоша. - Ладно.
Но гляди, Петька. Пошли.
- Порядок? - Да вроде тихо.
Петя, у водокачки проверь.
- Значит, с прокламациями
все ясно? - Вроде ясно.
Ну, теперь второй вопрос, товарищи.
Поскольку шрифт у нас есть,
надо подыскать помещение
для своей типографии.
Как Митрофан Иванович,
есть что-нибудь на примете?
- Присмотрел я тут одно помещеньице.
- Где?
- В подвале кабака Минькова. - Батя!
Да ты что? Там же напротив
полицейский участок!
Туда ж жандармы заглядывают каждый раз,
водочку сосут, Иван Михалыч!
- Напротив, говоришь?
- Ну.
А ведь это мысль, Митрофан Иванович.
Навряд ли они додумаются,
что у них под носом
типографию организуем!
И то, что полицейские заходят
водочки выпить, тоже хорошо.
Они ж охранять будут.
Ну что ж, действуй!
И теперь последнее.
Организация побега политзаключенных.
Змееныш, держи!
Стервец! Туда же лезешь!
Фараоны!
Фараоны!
Веди Ивана Михалыча в депо,
а я их сейчас за собой поведу.
Пошли, Иван Михалыч. Пошли.
Стой!
- Беги отсюда, убьют!
- Я с тобой!
Стой! Стой!
Антошка, давай сюда!
Сюда давай. Скорей.
Скорей, скорей, Антошка.
Гриша, ты что? Гриша!
Гриша! Гриша, не надо. Гриша!
Я набегался, Антошка.
Гриша, не надо!
Гриша, не надо. Гриша!
Туточки они, ваше благородие.
Устал я с тобой, Антон Савельев!
Только потому и вожусь, что мальчишка еще!
Обманули тебя.
Завлекли! А ты рот раскрыл!
Кончай Ваньку валять. Скажи,
кто был в вагоне с двоюродным
братом твоим, и пойдешь отсюда прямо домой.
- Ну?
- Да ей-Богу, ну сколько разов говорил:
ничего я не знаю. Я уголь собирал.
- Вдруг слышу: стреляют. - И что?
- Интересно - я и побежал.
- А на рельсах Гриша лежит.
- И никого не видел?
- Этих видел.
- Кого? - Этих. Жандармов.
- Дозвольте, ваше благородие? - Погоди.
Последний раз добром,
добром спрашиваю:
кто был в вагоне?
Какой приезжий?
Как выглядел?
Да вот крест! Уголь я собирал.
Слышу, стреляют, ну побег.
Косоротов!
Будешь говорить?
Ничего я не знаю.
Врешь! Будешь!
Косоротов, попробуй ты.
Интересный тип!
- Сложный. - Извольте, ваше благородие?
А, здравствуйте, господин
Чуркин. Пожалуйста.
Присаживайтесь.
Я слушаю вас.
У кого квартировали,
прибыв в нашу провинцию,
господин Субботин?
Да нет, тут какая-то ошибка.
- Я - Чуркин. - Ах, да,
по паспорту Чуркин!
Так у кого же квартировали?
Не успел, вчера прибыл,
прямо на станции схватили.
За что - не знаю.
Да, кстати, паспортишко
вам на сей раз
весьма и весьма неаккуратно соорудили.
Вот тут.
Вот видите? Вот здесь
буковка одна пляшет.
Неаккуратная работа!
Тоже, кстати, предусмотренная
уголовным правом.
Так что сами понимаете,
Чуркин Илья,
или же Субботин Иван
Михалыч, дело ваше - швах!
Приплюсуют к этому побег с этапа.
Имея уже по приговору...
имея уже по приговору...
восемь лет каторги!
А ведь многое можно
и смягчить.
И ничего от вашей РСДРП не отвалится.
Впрочем, времени у нас предостаточно.
Будем беседовать еще
и еще!
- Смотря какую тему изберем.
Может, о грибах? Этот год они на диво!
Право ж, не умно! Иван Михалыч,
не ожидал.
Хотите вывести меня из терпения?
Не выйдет, любезнейший.
- Все фокусы давно знаю.
- Так и я терпелив.
Косоротов! Как там наш
юный друг, пришел в себя?
Пригласите его, пожалуйста.
Извольте, ваше благородие!
Узнаешь этого дядю? Ну как?
В жизни не видал!
В карцер!
Воды не давать сутки.
Иван Михалыч, может быть, тоже
отдохнете. Ведь устали с дороги. Не шутки.
Косоротов, проводи в казарму.
Чаю мне, покрепче.
И купчишку сюда.
Слушаюсь, ваше благородие!
Ничего, Субботин
Иван Михалыч.
Ничего!
Петя, иди сюда! Посмотри-ка,
собака какая смешная!
Не желаете?
Как не стыдно, молодой человек!
В таком возрасте, такое
упрямство. Не ожидал.
Право слово, не ожидал. Во
имя чего, спрашивается?
Ну что у вас может быть
общего с этой, извиняюсь,
шантрапой?
Ведь перед тобой же
светлое будущее - университет.
Прелестные девушки. Служение Отечеству.
Ну, скажите, только скажите.
Что вас с ними связывает?
Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы.
Ай-яй-яй, юноша.
Потом, может, одумаетесь,
да поздно будет.
А мне жаль. По-отечески.
Я ведь вас, глупого,
отпустить хочу. Да-да-да.
На все четыре
стороны. Гуляй, казак.
Почтенные люди за вас ходатайствуют.
Родителей ваших жалеют, а вы...
Что?
Я порвал с родителями,
и с прошлым.
Ну как же, помню. Герой!
Ох-хо-хо.
Ведь знаю, что
пыль у вас в голове.
Да ума не приложу, как помочь?
Сами себя не жалеете.
Сами себя в тюрьму упечь хотите.
- Зовите своих палачей.
- У-у-у.
Это, что вам по физиономи пару раз,
это, юноша, только цветочки!
А ягодки будут впереди,
если не одумаетесь.
Косоротов! Ступайте,
подумайте. Проводи.
Крепенько подумайте.
А я еще позову.
- Хозяин-то дома? - Там, наверху.
Эй, хозяева!
- Есть кто? - Черт принес кого-то!
Михаил Лукич велел кланяться.
Овса прислал сто
двадцать пудов. Ну и еще
медку четыре кадушки.
Ну и другого, разного.
Не ко времени ты. Эй,
Ванька. Бочку чтоб вернули!
Беда у нас приключилась.
Сынок мой, единственный
наследничек под следствием.
Господи!
При ваших капиталах воровать вроде незачем.
Сдурел? По политическому!
С голытьбой связался.
С самой рванью смутьянской!
Вот он, город!
Город?
Ты спроси, кто его с пути сбил?
Не ваши ли михайловские?
- Кто ж такие?
- Кто-кто? Савельевы!
Змеиная вся семейка!
Племянничек ихний,
что из деревни недавно
привезли. Да девка одна -
по отцу каторжная.
Племянничек, значится -
Антоха Савельев?
Добро!
Эй, кто там? Поберегись!
А-а-а, Силантий. Подь сюда!
Чего тебе, Демьян?
Давно хотел свидеться.
Ты что, Демьян?
- Нужно что, я и сделаю.
- Не будет более тебе дел.
В Ларики иди, там ищи зароботков.
С голоду подыхайте!
Погоди, Демьян!
Против царя идтить?
Окстись, Демьян!
Выпил, что ли?
Где
сынок твой Антошка? Говори!
Как где? В городу.
В тюрьме он!
Вместе с братцем твоим городским.
За бунт!
Господи! За что? Несмышленыш!
Совсем такой же малец, как эти.
Малец!
И эти тоже волчатами растут!
Пошел, весь разговор!
Нам тут Савельевы...
- Прочь с дороги!
- Михал Лукич!
Смилуйся, Михал Лукич!
Гонит меня Демьян. За что?
Сколько годов работал
у тебя - слова не сказал.
Помилуй, Михал Лукич!
Помиловать, говоришь?
Милую! Езжай за мной, на Огневские!
Там будем гулять!
Смотрителем тебя делаю.
- Живи!
- Михал Лукич!
Михал Лукич! Сын у
него в городе бунтует.
- И брат.
- Цыц!
Я велю: милую!
Давай! Давай! Милую! Милую!
2 серия
ВЕЧНЫЙ ЗОВ
2 серия
НОЧЬ ПЕРЕД РАССВЕТОМ
О Господи, явися нам.
Благословен гряды, во имя
Госпооо-ооднееее.
Крестом обмахивается, а Поликашку
Кружилина в солдаты загнал.
Гх. Бабу себе ослобонил.
Не-ет. Гляди дальше.
Опасался он Поликарпа.
Тот не мы - не смирный.
- От сынка известия с фронту нету? - Нет.
Со всех сторон у Прасковьи горе.
Вишь, как убивается!
Срам замаливает: невесту не уберегла.
А, что путнего ждать от цыганки?
Что ты говоришь!?
Ишь, буйство выставила! Бесстыжая!
Неужто и правду
Кафтанов ее огулял?
- Народ даром говорить не будет.
- Тише!
Только шумни мне тут.
За что они
позорят меня, мама? За что?!
Что я им плохого сделала, мама?
Господи!
Его сын во мне. Поверь!
Верю, Зорюшка, верю!
Боюсь я чего-то.
- Это гроза малость испужала тебя.
- Неет. Нет.
Я под небом выросла.
Не грозы я боюсь - людей!
- Злые они у вас тут, люди-то.
- Злые всюду есть.
И у нас, и у вас. Зло без ног, Зорюшка,
а по свету гуляет.
А если...
И он мне не поверит?
- Бог с тобой, Зорюшка!
- Господи. Скоро отгремит, доченька.
- Да-да!
- А! Господи... Это он!
- Что с тобой, доченька?
- Он! - Кто? - Поликарп. Поликарп мой!
- Я вижу его.
- Не захворала ли ты,
доченька? -Я вижу его!
- Господь с тобой, Зорюшка!
Ему же холодно! Его
мучает дождь. Надо открыть
дверь. Надо открыть дверь.
- Боже мой!
Пустите, мама!
Не ждали?
- Антонина! Тяжелая она! - Не тронь!
А... Распутница!
А!!!
Зорюшка! Господь
с тобой! Зорюшка!
Господи, до чего же я дожилась...
Сил моих больше нет!
Под ноги ему слалась,
детей носила.
За что же он мне это всё?
Жеребец ненасытный!
Сердце-то у него
шерстью обросло!
Дьявол он!
Ты ему в глаза погляди!
Бес в ём сидит и оттудова глядит.
И цыганка тая - ведьма.
Вот они и сошлись!
Как засну, они все снятся
мне, и всё в яму черную
меня толкают. Бездна.
И я туда лечу-лечу! А!
Молись! Молись
Пресвятой Деве Марии.
Она - заступница наша.
- Я молилась - она не помогает.
- Молись!
Грех вокруг нас ходит.
Молись! Поклоны надо класть!
Спи, Макарушка. Сиротинушка ты моя!
Сыночка мой.
Ха-ха-ха...
Ванька!
Ванька, ты что?
Ванька, ты что?
Ты что?
Аня! Я ничего... Я...
Не хотел..
Ты посмеяться надо мной хотел?
Я жениться на тебе хочу.
Про тебя одну и думаю.
Я отцу твоему в ноги упаду:
Делай, что хош,
только отдай мне Анну.
Совсем глупый, я ж говорю.
Чего-й-то она?
Ты иди, Ваня. Я за
тобой ворота закрою.
Хозяюшка?
Хозяюшка?
Хозяюшка!
Ой! Ой, люди! Сюда!
Скорей, скорей! На помощь!
Там, там.. Там, скорей.
Скорей! Скорее, Ох!
Мамка...
Мамка!
МАМКА!!
Господи. И ты тут? Иди
домой! Хозяин гулять едет.
Бать, ты что?
- Просим, Михал Лукич.
- Слезай! Приехали. Давай!
Силантий, лампы заправь.
Всю ночь гулять буду.
Слушаюсь.
- А баню сготовил?
- А, как же.
И-ха!
Выстаивается, Михайл Лукич.
- Кто такой? Почему здесь?
- Неужто, не узнали?
Дозволь, Михал Лукич
Сынок от мой, Федька.
Рубахи принес мне.
Да и расстараться хотел.
Отцу, стало быть
помочь, Михал Лукич.
Чтобы минутки единой ты не ждал.
- Баню, говоришь, налаживал?
- Да. - Эт хвалю. Хорошо!
Силантий, поднесешь сыну.
- Я те поднесу! Во.
- Аня! Аня! Стой!
Аня, постой! Аня, постой,
послушай меня! Аня!
Ну, подожди же, Ань!
Аня!
Аня! Не надо, не ходи туда!
Не ходи! Пойдем обратно!
Люди разное болтают.
Я и хочу своими глазами
на эту заимку поглядеть.
Ань!
Ступай, зовет.
Чем это ты ему поглянулся?
А я откуда знаю?
Если надсмеяться хочет, я не дамся.
Ведь говорил тебе:
уйди подальше, от греха.
Не послушался. Теперь
терпеть надо. Иди уж!
И-ха-ха-ха.
Явился?
Пойди сюда.
Рядом сядь.
Тихо!
Ип-чьха!
Многие вам лета, Михал Лукич
А-ха. Хы.
Федька это!
Силантия маво сын.
Ох, и человек будет,
ежели я сделаю его.
Пей с хозяином.
А теперь, гулять!
- Чего они, Михал Лукич?
- Молодец! Молодец, Федька!
Ха-ха-ха. Так им и
надо. По мордам их!
По мордам, они это любят!
Ха, а им это самая
сласть, а! А я тебе, за это
развеселую деваху привезу.
Отдай его.
Начальства твого я не уважаю.
А Лушку Кашкарову хош?
Михал Лукич!
- Ослобони ты его от этого.
- Что?!
Хочешь камень на
шею - и в пруд? Я тебе...
Смотри, как глазами-то
режет! До чего ж мне рожа то его
противна! Ты его гони-гони! Гони, Миша!
Гони, да?
А кто заимку сторожить
будет? Ты что ль?
Да хоть вон ентот!
Э.... Федьку?
А что ж..
А что ж... А что ж?
Побойся Бога! Михал Лукич!
Что рот раззеваешь?
- Федьку твого назначаю!
- Смилуйся! - Борода!
Чтоб духу твоего не было.
ААА! Яяяя!
Ежели кого полюбил,
многое че могу сделать.
В сыновья тебя
определю, заслужишь если.
А-ха-ха-ха ха-ха-ха-ха.
Ты что?
Ты что ржешь?
Шабаш! В баню теперь всем!
Ай, не догулял еще.
Королевич ты мой золотой!
Разгулятся сегодня хочу!
Подожди. И до тебя черед
дойдет. Кому сказано?
-В баню, всем! Велю, раздеваться!
- Михал Лукич, щас
ослобони. Меня хто голым
увидит, с души своротит.
Мне перечить? Ха. Ану,
бабы, рви с него все! Рви!
АААА..
Видно, люди правду говорят! А ты...
А я... Я же...
Не надо было сюда
ходить! Я ж говорил!
Пойдем отсюда.
- Отстань. Отстань, говорят!
- Пойдем-пойдем отсюда... - Уйди. - Аня!
Ванька!
-Ты что?! - Пусти!
Ванька, пусти!
Отдай. Отдай.
Хо-у. Хи.
Красивая я, али нет?
Нравлюсь?
А-ха-ха. Хы.
Ну, иди сюда.
Ты что, боишься? Пустое!
Такой же паскудой, как и другие будешь.
Стой. Ай!
Че это у вас тут?
Глотку забило?
Ну че она лезет ко мне?
Брешешь!
Замолчь!
Ну и как то она лезла?
Мишка, чтож ты поганцу-то веришь?
Миш, что ты? Господи, да креста на тебе нет.
Что ты, родненький мой!
На месте.
Ну что, врешь?
Правду скажешь, не трону?
Ну ничего я не вру!
Ну вот, обслюнявила же меня всего!
Брешешь!
Ану, Федька, возьми
плеть. Там, где я сидел.
Возьми!
Возьми, говорю.
Она к тебе лезла, ты и бей.
Ну? Али соврал?
Ну, говори, перед смертью.
- Не врал я. - Так бей! - Миша!
Бей, сволочь!
-Бей! - Ох! - Как следует!
Ай!
Будет.
У...
Волченок!
Изуизувечишь бабу.
Глаз выстегнишь.
Одноглазая походит.
Арр..
Почто Лушку-то продал, а?
Дак, а что, не надо
было мне говорить про то?
Да ведь я тебя обманул
бы, Михал Лукич? Врешь?
Врешь.
Соплив еще. А в
душе уж напутано.
Про то, что, баб ты
не жалеешь и жалеть не будешь -
это мне подходяще.
Давай, Федя, тащи квас.
Я так скажу, Федя,
что усыновлю тебя -
не верь.
У меня свой сын есть - Макар.
Он и будет после
меня властелином тут.
А человека из тебя сделать
могу!
Ежели верой и правдой служить будешь.
Ежели преданный
будешь, как собака.
- Я постараюсь, Михал
Лукич. - Стараться - эт мало.
Соображать надо, Федя. Угадать,
что хозяину надобно,
ежели хочешь судьбу
за хвост держать.
А ведь хвост у нее
склизький. Ха-ха-ха.
Все что хош, Михал Лукич.
Подай-ка рубаху.
И на отца-то не поглядел.
Терт ты или прост?
Прост был, Михал Лукич.
М-да-а...
Сдается мне,
большая из тебя сволочь вырастет.
Может, этим самым, ты и поглянулся мне.
Ладно, Федька. Беги.
Запрягай жеребцов.
Сюда вернешься вместе с отцом.
Одному тебе, покудова, нельзя тут.
Еще заимку спалишь.
Ну, беги!
Дмитрич, спасибо
за мягкую плацкарту!
Поликарп?
Антон?
Здорово, земляк!
А ты че тут делаешь?
Опять конокрадством занимаешься?
Да, вроде бы...
Времена-то беспокойные настают.
Это хорошо, что я тебя встретил.
Слушай, ты Петьку Полипова помнишь?
- Это сын лавошника, что ли?
- Ну да, он самый.
Ну?
Ты знаешь, мне сейчас
по городу одному-то не сподручно,
а он адрес Лизы, может, знает.
А... А-ха-ха.
Сказал, иди домой! Ха-ха
не узнал... Отвяжись, а?
А-ха-ха...
Доброго здоровья.
Здравсвуйте-здравствуете.
- А-э? Ты кто такой? К кому?
- Я то? - Да.
- К тетке в гости.
- А ты девок наших не тронь.
Мы их сами.. са-адим
в сани... С горки
катимся крутой... Тебя...
По...
Здравствуй, Лиза!
Антон!
Пришел!
- Живой! -Пришел! Пришел!
- Антон! - Лиза! Лизонька...
- Ой, Антошка! - Да ты что, Лизок?
Я не представляла, как
мы с тобой в первый раз...
А вот и поцеловались!
Стирку я.. Стирку в воскресенье
затеяла. - Ану, давай-ка я? Так, куда?
- Вот!
Да ты брось, Лизок.
Брось. Чай, я не гости, ведь.
Не гость я тебе!
Ты теперь, Лизонька, жена моя, понимаешь?
Антон!..
Жена ты моя, Лиза.
- Жена. Понимаешь, Лизонька!
- Антошка... Лиза!
Это с каких же пор?
А вот, отныне
и навсегда.
Антошка! Дурак ты!
Пропал ты, явился...
- Нужен ли ты мне такой?
- Явился - женился.
- Гляди, опять пропаду - в девках останешься!
Как? Как пропадешь?
Не бойся.
Я теперь от тебя ни на шаг.
Антон, можно?
Совесть надо иметь!
Здравствуй, Лиза.
Здрасте, барышня!
Говорит, подождите минутку,
потом зайдете. А сам!..
Да, небось сейчас
и не вспомнили о нас.
Ну так можно, что ли?
Вот, друзья,
жена моя.
Ну, Петро, выходит мы с тобой сразу же
на свадьбу попали. Ну, дела!
По такому случаю,
заветную не пожалею. Берег,
понимаешь, для встречи с земляками.
- Ой! Я сейчас.
Ану, Петро, проходи.
Лизонька,
а где тут наши хрустали?
Ану, мужики, тащи стол на середину.
Ну-ка, Антон, налей-ка
невесте. Давай.
Нет. Теперь себе.
Только давай так, значит, тебе
покрасивше, зато мне побольше!
Поликарп...
Эх.. Жаль, что музыки
нет на свадьбу. Ну?
Ну что ж.
За тебя, Лиза! За тебя,
Антон! Совет, да любовь!
Погоди.
Давайте
за терпение выпьем.
Вот за что. Любовь,
ведь она нынче
терпения требует.
От невесты и от жены.
Ух, какого!
Так вот, за это.
- Горько! - Тише! Услышат.
Антону нельзя ведь?
- Нельзя? - Да... Не надо бы.
- И все-таки, горько!
Горько. Горько.
Горько!
А я их всех!..
У нас каждое воскресенье так.
Ну ты меня еще вспомнишь!
Все равно, никуда не
уйду. Вот тут ночевать буду.
Что я хочу сказать тебе, Антоша.
Витька! Катька! Домой!
Ты на рассвете уходи.
Неспокойно здесь.
Запомни адрес: Лесная, 31.
Явка чистая.
Ну, а через неделю,
организация сделает тебе
паспорт.
А Иван Михалыч где?
Субботин? Ну. Были известия.
На Зерентуйской каторге.
На Зерентуйской?
Выходит, мы с ним
соседями были. - Выходит, хы-хы.
Ну, ты запомнил?
Лесная, 31.
Ну, муж,
жена ждет.
Будь здоров!
- Дома-то, что передать, Антон?
- Женился, мол.
Ладно.
Спасибо, братцы.
Пошли!
Ходют тут! Всякие ходют!
Тебе что, не к тебе ж пришел..
Молчи! Что здесь такое?!
Полиция! Хватит вам!
-Раскудахтались!
-Ты, пожалуй, иди, Петро.
А я здесь останусь.
Постерегу их. Короткое-то у них счастье.
Так пусть, хоть, оно покойным будет.
А будет светать - я уйду. Иди!
Мужичек,
здорово!
Здесь проживает Петр Петрович Полипов?
- Студент. - Здесь. Пожалуйте.
Они дома.
- Вот. - Благодарю вас.
Войдите.
Чему, собственно, обязан?
Не волнуйтесь.
Здравствуйте, Петр Петрович.
Не узнали?
Прошу расценивать мой приход, как
обычный, в некотором
роде, визит. Не более того.
Я и мундир, для такого
случая, дома оставил.
Разрешите присесть?
Дельце у меня, самое
пустяковейшее. Не желаете?
- Настоящие, "Корона". - Благодарю.
Мне их купчишка один поставляет.
Не из любви, конечно.
Страха ради.
Сынок у него запутался,
по глупости. Ну, а я...
Помог немножко.
- Если помните, всегда
стараюсь помочь. - Позвольте.
Я не совсем понимаю...
Петр Петрович,
ээ, если не ошибаюсь,
батюшка ваш
скончался, году
так, в 1900... Ээ... 12-м?
Почил, так сказать,
в бозе.
С родителями своими я давно порвал,
решительно.
Да-да, помню-помню. Помню.
Но ведь, капитал, то, и... Немалый,
почти милион, Петр Петрович,
Вы его унаследовали
по завещанию-то?
Не я, а мать моя.
Ну да, это вы так своим товарищам
по партии объяснили?
А лежит он уже
давненько на ваше имя
в небольшом банке, в
городе Санкт-Петербурге.
А разве не могли бы вы,
Петр Петрович, если ваши
политические убеждения
искренние,
идеалы раз и навсегда выбраны,
пожертвовать этот громадный капитал
в вашу партийную кассу
на дело революции? - А какое вам,
собственно дело, до моего капитала?
Ой, вы обуйтесь, Петр
Петрович, а то, застудитесь,
не приведи Бог.
О чем-бишь я? Ооо... вопросе капитала.
Как же так?
Капитал и
идеи, там, разные?
Партия социал-демократов
и тому подобное.
Я не понимаю, о чем вы говорите.
Будто бы?
А, ведь, если хотите, я понимаю вас.
Молодой человек.
Либерал. Геройство.
Долой самодержавие!
Курсисточки с восторгом
смотрят - приятно
и даже лестно.
- До каких же пор?
- Что? - До каких же пор?
Молодость уйдет, а что ж останется-то?
А вот капитал-то
и останется!
Я ваш, Петр Петрович,
ум ценю и уважаю.
И мешать не стану. И
на встречу вам пойду.
Только уж и вы... Вы.
Вы провокатора из
меня сделать хотите.
Я заявляю!..
И вот ведь какое
совпадение получается,
даже пренеприятнейшее.
Был не так давно арестован
знакомый один наш с вами - Антон Савельев,
на явке.
И явочку ту вы ему
дали, Петр Петрович,
сказав, что она чистая.
- Вы в этом уверенны?
Хозяева явочной квартирки
на допросе показали.
Ну, я-то эти показания,
до поры, до времени,
по старой дружбе, в ящик спрятал.
А вдруг да и узнают
друзья ваши, что
провал - ваша, так
сказать, вина? - Ложь!
Да сопоставят с капиталами
вашими, кои вы утаили,
и о коих они тоже могут узнать.
Ведь они люди жестокие
и решительные,
безнравственные.
Ведь они и убить могут,
не разобравшись-то.
Вам меня не запугать. Вон!
Что ж, я даже допускаю, что разоблачения
перед своими, вы не испугаетесь.
С таким капиталом, чего бояться?
Можно и за границу уехать.
Да и жить себе
там сладкой жизнью.
Ну, что вы скажете
на это?
Ордер на арест?
Ну рассоритесь вы со
мной, Петр Петрович,
ну, что толку?
Дам я ход вашему делу.
Организация студенческих кружков,
противоправительственные речи,
связь с преступным подпольем...
Приговор. И результат - каторга.
Лишение в правах,
конфискация всего вашего капитала.
У вас и невеста, наверное, есть.
Ай-я-яй.
Не верю, что вы так неразумно
поступите, право слово.
Шантаж!
Но ведь это же подло!
Подло же это!
Это как вам будет удобно.
Да что вам от меня нужно?
Пустяк!
Совершеннейший пустяк я у вас прошу.
Смешно даже.
Ну, другому не сказал бы, но вам скажу.
Ха-хех. Снова сбежал из-под
стражи Антон Савельев.
Да-уж...
Наша, конечно, рассейская
расхлябанность! Вы правы.
Так вы уж, Петр Петрович, не откажите,
подскажите, куда он мог?
А я вас спокойно оставлю.
Ну, один разик согрешите,
для блага отечества!
Между нами.
Ни одна душа живая...
Вы и я.
Ну, решайте, Петр Петрович!
Впрочем, не тороплю.
Время у вас есть.
Но, уйду от вас
при одном только ответе.
Да, надеюсь, гостей не ждете?
А то, как бы, не скомпрометировать вас.
Косоротов, принимай заключенного.
Антон Савельев! Родимый ты мой!
Иди!
Привел таки Господь встретиться!
Здравствуй-здравствуй, Косоротов.
-Небось, скучал тут без меня?
-А как же, как же.
Цельный год сидел у
окошка. Все на улицу глядел:
Не ведут ли тебя.
Ой, да что же это я стою-то?
Идем-идем.
Идем-идем. Щас, отведем
тебе помещеньице,
поменьше и подушнее.
А еще и сыренькие есть.
И темненькие. А можно и в карцер,
ежели заскучается.
- Ну, спасибо, землячек.
Насколько я помню, в
карцере тут недурно.
Хе-хе. Уж куды лучше!
До тебя, как раз один, тут с ума спятил.
Ну, неблагодарный какой.
В таких-то хоромах.
Неблагодарный. Я вот
решил, здесь отдохнуть -
- набегался, устал.
Отдохнешь, родимый.
У меня - отдохнешь.
Срок-то у нас с тобой
ой какой долгий!
Да то-то и оно, что не долгий.
-Некогда мне - дел много.
-Подождут дела.
Здоровьице, тоже, надо
беречь. Уж я позабочусь.
Слушай, Косоротов,
один да один, сколько будет?
Ишь ты.
-Два будет. - Грамотный. Два. Так вот,
через 2 месяца я и сбегу.
-Как раз отдохну, немного.
-Хе, сбежишь?
- Ты увидишь. - Поглядим.
Вот твоя. Отсуда
никтошеньки никогда не убегал.
Лучшей, извини, нету.
Спасибо, земляк.
Не знаю, когда я тебя отблагодарю.
Дуй-дуй ты.
Косоротов,
ты дверь-то не забудь за мной
закрыть, чтоб мне не мешали.
И нашего брата - надзирателя
Господь не оделяет
радостями.
Слушай, земляк, совсем забыл сказать тебе:
Поздравь меня! Женился я! Женился!
Смотреть у меня в 10 глаз за этим!
Но. Но, но пошел.
Но!
-А! Заглавный управляющий! Жив еще?
-Я то-жив.
А вот тебе-то торопиться некуда.
-Ты что сказал?
-Померла твоя матерь.
А цыганка хвостом
вильнула и след ее простыл.
Ха-ха-ха. Но, но пошел.
Поликарп, здравствуй!
Ох. Слава Богу, хоть он живой.
Здорово.
Здорово.
Спасибо тебе, Панкрат, за всё.
Ну, что там...
Мужиков-то наших
много с фронта вернулось?
Куда много?
Которые еще воюют, а по
ком, уж, и отходную прочли.
Пол деревни вдов.
Кругом горе - Кафтанов
один живет. Я, знаешь,
по городам-то
проехал, все бурлит -
терпение у народа кончилось.
Похлеще, Красавчик, давай! Посторонись,
Михал Лукичь едут!
Ну! Но, милые, веселей!
А ты вот все шапку ломаешь.
- Никак, Федька Савельев
с ним поехал? - Он.
Привечает его Кафтанов.
Не привечает, а приручает.
Для Кафтанова человек
что собака для охотника.
Видать, не в старшего
брата пошел Федька-то.
С Антохой, что ль, встречался?
Он, слыхать, все по
тюрьмам, да по каторгам?
Он, брат, недавно с каторги-то сбежал.
Ну?
Отчаянный парень!
Что ж так долго хозяин-то постится?
Ведь когда заезжал-то сюда?
Заскучал по собачнику этому?
Собачник - не собачник...
а живеть хозяин
всласть! - Завидуешь?
Скажешь тоже.
А хотя бы и так - весело
живет! Людей не боится.
А что, ежели
с его помощью-то
и нам за жизнь удастся зацепиться, а?
-Эт как, бать? -Гляди...
- Обрадуешься краюхе - ковригу потеряешь.
Кафтанов совесть в подпол запрятал и тебя,
видно, тому учит?
В дерьме мы с тобой
за кусок хлеба купаемся.
Так хоть совесть при нас.
Совесть?
-С чем ее едят, совесть-то?
-Совесть не едят, сынок.
-С ней живут.
-Угу. Живут -
навоз жуют.
А я,
так о жизни кумекаю, по-стариковски.
Вот, вешняя вода
бывает, вымоет промоинку
в хорошей земле.
Осенью дождик скатится -
и, уж, нате вам, обрывчик.
И не заметишь его,
навроде - курица перешагнет.
А через год-другой,
струя пойдет сбросом -
и, уж, вымывает земельку-то
горстями.
А еще год -
и овраг!
Как рана на земле.
И уже никуда та земля-то
- не посеешь на ней,
ничего не соберешь.
К чему ты развел
эти турусы на колесах?
А к тому!
Я вот тоже думаю-думаю!
Зачем-то я Кафтанову нужен,
а?
А у него вон дочка растет,
Анна-то.
Чего-чего?
Ты, шельмец такой, об чем это?
А что, не бывало, что ли,
когда богатые шли замуж за бедных?
Когда у тебя это в голове сварилось?
Кафтанов раньше удавит
тебя, чем ты рот раззинешь!
А это мы еще поглядим!
Может так статься,
что и деваться ему будет некуда.
Окромя как нас с Анной под венец.
Вот ты, оказывается, какой!
Да уж такой,
не мазанный - сухой!
Господи, кто там еще?
Может, лихой человек?
Беглый варнак с каторги?
Не ходи, Федор!
Не шевелись! Жакан у меня!
3 серия
В ЧЁМ ТВОЯ ВЕРА?..
Не шевелись! Жакан у меня!
Федька?
Ну я, Федька.
Ты смотри, тюха-матюха,
родного брата не застрели.
Антошка...
Антошка!
Тихо.
Че это у тебя?
На сучек нарвался.
Вы одни, с батей?
А че ты? Правда, значит,
батя угадал, что ты -
беглый? -Федор, кто там? -Тихо!
Батя!
- Антон! Антошка! - Батя!
А я уж, грешным делом, подумал, не жив ты.
-Живой я, живой. -Каким ветром-то? Живой!
Вот радость-то! Вот и
глазам не верю, даже.
Ба-тя. Федька! Антошка,
ведь. Ох-ты... Антошка.
Хы-хы. Вот, радость-то!
Так, что, Антошка,
через неделю-другую, рука твоя заживет.
Батя!
Бать,
следы!
Какие следы?
-Инютинские. -Где?
Вокруг конюшни,
дома... Всюду след его деревяшки.
-Свежий. -Господи, неужто следять?
И охота в такую непогодь...
А хорек, братка,
дождя не боится - ему бы мышь изловить.
А, может, и пронесет, сынок, а?
- Последили, да не
выследили, а? - Да нет, батя,
видно, опять, в бега пора.
Как зверь, травленый. Капкан чую.
Чуешь ты капкан,
за решеткой. Смотри.
Держись, Антон!
Чай, бать, в
следующий раз попьем.
Михал Лукич пожаловали!
Михал Лукич, пожалуйте.
Ну, где старшой, сказывай?!
За что, Михал Лукич?
Каторжников привечаешь здесь!
Каких каторжников, помилуйте?
Врешь!
Эй вы, сыщики!
Ну что, унтер Дорофеев, расскажешь?
По полученным в городе данным, здесь
он где-то. А где закопался...
Данных?!
Вот и Инютин говорит.
Что ты все нюхаешь?
Двое суток нюхал и что вынюхал?
Кровищей воняет, Михал Лукич.
Я этот запах за версту чую!
Чего городишь-то,
Демьян? Какой запах?
-Побойся Бога! Ты ли,
каторжный родитель? -Это что?
Три! Ложки-то три!
Кого это третьего потчевал тут?
Ну? Успели укрыть.
Сказывай, где.
Тут он, Михал Лукич, прячется!
Сломать бы мне
последнюю ногу! Искать надо.
Ну, ежели не боишься,
сломать, дядя Демьян, то ищи.
У! Змей!
Погодь, Демьян!
Не привязывайся.
Че?
Ну а че он, Михал Лукич?
Толщинистую башку Инютина прости.
Он давно отца твоего
убрать хочет, вот и
чудится ему.
Да, объявись тут братец-каторжник,
неужто, Федька, пошел бы
ты против счастья своего?
Не сказал бы своему хозяину?
А?
Да ты подойди поближе,
зятек будущий.
Подойди!
Отныне вообще твое
место рядом со мной!
Сядь.
Неужто, не сказал бы он?
Не сообщил хозяину своему,
объявись тут братец?
Ну? Неужто не сказал бы, Федька?
Ну дак как?
-Сказал бы. А че ж мне?
-Дак вот, ты и говори.
Кого перехитрить хочешь,
недоносок?
-Сказывай, где брат! А!
Сказывай! -Федя! Федя!
Дяденька! Задавлю.
Говори-и-и.. Задавлю.
Отпу-отпусти, сука!
-Что?
-О! Еще лапается!
Догнать его! Поросятник!
Извелась я, сынок, батьку-то...
Что батьку?
Жандармы увезли днем.
Вся деревня всполошилась:
пошто арестовали?
Ты, где, не знаем.
-А Антошка-то где? Убег он?
-Спрятался.
Голодный другой день сидит в горе.
-Как же, голодный, Феденька?
-Тише ты, матушка.
Я то, почитай, тоже не сытый.
А, может, пересилишь себя, сынок?
Отнесешь-то чего поесть, а?
Я всю ночь не спал.
Вот, высплюсь,
тогда и...
Да не дрыхать тебе надобно,
а тоже схорониться.
Анфиска сказывала,
Кирка ей проболтал-то,
что, мол, отец ему накрепко наказал:
чуть тебя увидит - бежал
бы и сказывал. -За-зачем?
Ой!
Мол, арестовать и Федьку, надобно.
Та-ак...
Погоди! А еще то
он, что говорил тебе?
А че более?
Федь?
А?
Давай я сам снесу то, что Антону нужно.
Обо мне никто не подумает.
А ты схоронись.
Так.
Мам,
собери ему че-нить поесть.
Я сам отнесу.
Стой! Стой! Сто-ой! А!
Суразенок, паршивый!
Кого перехитрить захотел?
Ох, замытарил ты нас совсем, Инютин!
А каторжанин беглый, небось, уж
по тайге чешет.
-Чего ты, дядя Демьян?
Тут он, в горе где-то прячется!
Не зря ж суразенок этот
провиант сюда потащил?
-Нук, дай! -В какой горе?
-Не знаю я ничего! -Знаешь,
голубок, про все узнаешь!
Стой!
Стой!
Ну-ну, парень, не
дури! А то догоню
тебя из этой штуки.
-Ну че привязались-то?
В Шантару я иду.
Про батьку узнать.
Чего это долго мы
прохлаждаемся с этим.
Тот старый пень ничего не сказал,
И этот, по глазам вижу,
ничего не скажет. -Этот?
Этот скажет! Нук, дай шашку.
Прирежем втихую.
Да в ущелье. Кто
искать там станет?
- Завалим его камнями. Никто не найдет.
-Ну, что с лица сошел? -Дядь
Демьян... Да ты
не бойся. Не бойся.
-Мы потихоньку. -Да
вы что, дядя Демьян?
Не хватайся, пальцы обрежешь,
посыпятся, как стрючки.
-Молчишь? -Дядя Демьян,
Где он, эк, политик
подлый? Куда спрятали?
-Не хочу из-за него свою
карьеру губить. -Говори,
змеиная порода! -Ы! Ой!
Ее плашмя держать надо. Вот так.
-Тогда гладко меж ребер
войдет. -Демьян... У...
Последний раз спрашиваю:
Где брат затаился?
-Где он, политик подлый?
-Не троньте парня,
сволочи!
Вот он я! Погоди-ка!
Теперь не уйдет, голубчик.
Взять его!
Не виноват я!
Братка! Не виноват я!
Братка, не виноватый я! Не виноват!
Ну?
Надо было и этого, младшего
выродка Савельева
тоже в тайгу
законопатить, Михал Лукич.
Деготь гнать.
Пускай подыхает там, вместе
с каторжным родителем
своим да с Федькой!
Ты и впрямь, заживо сожрать
хочешь всех Савельевых.
Чем эт они тебе так?
Не мне, а тебе. Ухажер!
Я тебе говорю, он все к
Анне твоей подбивается.
С утра, вон, пораньше
во дворе грязь месит.
Вон, глянь.
Маслы еще не выросли.
Выростут - поздно будет.
Меня послушай.
Ай.. Тоща..
Материна порода.
Жрешь, что ли мало? А?
Как на тебя твой ухажер-то только смотрит?
Какой ухажер?
-Что тебе от меня надо? -Ничего.
Из интересу.
Так для чего тебе
Ванька Савельев сдался?
Целыми днями по двору
шаландается. Его уж Демьян
собаками травить стал - не берут.
Привыкли, видать?
Хватит.
Он - мужик.
А ты, вон, баба, почти.
Все, кончай.
Пусти.
Мое дело.
-Захочу - замуж
за него пойду. -Ну...
А если я тебе ноги повыдергаю
и к плечам приставлю?
Что захочу - то и сделаю!
А-пчха!
-Демьян! Э! -Чего, Михал
Лукич? -Покличь нам Ваньку.
Скажи: Анна Михайловна
его видеть хотять.
Ванька! Подь сюда!
Анна Михайловна вас
видеть желають. Хе-хе-хе-хы.
-Здрасте. Звали, Анна
Михайловна? -Звали-звали.
Ану-ка, ответствуй, Ваньша,
в женихи она, что ли, тебя выбрала?
А чем я хуже других?
Такой же, как все, человек.
Ишь ты!
Спесь, примечаю, у вас, родовая.
Не хуже других, говоришь?
Хм. А это, уж, разреши,
позволь, мне решать.
А? Вот полюбишься
мне, сумеешь угодить,
себе угодишь. Вот,
пример тебе - Демьян!
Кто был таков?
Так, пыль земляная.
А выказал преданность мне -
в человеки его определил.
Вот, также, и Федьку вашего.
Человека из него
хотел сделать, стоящего.
А он, болван, зубы мне показал!
Что ж, пущай теперь в
тайге мозги проветрит.
Похлебает досыта.
Ах! Дурье люди!
Им леденец в рот подкладешь,
а они выплевывают!
-Слышь! -Я ниче, я слушаю.
-Эт хорошо, что слушаешь.
Для начала, в
конюхи тебя определю.
а потом видно будет. Покажешь,
что душой и телом преданный мне -
что ж, я многое, Ваньша, за
преданность отдать готовый.
Так что, Анну-то заслужить надо.
Ежели ее тронешь
без моего на то ведома,
возьму бараньи ножницы...
Вань, послушай.
А у Феди останется шрам,
Ну, от шашки, которой
его к дереву притыкали?
Да нет, без следа зажило.
Ань...
Вань, ты иди домой.
Ты видишь, сколько у меня работы?
Иди.
Анфис, я давно тебе хотел сказать...
Да все как-то... Не
получалось. Ты знаешь, Анфис,
ты не гляди, что я не шибко видный снаружи,
ты во внутрь загляни. Я
внутри красивше, я знаю.
Ты всегда мне глянуться
будешь. Всю жизнь мою.
Я верный. Анфис.
-Я замуж тебя хочу. -Ой!
Стыд то, стыд то какой! Об
каком еще замужестве ты
говоришь?
-Не хочешь щас, не надо!
Хочешь, через год? Через два, через три?
-Мне только, чтоб ты
знала. -Ни в жизнь отец
твой, ни через год, ни через два,
ни через десять не согласится.
Д-а и мать моя говорит,
тоже. -А что мне отец?
Я упрямый! Еще никто и
не знает, какой я упрямый!
Не согласится и не надо.
Я тебя в Шантару увезу.
Аль еще куда!
Ничего... Работать будем, проживем.
Анфис,
а я тебе глянусь?
Ну хоть маленько, а?
Не знаю. То будто
бы да, а то, будто, нет.
Мне, почему-то, парни
постарше все глянутся.
А дружок твой, Федька
Савельев, так пуще других.
Только я, ведь, сильнее всех боюсь его.
Он усами пошевелит - а
у меня аж мороз по коже.
Зачем ему усы, как
настоящий мужик, отрастил?
-Ты скажи, страхолюдют они его.
-Вот сама и скажи.
Да ну тебя!
Анфис,
приходи на речку завтра, как стемнеет.
-Сморчок вонючий! -Батя!
-Эх. -Отец, да будет тебе!
Куда? И врать мне
не моги! Все знаю!
Ух!
Маленького тебя в люльке надо было удавить!
Недоглядел!
Я жизнь готовлю сладкую, кому?
Род наш берегу, коплю, стараюсь,
зад Кафтановский лижу,
под ноги стелюсь. Для чего?
Ответь? Ну!
-Не знаю я. -Сиди!
Ну. Ну ты вот мне
скажи, скажи, как на духу,
а я, может, пойму.
Ну, зачем тебе эта,
голодранка Анфиска? Зачем? А?
-Потому что, лучше ее -
нет для меня. -Хы-хы-хе. Эк,
хвати-и-ил!
Да ты, когда в силу-то
войдешь, у тебя такие будут!
-Не нужен мне никто.
-Это сейчас так говоришь,
потому несмышленыш еще.
Вон, на Кафтанова погляди!
Живет с самым сахаром!
А женился...
Женился с умом.
С ейных денег, в гору пошел.
Об Анне сейчас надобно думать!
Об Анне, вот об ком!
Ты, вон, на братьев Савельевых погляди.
Эти знают, знают вокруг
чего крутиться надо!
-Вот шиш, она достанется им!
-Не нужна мне Анна.
Не люба она мне.
Мать, ступай, скотину напои.
-Да поила уж.
-Напои, сказал!
Ха-ха. Да, черт с
ней, с любовью, этой.
Дурачек ты. С кашей ее не съешь.
А за Анной все! Все!
Ты вникни. Вот план-мечта
какая у меня есть.
Хы-хы-хы. Сам-то Кафтанов
быстро стареть стал.
Быстро.
Кутежи-то его поизносили,
а он все не унимается.
Пущай, пущай кутят на заимке
с дружками своими, пущай.
Тут нам сам нечистый
ворожит. В зимний вечерок
печь истопить пожарче,
как они пьяные все по лавкам валяются.
Да трубы-то пораньше закрыть,
пока синие язычки еще шевелятся.
Постонут-постонут, и
утихнут. Пущай разбираются
потом: угорели и угорели.
По пьяному делу - обыкновенный случай.
А тады, что? Один Макарка
из Кафтановского племени
останется, окромя Анны.
А младенец он - мало
от чего помереть может?
Чугунок с кипятком
на себя опрокинет.
Или еще что. И все! Все!
Кончились Кафтановы!
Были - да все вышли!
А Инютины остались.
И пошел их род! Пошел
их род! Ой, что ты...
Что ты, батя!
Господи, молюсь:
Спаси и помилуй!
Ха-ха-ха.
Ха-ха-ха. Шутю я, сынок.
А-ха-ха. Шу-тю. Ха-ха.
Ладно.
Ой.
Ха. Кобыла вон
разродиться не может,
ей человек помогает.
Помочь во всяком деле можно.
Зачем вызвал?
У-ху-ху. Ха-ха-ха.
Вызвал, че, говорю?
Ха-ха-ха. А? А-ха-ха. Хорош.
Плохо тебе, печаль.
Плохо. Проиграл ты свою
судьбу. Хи-хи-хи.
А-ха-ха.
Хо-хо-хо.
А тебе какая забота?
А ты поласковей со
мной, Федя. Поласковей.
Кафтанов тебя выбросил вон.
Хы-хы-хы, как шелудивую
собаку. Я, может, подберу.
Свет, может, тебе открою. А?
А какой же тебе интерес, дядя Демьян,
меня подбирать?
Правильно спрашиваешь, паря.
Без интересу, только петух горланит.
Хы-хы-хы.
Ладно.
Ну Федьша,
пойдем в избу.
Ну?
Поговорить.
А ты пей, Федьша, пей.
Грех, на дядю Демьяна сердиться.
-Кто старое помянет...
-Что вызвал?
Ну, девку одну
требуется спортить.
Ты на что сговариваешь, пень трухлявый?
Для кого трухлявый,
а для тебя - золотой.
Не промахнись второй разок, Федя.
А то сгниешь, на
каторге той. Хы-хы.
На дегте-то и следа
твоего никто не отыщет.
А я тебе работу чистую дам.
А Михал Лукич?
Ведь, Михал Лукич, с
дегтя-то меня не отпустит.
Хы.
А?
А, что, Михал Лукич?
Как я нашепчу - так и будет.
Эт кого ж тебе
спортить-то потребовалось?
-Анфиску.
Дочку вдовы-повитухи.
Тэк.
Кирьяшку своего решил
таким способом отворотить от Анфиски?
Т-ха-ха. А коли и
так? Тебе не все одно?
А девка - самый
жар, сок. Хы-хы-хы.
Кофтенка на груди
уже лопается. Т-хы-хы.
Дядь Демьян, меня
ж старухи проклянут.
А старики, темную устроят!
Темную, говоришь, устроят?
Не бойся, Федя.
Я энтой штукой
любому глотку заткну.
Она, вишь, навродя
бутылки. Плотно войдет.
Так что, опасаться нечего.
Давай, Федя, договоримся с тобой,
как люди, по-честному.
Ежели ты Анфиску...
То я, окромя работы...
На войну тебя в
скорости должны забрать.
Ну, а я покумекаю, как
тебя от мобилизации
уберечь.
Хы.
Ей богу,
денег не пожалею. -Пожалеешь...
Чего их жалеть-то, ворованные?
Хы-хы-ха. Милой. Ха-ха-ха.
Украсть-то их тоже надо
суметь.
Твое слово?
Ну?
Ты мне работу чистую дай.
А там, я подумаю.
Ха.
Никуды ты, милок, не денисся.
Ну, мать!
Кирьяш!
Подь сюда, а? О!
В новый дом, не грех
бы и хозяйку новую, а?
Молчишь, эх...
Дураком был - дураком и остался.
Все сохнешь по зазнобе
своей, дочке повитухиной? А!
Ей, что ты, что
сморчек засохший - все едино!
А откуда тебе, откуда известно?
Да как же не знать-то?
Когда она, все ночи, вон,
с Федькой Савельевым прохлаждается.
Нет!
Неправда это!
Дал бы тебе по шее, чтобы знал, как с отцом
разговаривать. Да вон
праздник портить неохота.
А не веришь, сходи на поле,
где бабы нашу рожь жали.
Там сарайчик стоит
заброшенный. Знаешь? Ну вот.
И сходи туда, сходи.
Да не сейчас, болван!
К вечеру.
Ваньш!
Ваньш, пошли! Там...
Они...
Кирька?
Кирька, че стряслось?
Отец сказывал, Ну?
Федька ваш...
Ну, что Федька-то? Они...
Ну че Федька-то? Федька-то чего?
Знаешь... Там...
Ну, Кирька!
А...
Кирька!
Ну, че стряслось, говори толком!
Ничего не пойму, как баран
блеешь.
А.
Ну, Кирька. Да что случилось?!
Ты говорил... С Анной...
Ну?
А он - с Анфисой.
- Ну да? - Да.
Федя, я так люблю
тебя. Так тебя люблю!
Каждой волосиночкой.
Люби. Кто тебе мешает?
Федь. А? А когда наша свадьба?
Свадьба наша когда?
Свадьба?
Будет свадьба.
Рано нам еще.
Не-ет... Не рано, Федя.
Тяжелая я.
Доигрались.
Мать уже дозналась.
За волосы рвала:
Скажи, да и скажи, сучка, с кем пригуляла?
Ты что, сказала?
Не-ет. Ты ж не велел.
Фу.
Она на Кирюшку думает.
Что ж теперь будет, Федь?
Ничего.
Что ж будет-то, Федь?
Так мать вытравит.
Только ты не говори никому, слышь?
А то, ведь прознают люди и все.
Ведь не будет у нас с тобой ничего.
Не скажешь?
А?
Ладно, не скажу.
А дите вытравлять не буду.
Да чего уж!
-Значит, правда все?
Гад ты, Федька! -Ой!
Беги отседа!
-Ах ты так? А! -Беги отседава!
У...
Хы. Сморчек вонючий!
Ты что ж, подлый, слабых так хлещешь?
Коли виноват - терпи!
Ваньша... Братец
ро.. Федя! Федька. А.
Сволоч...
На вот, сука! Брат.
Попомнишь меня, главный конюх!
Федька, вы что, с Иваном,
не поладили, вроде?
Да нет, бать,
ладим мы.
Братья все же!
Что за компания тебе Демьян Инютин?
Чего ходишь ко двору Кафтановскому?
Выйдет что с Анной,
пущай Михал Лукич себе локти кусает.
Не отдаст ее за меня...
Хоть ославлю!
Я ему, гаду, никогда не забуду,
как он за шею меня хватал!
Федька!
По старшему слезы выплакала.
Ваньша все у Кафтанова,
глаз домой не кажет.
И этот...
Нехристь стал.
-Анна.
-Ах!
-Не ко мне ль, спешишь?
-Федь, не подходи!
-Слышишь? -Ань, ну
же... -Федь, ах. Федя.
Фу.
Ты что, Ань?
А!
Если ты что сделаешь,
я удавлюсь сегодня в ночь,
как мамка.
Зачем приходил?
Опозорить меня хотел?
Да нет, Анна.
-Я ж по-хорошему. -Врешь!
Врешь!
Если бы по плохому-то хотел,
ну, что мне твои слова?
Не поглядел бы.
Давно я сохну по тебе.
Твои глаза видел,
встречались когда.
Ну, вот и насмелился, пришел.
Ну, че молчишь ты?
Ну, мож, встретимся где, когда?
А?
Твое слово, Анна?
Ладно.
Уйду я.
Постой!
Не верю я, что ты по-хорошему.
С Анфиской ты,
слыхала я. Она красивая.
-Ну, врут же бабы! А ты
веришь. -Врут? Правда?
Да известно, у баб всегда ж язык чешется!
Федя. Я, ведь, тебя
давно углядела. А выходить
боялась, пока Ваня не уйдет.
Ну и как же? Мы тебя с
Ванькой делить будем?
Я ведь не отступлюся. Я усердный.
Федь, что мне Ванька?
Что мне Ванька-то?
Один ты у меня. Слышишь?
Давно один.
Что ж это я... Что ж
это я? Дура бесстыжая!
Кто это?
-Легок на помине. Сам!
Шапку-то не ломаешь? -Ну...
Как жеребец косит.
Ха-ха-ха. Слушай, Панкрат,
что ж теперь скажешь Кафтанову?
Он тебя видел здесь.
Выходит ты с работы с тайги сбежал?
Да не сбежал. Сказано тебе,
пошли с Аркашкой
за хлебом, за крупой.
Опять же, в баню. Тебя,
вот, проведать пришли.
Ну, тогда ты долго здесь не задерживайся.
А то, глядишь, опять
Кафтанову убыток причинишь.
-Ну? -Да. Ха-ха-ха-ха. Поликарп,
хватит. -Да, чего хватит? Ха-ха-ха.
Горб ломает себе,
ломает. Как вол он
в ярме ходит.
Ему сенца бросили, он пожевал и ходит.
Ты что, бодаться
хочешь? Давай. Ну-ну-ну.
Ты, вот что скажи:
Мужички там ваши
оружие-то не припрятали?
А мне откуда знать?
Ты Алейникова не
опасайся. Он мужик свой.
А ты куда?
Я, пойду, лучше,
маманьке подсоблю.
А ты-то, случайно, не припас?
Я с японской пулю в дыхало припас.
Какого тебе еще оружия?
А ты, что,
стало быть с Кафтановым
надумал посчитаться?
-Кабы с одним - куда
просто было бы. -Конечно.
Чирк!
И нету.
-Чтой-то я не понимаю. -Поймешь.
-Все поймут. -А ты
мне про всех скажи?
Потерпи малость.
Ты, кажется, в баню
собирался? Пригласил бы? Ну.
Ну? Ха-ха-ха.
О!
Какой гость-то пожаловал!
Проходи, Михал
Лукич. Гостем будешь.
Небось, думаешь-гадаешь:
Зачем это Кафтанов пожаловал?
Может гадаю, может знаю.
-Ну, скажи, не бойся.
-А, че мне бояться?
Это ты меня испугался.
Это я?
Тебя?
Людей новых увидел. Затревожился.
Да ты садись, садись, коль пришел.
Оно и верно.
Самое время сейчас тревожиться.
Ну, испугал!
Помешался ты в уме, Поликашка.
Думаешь, не знаю я
что по селу болтаешь?
Мироед, мол, Кафтанов.
Того не понимаешь, умишком своим,
что, на таких вот, как я, к примеру,
все и держится.
Вся Империя Российская держится.
Мы - опора ее!
Так ведь опору и вышибить
можно, Михал Лукич.
Чайку не хочешь?
Вышибить? А пупок не
развяжется? Хы-хы-хы.
Стало быть, ты
не на меня, а на всю Империю
Российскую замахнулся?
Ну, скажи-ка ты мне,
голова с ушами,
а полиция,
жандармы?
Скажем, армия та же?
А?
С ними как, голозадики, будете?
Умный ты человек, Михал Лукич,
я всегда это говорил.
Спрашиваешь глупо, до невозможности.
Армия-то - кто?
Опять же, голозадики!
Вы им пушки-пулеметики,
сами дали.
Ружье переверни, оно
и... А? Большая промашка!
Да, ружье повернуть-то можно.
Понять нетрудно.
А человека как повернешь?
Жадность его, а, эт как?
Молод ты еще.
А я пожил.
Повидал людей!
Знаю: грязь они одна!
Сверху чисто, копнешь, тьху...
Их топчешь, а они,
сапоги тебе лижут!
Вот ты уперся - я к тебе и пришел!
Чего тебе надо?
В чем твоя вера?
В людей, Михал Лукич,
в тех кого ты грязью считаешь.
Что, значится,
воевать будем?
Воевать. Куда денешься?
Ежели мы грудь с грудью сойдемся,
тогда земля кровью умоется.
Мы своей не пожалеем.
-Спасибо,
за угощенье. -На здоровье.
Заходи еще.
Зайду.
Зайду.
С приездом, Михал Лукич.
Долгонько в городу задержались.
Распряжешь коней, домой
ступай. Не понадобишься.
Иди к себе.
Вот такие-то дела, Демьян.
-Каки таки дела, Михал Лукич?
-А такие,
что в Петербурге-городе
царя скинули.
Господи, спаси...
Как же так?
-Как можно нам? -Вот, можно.
Он, конечно, дурак
был, император наш.
Но все ж, внушал.
А теперь, что ж, Михал Лукич?
Революция у нас.
Понял?
-Ничего не понял.
-Поймешь.
Ничего.
Ничего. Пока до нас докатится,
мы много чего поспеем. А там, глядишь,
и одумаются.
Не все же дураки на свете живут?
Мы-то, живем как жили,
нюхом не слыхать
ничего такого. Тихо.
Значит так,
чтоб никому. Ни слова.
Что дома-то?
Все ли ладно?
-Да все, вроде, ладно. -Ну?
-А, вроде бы, и нет.
-Не толчи воду. Не хитри. Что?
-Да вот, с Анной... -Что с Анной?
И говорить неохота.
Ведь, ты ж, Михал Лукич, отец,
благодетель мой, как не скажешь...
Говори.
Снюхалась, наша красавица.
-С кем снюхалась, с
Ванькой, что ли? -С Федькой,
с братом его.
Врешь!
Не, не вру, Михал Лукич.
Не вру. Все выглядел:
Он ей камешек в
окошко бросит - она идет.
Виду не подавай.
Тогда я тебе все укажу.
Чуток погоди.
Век бы так стояла!
Не верю я, Анна.
Во что?
Да так, что дальше будет?
Погуляем, потискаемся
друг к дружке,
и горшки врозь. -Феденька.
-Что, Феденька? -Федь...
Не отдаст Михал Лукич тебя за меня.
За бедного вовек не
отдаст. Федь, Федь, Федя.. У?
Шибко я его благословения
спрашивать-то стану!
-Ежели... -Ну, что ты?
Разве мы нехристи, что ли?
Нельзя так, без
родительского благословения.
Благословит. Куда денется!
-Если б так было.
-Благословит, Федя, благословит. -Благословляю!
-На тебе! -Михал Лукич,
Ааа.. -Михал Лукич, -Тять! А!
Собак спускай! На смерть пусть дерут!
-Демьян! Демьян, спускай собак!
-Тять!
Дядя Демьян, дядя Демьян, что
вы делаете, дядя Демьян?
-Тять! -Домой! -Ой!
-Тять! -Домой! Домой, домой!
-Домой, говорю!
-Федор! -Пошла! Ой!
-Михал Лукич, за что?
-Пошла! -Ай. Дядя Демьян,
пощади, слышишь?
-Кому говорю... -Пощади!
Домой! А! Ай! Ой!
Дядя Поликарп, смотрите!
Смотрите!
Убери собак! Убери собак, говорю.
Уйди.
-Уйди, говорю. -Ух, зверье. -Уйди!
Ах ты! Пошла, пошла.
Ух! Пошла, говорю.
Убери собак!
Убери, стрелять буду!
Как там, живой? Жив, парень?
Жив?
Давай, вставай.
Вставай. Ну, давай парень,
давай полегоньку.
Вот так. Ну, давай. А!
Ничего. Держись.
Ну что,
полный расчет с Кафтанова
получил за работу?
Или еще что причитается?
Сволочь подлая!
Собаками человека травить...
Ничего...
-Рассчет будет.
-Давай, шагай-шагай.
4 серия
Поликарп! Поликарп!
Поликарп, в Питере революция!
Весь народ поднялся
буржуев и кровососов бить!
Держи. Собирайся!
Всё подготовили?
Как есть, всё.
Вот этих бы не забыть бы. Вредоносны весьма.
Никого не забудем, батюшка.
Никого.
-Вот этого последнего - вычеркнуть.
-По-ли-пов.
Полипов!
Арнольд Михалыч!
Арнольд Михалыч!
Слава тебе, господи!
Да, слава богу.
Возвращаются прежние времена.
Домочадцы ваши в здравии ли, Арнольд Михалыч?
Теперь будут в здравии.
Комендатуру мне! Анисимов?
Ты разрешил чехам помывку в бане?
Ну а почему же они тебе
колонами по городу ходят?
С офицерами в бане?
А вокзал почему оцеплен?
- Ушами хлопаем, вот что!
Подымай по тревоге
караульную команду. Алё!
Алё! Алё, Анисимов?
А не рано ли переполох устраиваем?
Будет поздно, когда на
веревках висеть будем.
Алё! Алё! Кошкин! Проверь связь!
- Митрофан Иванович, получено сообщение:
белогвардейские отряды
к городу приближаются.
Возможно, ночью будут тут,
так что готовься.
Да, Митрофан Иванович,
приостанови отправку
батальонов Карла Маркса
на Семеновский фронт.
Митрофан Иванович!
На линии связь прервана.
- Засухин!
- Караул в ружье! - Есть!
Езжай в батальон им. Карла Маркса,
он отправляется на Семеновский фронт,
скажи, Иван Михайлович Субботин отменил.
Заготовь приказ. Логинов!
Подымай пеший батальон.
Скажи, чтоб были в полной
боевой готовности.
- Есть!
- Понял? - Понял!
Остаешься здесь, Петр! И резерв береги!
Папа приедет и купит тебе гармошку.
Папочка приедет к нам на
большом-большом паровозе.
А потом мы все вместе через неделю
поедем в Томск, да? Куда ты ? Ну куда?
Нет, нет, лошадку оставим дома.
Потому что она как увидит
большой паровоз, на
котором папа приедет,
испугается и убежит от нас.
И мы тогда не сможем ее догнать.
Ну-ка, как я тебя учила?
Раз...
- Можно?
- Петя, ну конечно, входи! Два...
Какой ты у меня молодец!
Три... Держи.
- Лиза!
- Ага. - Не ходи на вокзал.
Петя, ну что ты говоришь?
Ведь Антон приезжает!
Ну-ка, стань сюда, а то мне неудобно.
- Папка наш приезжает.
- Все равно не ходи!
- А что случилось? - Понимаешь,
станция забита эшелонами
с пленными чехословаками.
-Закопошились они что-то.
-А что произошло-то?
В городе неспокойно.
Мало ли, что может случиться?
А вы на вокзал!
Петя, Антон - мой муж
и я должна быть с ним.
Я Антона не видела полгода, с тех пор,
как его назначили комиссаром в Томск.
-Что он подумает, если
я его не встречу? -Лиза!
Если ты не хочешь
меня выслушать, как друга,
выслушай меня, как
члена Ревтрибунала.
Петя, разве в городе не советская власть?
Господи!
Какие странные слова ты говоришь!
Я давно для тебя стал странным.
Не ходи!
-Прошу тебя.
-Лизавета, к поезду же опоздаем!
- Да, да.
- Антон приезжает.
Юрочка, давай, скорей!
Лиза!
Лиза!
- Петя!
-Петя! -Что? -Только бы поезд не опоздал.
- Лучше бы он совсем не приходил.
- Да ты что!
А ты к нам обязательно
приходи, слышишь? Юра!
Юрочка, ну где же вы там?
- Лиза, ты видела, пленные чехи?
- Ну?
Они спокойно ходят по городу.
Неужели это так серьезно, Петя?
Боюсь, что да.
- Папа!
- Папа! Лиза! Юрка! Антошка!
В чем дело, товарищи?
Что здесь происходит?
Не извольте беспокоиться.
Ничего особенного.
Просто уничтожаем советскую власть.
Вы?
Как видите. Взять его!
И баб этих, и щенка.
Антон! Антон!
Слушаю.
- Арнольдик! Арнольдик!
- Кто? - Тебя.
Лахновский у аппарата.
Слушаю, господин генерал!
Да, так точно.
Каждый день лично
допрашиваю Савельева.
К сожалению пока молчит.
Ваше пре...
Ваше превосходительство, я отлично
понимаю, что это очень важно
и заставлю говорить Савельева.
Да. И подпольный губком тоже найдем.
Поскорее.
Постараемся.
Арнольдик!
С этими проклятыми
большевиками ты совершенно
- подорвал свое зд...
- Что?! Я просил не мешать!
Задорожный! Я просил
доставить ко мне Полипова,
живого или мертвого.
Он здесь, господин
подполковник, пришел сам. -Сам?
Пусть войдет. А вы
отправляйтесь в спальню.
Прошу.
Здравствуйте.
Знакомьтесь, мое семейство.
Раиса Порфирьевна. Полина.
Милая у вас дочь.
Кто позволил вам являться
ко мне домой без вызова?
Дорогой мой, вы же
рискуете. Не бережете себя.
Ну, что хорошего скажете?
Я просил вас,
Арнольд Михайлович,
чтобы вы не трогали жену
- и сына. Ну, этого, Антона Савельева.
- Что?
- Какая жена, какой сын?
- Вы скажите лучше, где
скрывается Субботин?
- Где члены большевистского
подпольного губкома?
Вы обещали мне,
что вы не тронете жену
- и сына Антона Савельева.
- А, да, да, да.
Обещал. У самого душа болит.
Голубчик, садитесь, я все объясню.
Молчит Антон!
Ну, думаю, может быть,
из жалости к жене и
сыну что-нибудь скажет?
Потому и держу.
Слушайте.
Знаете, что мы сделаем? Вы
сядете в камеру к
Антону и все узнаете.
А я и жену, и сына -
выпущу. Сейчас же.
Даю честное слово. Договорились?
Сегодня же будут гулять на свободе.
Ну вот и прекрасно. Задорожный!
Взять этого,
отделать, как следует,
отвести в наше заведение,
и бросить в камеру к
Савельеву. Выполнять!
Позвольте.
- Ты что? Не надо. Отпусти, слышишь?
Аня!
Пусти. Феденька, я тебя без памяти люблю.
Только до свадьбы
хоть что хочешь, делай, не позволю.
Свадьбы!.. Батюшка
твой благословил уж меня.
Собачками.
Перед тем, как смыться от советской власти.
Что ты все талдычишь - председатель
сельсовета, да председатель сельсовета!
А ты председатель волисполкома.
Хозяин - и сам должен знать!
Я знаю только одно, Панкрат,
хлеб нужен для советской власти.
В Петрограде, в Москве, по всему
Поволжью, да и у нас в Сибири
люди, понимаешь, от голода мрут!
Мы должны ликвидировать все излишки!
Я это сделаю, ты меня знаешь.
И что вы пугаете реквизицией?
Тьфу ты, слово-то какое выдумали!
Чего там реквизировать-то?
Нет ни у кого излишек!
Да мы сами нынче все кафтановские
закрома повыскребли!
Сам лично проверял,
ей-богу, истину говорю!
- Значит, плохо проверял!
- У нас семян даже на посев не хватает!
- Ой, так ли?
Ох и хитрые вы мужички!
Я тебе так скажу, Панкрат,
- завтра с утра собирай всех на сход!
- Ну! - Ну?
Вот там и потолкуем,
посмотрим, кто чем дышит. А?
Ну что ж, давайте собираться.
Дядя Панкрат!
Дядя Панкрат, скорей!
- Там... Ай!
- Что случилось?
Водички ей!
Водички, говорю!
- Мама!
- Что случилось?
- Ну ты говори толком, что случилось?
- Ну говори теперь
толком, что случилось?
Там, в Казанихе...
Ну что в Казанихе-то?
Кафтанов там! И
конный отряд с ними.
Прискакали,
тамошнего сельсоветчика вытащили
и прямо у крылечка шашками!
И бабу его, которая на сносях!
Схватки у нее уже начались,
а ее тоже за волосья!
Вместе с маткой моей...
Не дадим, - кричат, - новому
сельсоветчику народиться.
Потом говорят, в Михайловку надо.
Назарову, - говорят, - кишки надо пустить.
И Кружилину с его дружком тоже.
Я на кухне воду грела,
в окошко еле выскочила!
Так,
значит, объявился Михаил Лукич. Панкрат!
Хватай жену и сынишку и уходи!
В живых они из твоей
семьи никого не оставят.
Ну давай, поднимайся
быстро, слышишь?
-У погорелой мельницы встретимся.
-Дядя Панкрат, чего ж ты сидишь - они к нам скачут!
- А там через брод и в тайгу!
Анфиса, что с тобой?
Что с тобой, Анфиса-то, а?
Вот!
Вот его отец прискакал
и сообщил, что вы тут!
-Но это же не он!
-Убью гада!
- Яшка! С ума сошел?
Ни при чем он здесь!
Кирьян, уводи ее, быстро!
Уводи, говорю!
Собирай документы!
Уходить всем! Бросай лошадь, уходи!
К Громотухе, ребята!
Яша! Алейников, давай!
Кафтанов, Яша!
К погорелой мельнице, слышишь?
Ану давай, ребятки, живо!
К мельнице погорелой,
ну давай, давай!
Михаил Лукич!
Михаил Лукич, никого нет, опоздали!
Цигарки еще дымятся!
Все дырки заткнуть, все дома перерыть!
Во что бы то ни стало найти!
Ванька, скачи к дому Назарова.
Живо! Поможешь Демьяну. Всех,
всех сельсоветчиков
живьем приволочь! Слышите?
Аня, иди домой.
А то не дай бог, увидит
тебя отец вместе со мной.
Подожди-ка.
Огородами!
Ну что, Панкрат?
Выходи, поговорим!
- Ушел опять!
- У, сволочь! Поджигай!
Панкрата Назарова дом
горит. Чего же делать?
- Господи! - Да перестань выть.
- Панкрат!
Все кругом обложили, еле проскочил.
Ничего, мужики!
У нас три нагана -
все ж не за так жизнь отдадим, а?
Влопались. Конец, кажись, нам.
- Мама! - Тихо!
Ну что, девка? Может,
отец велел что передать, а?
Дядя Панкрат.
Давай, ты с женой, мальчонкой
к нам попробуем. Задами.
Я вас в свой чуланчик запрячу,
может, не догадаются?
Панкратушка... Иди, Панкрат.
Ну спасибо. Не
знал, что ты такая.
Живы останемся -
благодарить тебя будем.
- Иди, Панкрат.
- Давай! Давай мальчонку.
С чего бы это осмелел
так Михаил Лукич?
Ну а ты, Федор, с нами, или как?
Да нет уж, счастливо оставаться!
Смотри, парень!
Да не бойся, не выдам.
Какой мне с вас навар?
Здесь они притаились
где-то! Тут мелькали морды.
Михаил Лукич велел
обложить кольцом деревню.
Чтоб муха не пролетела!
Разворачивай к броду!
За мной! Прихлопнем комиссаров!
Кирьян!
Ведь дом ваш - вот он,
рядом! Что, если в погреб?
Аль в подвале где?
Ведь тоже никто не догадается, а?
Ты что? Отец, может, дома уже!
Кирюшенька!
Кирюшенька!
- Выйду я за тебя, выйду, только...
- Нет, нет!
Отец меня потом зарубит.
Кирьян!
Да ведь и меня тогда
тоже в живых не оставят,
тогда догадаются, что я предупредила.
- Анфиса!
- Кирюшечка!
Анфиса!
Ладно, ладно.
Попробуем.
Вон он!
Главный управляющий!
Ану-ка живо его!
- В погреб его!
- Шустрый-то дядя Демьян!
Дядя Яков! Дядя Поликарп,
не стреляйте его!
-Будь ты проклят!
-Давай быстрей, главный управляющий!
Господи, спаси, божья матушка, помилуй!
Кирьянушка, порешат же отца!
Господи, что делается, что делается?
И не выть! А то пристрелим
его! И молчок, молчок!
Кирьян! Кирьян! Половик постели.
- Анна! Анна, где ты?
Ничего, ничего, только тихо!
Что это у тебя лампы
горят, дверь не заперта?
- Ждешь что ли кого?
- Забыла просто. - Забыла?
Как жила тут одна?
Жила, а что ж?
Думал, сельсоветчики
эти весь дом разграбят.
Да они окромя хлеба взяли
только плуги да бороны.
Только плуги да бороны?
Ладно.
Я им теперь попашу! И забороню.
Собери чего-нибудь
пожрать, я к Демьяну загляну.
Кирьян!
Утихли-то?
Отцова нога!
Сюда вейнули, трое.
-Где батька? -Убег куда-то.
-Куда убег?
Чего губами шлепаешь?
Во дворе мелькнул кто-то,
он и побег за ними.
Скажи Ваньке, чтоб разыскал Демьяна.
- Иван! Разыщи Демьяна!
- Ха, ха, ха!
Молодец, дядя Демьян!
Теперь, Поликарп, только
б Федька не выдал.
Не должен.
- Чего пристали? Не знаю я!
- Что вы делаете?
- Отпустите его!
- Руку не ломай!
Сыночек мой! Да что они с тобой делают!
Да иди ты!
Говори сразу, куда они скрылись?
Не то белый свет кровью замутится.
Кто вчера с ними был, ты?
Не знаю я ничего!
Дмитрий Ильич, погляди, он?
Может не он - далеко
было. Ну? А может и он!
По росту-то схожи.
Ты чего брешешь, по какому росту?!
Сейчас ты у меня заговоришь!
- Прости, не виноват он!
- Смилуйся!
Михаил Лукич, освободи,
не виноват он!
Михаил Лукич, не виноват он!
Не виноват!
Не виноват!
Тогда возле моего дома,
за Анку-то помнишь?
Тогда я тебя не
сек, а так, ласкал.
Теперь по настоящему сечь
буду, ежели не вспомнишь.
-Никого я не видел. Ничего не знаю!
-Давай!
Михаил Лукич! Помилуй!
Посмотри, что делается-то!
Убивают парня моего!
Давай.
Последний раз спрашиваю,
где они спрятались?
Куда могли скрыться? Сказывай!
-Не видел я их, не знаю... -Сечь!
-Ванька...
-Встать! Встать!
Неужели вы не понимаете,
что вам угрожает расстрел?
Или тешите себя
надеждой снова сбежать?
Неужели не хочется жить?
Конечно, хочется.
Тогда говорите!
Вы же больше года работали в Томске.
Всех томских главарей-большевиков знаете,
ведь знаете же?
Безусловно.
Ведь вы должны знать хотя
бы предположительно,
где они могут сейчас скрываться.
Конечно, знаю.
Ну и скажите. Два-три
слова - и вы на свободе.
А в Томске будут думать, что это
работа местных провокаторов.
На вас и тени подозрения не упадет.
-Да, действительно, на
меня не подумают. -Ну?
Ну? Пустячной платой
жизнь себе купите!
Жалко мне вас, Лахновский!
Фанатик!
Все вы - безмозглые,
упрямые фанатики!
На что надеетесь?
Не знаете, что происходит в России?
Новониколаевск - наш,
Челябинск -пал, Екатеринбург,
Барнаул, Омск, Томск,
Красноярск - в наших руках!
На Дальнем Востоке - японцы,
в Забайкалье - атаман Семенов.
На Южном Урале - атаман Дутов.
В Поволжье добивают
остатки красных банд,
чехословаки с нами!
Золотой запас империи
Российской - в наших руках!
- Советской власти хватило на полгода. Все!
- Нет!
- И не будет больше никогда.
Замолчать!
Пристрелю, как собаку!
Убери.
Ну,
- будешь говорить?
- Скажу.
Застрелить ты меня, конечно, можешь,
но ты и все вы
смертельно боитесь нас.
А в тех городах,
которые ты перечислил,
большевики уже поднимают народ.
- По делу будешь говорить?
- А я и говорю по делу.
Ладно.
Косоротов!
- Давай Полипова!
- И жену этого
приготовь, потом сына.
Я, ваше благородие, упредить хотел.
Она, эта Лизка Савельева,
третий день пищи не берет
и вроде бы заговариваться начала.
- Веди же их, черт!
- Слушаюсь!
Сейчас заговоришь.
Ну-с!
Это последний для вас
обоих допрос, друзья-
товарищи.
Встать!
Будете говорить?
Где закопались
новониколаевские большевики?
-Субботин где? -Ищите получше.
Где томские?
Значит, не будете говорить?
Ну вы, Антон Савельев,
себя не жалеете.
Так жену свою хоть пожалейте.
Вы же знаете, она от побоев
на грани сумасшествия.
Сына своего пожалей,
Савельев. Младенец ведь.
Ему за что страдать?
Давай, Косоротов!
- Сейчас заговорите, голубчики!
- Вводи ее!
Антон!
Где наш сын? Они его убили?
Жив, жив ваш сын.
Только отец его пожалеть не хочет.
А?
Савельев?
Пожалеешь жену и сына?
Нету, нету его! Убийцы!
Косоротов!
- Мама! Мамочка!
- Юра! Юра! Сынок мой! Юра!
- Пустите меня!
- Пустите меня! - Мама!
- Юра! Юра! Не трогайте его!
- Будем говорить?
- Пустите! Звери!
Молчи, Петр.
- Молчи.
- Мама! - Мама! - Юра!
- Вы звери!
- Довольно!
Косоротов, этого расстрелять.
Этого... потом заберешь. Увести.
Итак, чем порадуете?
-Он ничего не сказал. -Понятно.
-Они вас подозревают. -Меня?
Поэтому и подпольный горком
вы не смогли выследить.
-Меня здесь истязают. -И еще будут.
Вас здесь долго продержим
для вашей пользы.
- Я не вынесу.
- Человек он вынослив.
- В вашем провале мы
совсем не заинтересованы.
Не вынесу.
Не вынесу...
Давай, давай, шибче
шагай, лихоманец!
Ну что, Антон Савельев,
слышишь напевы ангельские?
А меня в рай не пустят, Косоротов,
там для тебя место держат.
А по мне хоть бы и пустили,
лишь бы тебя от земли подальше.
Скоро узнаешь, где поселишься.
Шагов вон триста жить тебе осталось.
Кандалы подпилены.
Как отойдем на изготовку, сигай
в овраг - там тебя ждут.
Ану давай, лихоманец, иди!
Ты скажи хоть, Косоротов,
перед смертью,
что с женой моей и сыном.
Ладно, скажу.
На изготовку!
Жену свою погубил ты, Савельев.
В уме она тронулась.
Выкинули на улицу вместе с мальчонкой.
Может, подберут люди?
Да кому она нужна, большевистская...
- Приготовились!
- Дядя!
Погоди! Дай, я его сам, сволочь!
А-а, удалось
ли бежать, все ли ладно?
А то сейчас за почтовым
товарный пойдет.
Он прямо до Томска
вашего товарища довезет.
Черт!
Порядок, Иван Михалыч!
Иван Михалыч!
Спасибо, братцы!
- Да ладно. - Спасибо!
- Давай-ка сюда твои браслеты.
Погодите, погодите, братцы!
Погодите!
Я никак понять не могу,
откуда Лахновский узнал, что
я этим поездом приезжаю?
Ну что ж ты не понимаешь,
телеграмму давал?
- Ну?
- Вот кто-то ему и сообщил.
А как выяснилось, у них задолго
до мятежа везде были свои люди.
- Давай, давай.
Так что же выходит, нам
все заново начинать надо?
А? Иван Михалыч?
Начнем, Антон.
Если надо будет, тысячу
раз всё заново начнем.
Антон Силантьевич,
а как это Петро Полипов-то
оказался в тюрьме?
Да сам не знаю.
Бьют его здорово.
Уж предоставится случай, мы
постараемся его оттуда вырвать.
А Лиза где?
Плоха Лиза. Но ты не
беспокойся. Наши товарищи
о ней с Юрой побеспокоятся.
-А Митрофана тогда сразу на вокзале убили.
-Я видел.
Почтовый. Следующий твой, Антон.
Томские товарищи просили
тебя к ним доставить.
Ну я надеюсь, что вы его туда
целым и невредимым довезете?
Ну а как же, конечно!
Передай в Томске, что
мы ждем их сигнала.
- Хорошо.
- Ну до встречи, Антон.
До встречи, Иван Михалыч.
А кстати, это сын того конвоира.
Так ты при случае передай
отцу спасибо за меня.
Пулю ему, это как раз бы.
Это почему же?
Деньги ему большие уплатили.
А я думал, все равно обманет.
Нет, все выполнил.
- Вот оно что.
- А ты как думал?
Мы с ним давно разошлись
по идейным соображениям.
- Держи!
- Понятно. Пора! Антон, все.
Феденька!
Что ж они с тобой сделали? Феденька!
- Где это я?
- В Шантаре.
Кружилин с Алейниковым сюда привезли.
Спаслись, значит.
Не нашли их. А этот,
Назаров Панкрат?
Те у меня в чуланчике
спрятались, отсиделись.
Вся их семья сейчас тут в Шантаре.
А чего здесь?
Так что делается-то!
Советской власти вокруг
по деревням больше нету.
Отец мой с конниками своими
хозяйничает в округе.
А Кружилин с Алейниковым
отряд организовали.
Круглые сутки на всех выездных
дорогах дозоры стоят.
А отец уже два раза налетал на Шантару.
В кровь бились.
Кружилин говорит,
в тайгу надо уходить.
И всю нашу округу,
мол, на войну поднять.
Кружилин в отряд и меня с собой звал.
А чего ж ты с ними-то не пошла?
- А?
Мне с тобой надо быть.
Полковник Зубов.
Честь имею, господин полковник!
- Вызывали?
- Так точно, сейчас доложу.
Здравствуйте.
- Прошу.
- Разрешите? - Владимир Георгиевич,
что у вас? С нетерпением жду.
Хочу возложить на вас
задачу неблагодарную,
но нужную отечеству.
Знаю вас, верю вам.
Знаю, что все, что будет
приказано, исполните.
Я слушаю, ваше превосходительство.
Владимир Георгиевич,
плохи дела в Шантаре.
Ну, то есть, так плохи, что
Александр Васильевич Колчак
два раза звонил.
Партизанский бандитский отряд,
имея вожаком своим
некоего Поликарпа Кружилина,
бывшего... бывшего...
Бывшего председателя
волостного исполкома советов.
Да-да! Так вот, бандиты эти красные
ну черт знает что творят!
Портят железнодорожные
пути, мосты взрывают,
на два месяца парализовали
железнодорожное сообщение
от Шантары до самого Барнаула.
Местные крестьяне, к
сожалению, их поддерживают.
Безобразия творятся неслыханные!
Контролируют, понимаете
ли, большой таежный район.
Советскую, видите ли, власть объявили!
Прохвосты!
Так вот, Владимир Георгиевич,
я даю под ваше начало
регулярный конно-пехотный полк.
Вам этого с лихвой
хватит. И прошу вас,
заметьте: не приказываю, а прошу
грузитесь и выступите немедленно.
Ну а там на месте -
без всяких сантиментов.
В отряде этого Кружилина
есть несколько
новониколаевских военных комиссаров,
посланных ему, так сказать,
в помощь, что ли.
Так вот,
в случае попадания кого-либо
из этих комиссаров,
контрразведка специалиста по
допросам к вам прикомандирует.
- Так точно. От себя отрываю. Маэстро!
- У него не то, что комиссар -
камень заговорит!
Фамилия его Косоротов.
Скот естественный, конечно,
но полезнейший человек.
Вот вы говорите, камень,
да? А этот, как его,
Савельев из Томска
так и не заговорил.
Упустили мерзавца, на
вашей совести, полковник!
Там на месте
к вам присоединится сотня
крепеньких мужичков.
Командует ими местный патриот...
-Кафтанов Михаил.
Да-да. Ну вот, собственно и все.
Надеюсь на вас, Владимир Георгиевич
и жду победной реляции.
- Как сынок?
- Благодарю вас, он поедет со мной.
Превосходно, превосходно, голубчик!
Вот, храбрец! И хорошего офицера
из своего сына для России
вырастит. - Я могу идти?
Идите.
Ну!
Ну!
Кому сказано, не стрелять!
Каждый патрон на счету!
Зубовская разведка. Черт!
Да, знает свое дело
полковник Зубов.
Жмет по всем правилам военной науки.
- Дыхнуть не дает, гад!
- Ага!
Идем по расписанию в мышеловку.
Вон, в Михайловку на родину дошли,
а дальше что?
С севера Зубов с Кафтановым жмут.
А тут вон Звенигора подпирает.
Хватит помирать, Панкрат.
Ану давай, шевелись!
Веселее, мужики,
веселее! Не растягиваться!
Держи правей, там мельче!
Шевелись, братва, быстрей!
Выскочим к Журавлиной
Пади - ищи нас тогда!
Даже полковник Зубов не додумается.
Кафтанов подскажет, не забудет!
Вот тогда крышка
нам будет. Ишь ты!
Однако рано помирать.
Наша разведка скачет.
На Журавлиных болотах прямо
под пулемет врезались.
Двоих потеряли. Хода нет, командир.
Так, мышеловка захлопнулась.
Что будем делать, Поликарп?
Одна лента осталась.
Попридержи их здесь, Панкрат.
Вся надежда теперь
на старого Силантия.
- Поехали, Федор!
Ты что! Ты что! Богом он
проклятый, этот каменный мешок!
Силантий, что ж ты
молчишь-то? Ну скажи им!
Да ведь там бездонная пропасть,
и скотина туда
падала, и люди! Федька!
Ты-то на что отца толкаешь?
Да все старики поклялись
забыть туда дорогу
и никому не показывать! - Поклялись.
Только ведь не бога они боятся,
а полковника Зубова.
Ну так и знамо дело, он
придет и порешит каждого,
как придет, так и порешит!
И порешит всех нас.
А сына твоего, Федьку первого.
-Феденька, а Ваньша-то
жив, что ли? - Живой поди,
коли со мной не встретился.
-А встретится - мертвый будет!
-Чем ты гордишься-то?
- Брат ведь он тебе родной!
- Таежный волк ему брат!
Ой! До чего озверели люди!
Отец на сына, брат на брата!
Кровушка людская
дешевле воды стала!
Так, Силантий, значит,
не покажешь дорогу
в Зеленую котловину? А?
Господи!
- Что же делается...
- Ладно, пошли, Федя.
- Погоди-ка!
Не в том дело, что
под смерть меня подведут,
пожил я, слава богу.
А вот найду ли дорогу?
Ведь полвека там не бывал.
Ану, может, Господь
поможет. Цыть ты, старуха!
Где мои сапоги?
Что будем делать,
господин местный помещик?
Как прикажете докладывать генералу?
Упустили краснозадых!
Так промашка вышла,
ваше благородие.
Промашка!
Енти места на-аши!
Вот вам и наши! Как мышей переловим!
Переловили?
А как сунешься в эти места,
а они мне полвзвода
перещелкали! Как в тире били!
-На выборку!
-Да кто мог знать, ваше благородие?
Эти места гиблые.
Я здесь возрос, а не
слыхал и не видел,
чтобы в эту проклятую
котловину люди лазили.
Но не извольте беспокоиться,
ваше благородие.
Туда дороги нет и
оттуда тоже дороги нет.
Подохнут с голоду!
Горлышко-то плотно заткнуто.
Да торчать мне здесь противно!
Бродяг этих стеречь!
Я тут с ума сойду!
Позорно!
А этого кружилинского бандита,
Панкрата Назарова - расстрелять! Немедля.
Ты что, не понял?
Исполняй!
И подальше отведи, чтоб их
благородие не раздражать.
Дисциплина у тебя -
дерьмо, господин помещик!
Деревня!
Эх! Пороли вас предки
наши, да мало, видно!
-Ну, дай срок! - А я знаете что
скажу, ваше благородие.
Заимочка у меня - верст несколько.
Тишина, благодать.
Вы роту свою возьмите,
так, для порядку только.
Рыбку половим, там ее
невпроворот. Ну ежели
еще забаву хотите
какую-никакую - найдем!
Я в смысле забаву-любаву.
Отдохнете там от трудов правильных.
Ну а красненькие пущай пока
подыхают там с голоду потихоньку.
Шельма ты, помещик!
- Михаил Лукич!
- Тихо! - Вот он, старый пенек.
Дорогу красным указал.
Давай!
-А это - его баба.
-Это ты им показал дорогу?
- Так...
Повесить обоих.
5 серия
- Потише, Петя спит.
- Тихо!
Ну что теперь будем делать,
господин местный помещик?
Как прикажете докладывать генералу?
Упустили краснозадых!
Места эти гиблые.
Я здесь возрос, а вот
не слыхал и не видел,
чтоб в котлован проклятый люди ходили.
Вы не извольте беспокоиться,
ваше благородие,
туда ходу нет, но
и оттуда тоже нет.
Подохнут с голоду и вся недолга.
Горлышко-то плотно заткнуто!
Да торчать мне здесь противно!
Бродяг этих стеречь.
Да я тут с ума сойду!
Позорно.
А этого кружилинского
бандита, Назарова -
расстрелять и немедленно!
Ты что, не понял?
Исполняй!
Да подальше отведи, чтоб их
благородие не раздражать.
Дерьмо у тебя дисциплина, господин помещик.
Деревня!
Эх! Пороли вас предки
наши, да мало, видно.
Ну дай срок!
Ну хватит долго душу
тянуть! Давай, кончай.
- Уходи, дядя Панкрат.
Иди, пока не передумал!
Так может и ты давай к
нам, а? К Кружилину-то.
Запутался я до конца.
Да и Федька, братец, меня
там самолично порубит.
- Ты погоди, Иван...
- Ступай, пока не шлепнул!
Стой!
-Ты не бойся.
-Чего мокрому дождя бояться? -Анна...
Кафтанова правда, за
Федькой в отряд пошла?
-У нас в отряде. -Как она там?
Ничего, воюет, как
все. Девка она ладная.
Я спрашиваю, с
Федькой как она? Живет,
али нет с ним?
- В каком смысле?
- В каком смысле, как мужик с бабой живет!
А... Да нет, не замечена.
-А любовь промеж них
кажись есть. -Ступай!
Ступай от греха!
- Беги, дядя Панкрат! Ну!
Сурово!
Пошли северный склон проверим.
Узнать бы, сколько их здесь
и где они нас сторожат.
Да, мужики.
Заползти-то в этот каменный
мешок - мы заползли,
а вот отсюда как?
Тут и черт носа не высунет.
Поликарп, может, в ту
сторону поглядеть, а?
- Тут в камне и могилу-то
не выдолбишь.
- А зачем долбить?
Воронье-то прилетит.
- Какой ворон на тебя
обзарится? Тощий больно.
- Ну ладно,
запомирали раньше времени!
- На-кось, Анна.
- Анна, зачерпни воды.
Спасибо, Пахомыч, хватит.
- Анна!
Я сейчас.
Слушай, сколько крупы осталось?
Почти ничего не
осталось, совсем мало.
-Ну что, небось,
страшно воевать? -Ага.
-Нет. -Так "ага", или "нет"?
Сперва было шибко страшно.
Ну да, то-то я смотрю,
все к Федьке жалась.
Нашли время!
Да, Поликарп, еще
день-два и голод начнется.
Пошли.
Я думаю, что не везде они
все-таки заслоны поставили.
Где-нибудь хоть маленькая
щель, да найдется.
Найдется. Давай,
еще здесь посмотрим.
Сколько же их
таперича стеречь тут?
Сказано, пока с голоду не передохнут.
Я вот гляжу, у Прохоренки-то,
царство ему небесное,
сапоги-то новые, яловые. Э?
На самогонку сменяли бы.
Они тебе раньше закуску поднесут.
Сменится караул - и
другим достанутся.
- Эх, была, не была!
- Куда?
Сдурел?
Сколько раз я говорил,
патроны без нужды не жечь!
Это приказ!
Мародер там один,
пришлось патрон стратить.
-На мародера? -Уж больно
тошно смотреть было.
Хлебников, сколько
гранат осталось?
Пятнадцать штук. Кот наплакал.
Лично отвечаешь за каждую,
вот, вместе с Баулиным.
- Пошли, Яша.
- Ага.
Довоевались.
Как мышей в нору загнали.
Ну, за так просто они нас
все равно не возьмут.
Баулин с Кошкиным здесь были.
Говорят, стена отвесная.
- Черт, еще...
- Тихо ты!
Ну-ка, давай.
А?
Вроде, никого.
- Вот это да!
- Эх, ты!
- Саженей тридцать, не меньше.
А, Поликарп?
- Почитай, все сорок.
- Черт побери.
Караулов нету. А
зачем они здесь?
Слышь, Поликарп!
Давай, я разведаю, а?
-Ты что, летать умеешь?
-Зачем летать, зачем летать?
Ночью мужики на вожжах опустят.
Лишь бы вожжей хватило.
А если сорвешься или снимут?
А, Поликарп, была, не
была! Один раз помирать.
- Злая вьюга разгулялась
- В темноте не виден
путь - Ох, напрасно.
Я старалась Свое сердце
обмануть. Ох, напрасно.
Я старалась Свое
сердце обмануть.
Не забыть того, что было
Не махнуть на все рукой.
Целовал меня.
Я от Михаила Лукича из города.
Вот, провизию привез.
А это Михаил Лукич
велел тебе передать.
Ой!
Просил, чтоб Макарку в Дятькову
Балку забрала с собой.
Сегодня же. Там спокойнее.
А если Макарку не
сбережешь, сказал он,
то все эти побрякушки
тебе в горло заколотит.
- Но, ты! Не очень-то! -Ступай!
Ступай, сделал свое дело
и ступай, слышь, ты!
-Иван? Да ты что!
-Ваше благородие!
Отца моего пожалейте!
-Отца? Какого отца?
-Да этот старый дурак,
Силантий,
который путь партизанам
указал. Отец его.
-Повесить вы его велели
и старуху тоже. -Что?
До сих пор не повесили?
-Исполнить немедленно. -Слушаюсь!
Ваше благородие!
Помилуйте, я отслужу!
Что верно служишь - хвалю.
- А за отца не проси!
- Ваше благородие!.. - Ступай.
- Ваше благородие!
- Ступай!
Ваше благородие, отец же ведь!
Ступай, Иван, ступай!
- Дядя Демьян, отец же мой!
- Нет у тебя отца!
Как у меня сына нет, время такое!
Страшный суд господень. Иди, Иван!
- Макарка, Петр!
Ну-ка, спать!
Иван! Ванька, оглох что ли?
Ну-ка, подмогни маленько!
Бочку вон передвинуть.
Охолони маленько.
А то наломаешь, дуралей, черепков.
Сейчас узнаете, как партизанам помогать!
Животное порядку требует.
Вот подою козу и приду.
Иди, говорю!
Что ты хозяйничаешь-то?
Ану поставь скамейку!
- Поставь скамейку на место, паразит!
- Отстань.
- Поставь, бандитская рожа!
- Отвяжись.
Управы на вас нет!
Ану, поворачивайся!
Опять в огород забралась,
раскудрить твою рогатую!
- Тихо!
Отколь ты взялся, отчаянный?
Тихо! Оттуда.
Не боись, старик, злее будем.
Господин полковник помиловать
старуху приказали!
А может и Силантия?
Не приказано!
Слышишь? Выполняй!
-Ану слезай! -Силантьюшка!
Ну прощайся что ли, старик.
Ну что ж, люди,
обскажите моему
Ваньке, как отец сгинул.
А перед кем виноват? Не
осуждайте меня, люди до...
Силантий! Пустите!
Силантьюшка...
Стой! Не велено!
Ванька приехал, Ванька приехал!
Тетка Устинья!
Все у тебя спросить хочу,
ты как в партизаны-то попал? А?
Анфиса сказала, ступай
в отряд. Ну я и пришел.
-А чего же она с тобой
не пришла? -Да так.
-Несподручно ей. -Ну
чего же несподручно?
-Чего молчишь-то? А? -Ну
куда она пойдет с пузом-то?
-От тебя что ли, сморчок
вонючий? -От кого же еще?
Твоего-то она вытравила.
Та-ак...
И давно живете?
Ежели в деревню вернусь,
свадьбу сыграем.
Анфиса обещалась.
- Яшка Алейников вернулся!
- Давай руку, Яков!
-Живой, Яков! -Яковы
бывают всякие.
-А вот таковский -
один! -Ну что, как там?
Закуривай! Самосад.
- Давай, давай!
- Курнем.
Держи.
Что?
Повесили отца твоего, Федор.
Та-ак...
Так...
Федь!
Федь...
Феденька!
Мне б только до Ваньки добраться.
Они же уверены, что нам отсюда хода нет.
По два в карауле стоят,
остальные дрыхнут.
Мужиков на вожжах человек
двадцать спустим, снимем караул.
А остальных сонных шашками
достать - это плевое дело.
Господи, там какая-то
полусотня нас сторожила.
Правильно говорит Яков!
- Но ежели хоть один да уйдет?
- Не должен уйти.
-Ни один не уйдет! -Точно, Федор!
- Смотри, Яков, это не просто.
- Да ладно тебе, дед.
- Я что предлагаю-то.
Лошади ихние тут же
пасутся - возьмем.
Патроны опять же.
Выведем отряд - и на заимку.
Там Зубов с Кафтановым,
с ними только рота одна.
Переполосуем - и в тайгу.
А там - ищи-свищи!
- Гладко ты на словах.
- Ну говорю же - риск!
Ну риск, риск! А вдруг
уйдет все-таки кто-нибудь?
Ведь вот Корней верно сказал,
и подымет весь полк в Михайловском.
- В лапшу ведь изрубят!
- Да будет тебе, Петрович!
А вдруг да не уйдет?
Вдруг на войне, паря,
только смерть бывает.
Вот прилетела пуля - и готово!
Бывает, бывает...
Бывает, у девушки муж помирает,
а у вдовы - живет.
Ну да, случается, что и
старуха венчается, а что толку?
Ох и унылый ты, отец!
На молоко, наверное,
смотришь - оно киснет!
- Не замечал.
- А ты приметь, приметь.
Ну ладно, на худой конец
опять сюда заберемся.
Будем подыхать голодной
смертью, только и всего.
Раненые помирать начали.
Был бы провиант да лекарства -
отсиделись бы может.
- Ну да, и девок
холостых с полсотни.
- Отдыхай - не хочу.
Ну что, мужики?
Попытаем счастья.
Можно.
Ты что, а?
- Держись!
- Черт!
Пошел.
Слышь?
Вроде тихо. Всё тебе кажется!
Ну что, сомлел?
Да очнись ты! Ну? Во!
- Держи, Поликарп!
- Что? - Узел разошелся.
- Ну!
- Сейчас!
Сейчас.
Осторожно!
-Ну что, все? -Все, порядок.
-Федор, Баулин, Молчун
- со мной на часовых. Ясно?
- Ясно.
Хлебников, Кирьян, Кошкин
- к пулемету. Не забыли, где?
- Не забыли.
Чтоб тихо и ни одного
живым не выпускать! Пошли.
Куда ты?
- Партизаны!
- Партизаны!
- Не стрелять!
- Не уйдет, сволочь!
Ушел, твою... (выстрел)
-Кто стрелял?
-Я стрелял. Здорово, ребята!
А я-то думал, как до вас добраться?
Михаил Лукич!
Михаил Лукич!
- Что там, а?
- Партизаны!
-Как это могло случиться?!
-А черт его знает!
Одевайся, сынок, быстро!
Ванька!
Не стрелять!
С ума сошел?
Мы сдаемся. С нами ребенок.
Надеюсь, ребенка вы пощадите?
Жив! Федя!
- А-а-а, полковничек?
Федя!
Анна!
- Папа!
Не тронь мальчишку!
Ну? Стреляй в меня, Иуда!
Нет, не буду. Брат
ты мне все же!
Отца не пожалел.
Сам гад и о гадючьих
выползках болеешь?
Пошел вон, сволочь!
Уйдет, сволочь!
Яков! Яшка!
Глаз... разрубил, сука!
Демьян, Михаил Лукич!
Михаил Лукич, живой,
слава тебе, господи!
Анна с Косоротовым добрались?
Тут, в амбаре
покудова. Михаил Лукич,
тут вчерась из Николаевска
подполковник какой-то явился.
Кто такой?
- Лахновский по фамилии.
- Чего ему надо?
Я, говорит, лично к Зубову.
Лично, говорит, от генерала.
Отдыхает, говорю.
Отдохнул!
А сегодня, как Мишка
Косоротов прискакал,
рассказал все, так
Лахновский весь полк поднял.
-В погоню, значит.
-Дурак, хотя из николаевских.
Я ему людей своих не дал.
Нечего, говорю, зазря
коней по тайге маять.
Ну и правильно. Иван!
- Оклемалась?
- Иван! Развяжи руки.
- Ну вот, Ванька,
сторожем и женихом тебя оставляю.
- А наутро чтоб мужем стал.
- Косоротов, пошли.
Не смотри ты на меня так, Анна!
А как на тебя глядеть?
Обвенчаемся, Анна!
Жить будем - ветру на
тебя не дам пахнуть! Анна!
Давай, давай! Проси получше!
Кто знает, может, что выпросишь.
Растоптала ты всю
мою жизнь! Проклятая!
Ты развеселись, Косоротов!
Скучный ты для компании
человек. Ну обмарались,
в другой раз наша возьмет.
-Нет. Не возьмет.
Нагляделся я на этих, политических.
- Как они из этого
каменного мешка выползли?
- Черт им ворожит, что ли?
Не так с ними нужно было.
Барин рассейский - он дурак.
Это я, Косоротов, тебе говорю.
Где Кафтанов?
Михаил Лукич зятя своего
с дочкой пошел проведать.
-Зятем можно назвать?
-Не могу я так, Михаил Лукич.
А ты ее силком!
Такое ей мое родительское наказание.
Отпусти ее, Михаил
Лукич! Я вдвойне отслужу.
- Сопля!
Не обессудь. Я свое слово выполнил.
Гляди, чтоб хуже не было.
- А коль отпущу,
- опять к своим партизанишкам побежишь?
- К ним.
Из-за Федьки, небось?
- Из-за него тоже.
- А еще-то из-за чего?
- Я, Анна, жизнь всласть прожил.
- И водку пил, и баб любил.
И над людишками вдоволь
властью пользовался.
- Вот, воюю теперь,
чтоб еще хоть немножко
такой жизнью пожить.
-Как скотина ты жил!
Этой жизнью своей
мать в петлю загнал!
А есть другая
жизнь. Человеческая!
И ради этого такая кроворубка идет.
Да люди хотят на земле
человеческую жизнь установить!
И установят!
- Установят. Только пустят ли тебя в эту
жизнь? Небось, припомнят, чья ты дочь.
Припомнят. Да только,
может быть, вспомнят,
не чья я дочь, а
какой я человек!
И ты, Иван, подумай об этом.
Они батьку твоего
повесили! Мать с ума сошла!
- Замолчи!
- На тебе кровь его батьки!
- Не тронь!
- Это ты мне?
- Она же дочь твоя! - Ладно.
Она мне дочь, но я ей - отец! Так.
Пошли.
А ты горяч! Сразу же и за маузер!
Ты же задушить ее
хотел. Почудилось мне?
- Тебе не все равно?
- Коль она... - Не все равно!
Отпусти ты ее.
Слюнтяй ты в таком разе.
Ну да дело твое, отпущу. Мне что?
С Федькой пущай живет,
или с кем другим, - отпущу.
Косоротов!
Глаз с нее не спускать
ни днем, ни ночью.
Ты куда, Михаил Лукич?
- Пойду посты проверить. Спи!
Куда?
Далеко ли? Далеко ли
навострился, спрашиваю, ну?
Зачем Кафтанов к Анне пошел?
Это его отцовское дело.
Да ты не сверкай, не
сверкай зрачками-то!
Поучит маленько
по-родительски, да отпустит.
Куда? Руки! Руки назад!
А то в момент пригвоздю!
Сам знаешь. Ану-ка
сядь! Сядь, вот так!
Охолони маленько. А
я с тобой побалакаю.
Чумной ты, чтой-то я давно гляжу.
Что за коловерть у тебя в башке?
Куда она тебя доколовертит?
Вот об чем Михаил Лукичу подумать надо!
- Он же ее убьет!
- Ну и что?
Это его дело, отцовское.
Теперь-то чего тебе надобно?
Чего?
Тебе Михаил Лукич предоставил
случай муженьком ее стать.
Ты не использовал! Ну? Ха-ха-ха!
Вон, а Мишка Косоротов
не отказался! Ну, ну, ну!
Ты против воли кафтановской
пошел - терпи!
Он свое согнет, ему не перечь!
Будь ты хоть дочь тут, хоть кто!
- Хотел позору предать - предал.
А уж далее ходить этому
позору по земле или нет -
это его, отцовское решение.
- Отправит Михаил Лукич
дочерь свою на небеса.
Туда ей теперь и дорога.
Хотел я тебя, сучку партизанскую,
с позором твоим на земле оставить.
Но я - родитель твой.
Читай молитву. Читай!
- Михаил Лукич!
-Ты дочь свою Косоротову!
-Тебе этого не понять.
Ей я все объяснил, а что
прибежал сюда - дурак?
Жил бы!
Он пристрелить меня хотел потом!
Зачем помешал?
Пристрели теперь сам!
Слышишь, Иван! Пристрели меня!
Пристрели меня, слышишь?
Слышишь, пристрели меня!
И все-таки, Анна, надо жить.
Об этом никто никогда не узнает.
Вон они!
Пришел.
Вот.
Анну вашу привел.
Отца ее и Демьяна
одноногого убил.
Теперь делайте со мной, что хотите.
- Ану, погоди, мужики!
Дайте-ка мне с ним перемолвиться!
Ану, отойди!
-Сам явился, бандюга кафтановская!
-Федор!
- Пулю - так пулю. Только скорей давайте.
- Ничего,
это у нас не задержится.
Разберемся - и к стеночке.
Не надо. Не надо! Не надо!
Не надо, не трогайте его!
6 серия
6 серия
ВОЗВРАЩЕНИЕ
- Фамилия? - Савельев.
- Имя, отчество? - Иван Силантьевич.
- Год рождения? - 1898
- Место рождения?
Новониколаевская губерния.
Шантарский уезд, деревня Михайловка.
- Статья?
- 56 прим.3 - Срок? - 5 лет.
- Начало срока?
- 20 августа 1920 года.
- Конец срока?
- 20 марта 1925 года.
- Проходите.
Ну, гуляй парень.
Че ты тут делаешь? А ну
давай выворачивай карманы.
Гайки небось отвинчивал?
Давай, давай.
А че тогда тут стоишь?
-Думаю. -А тут не положено думать.
Вон сходи с пути и там думай.
Ну давай проходи, чего встал?
Иди.
-А мне некуда идти.
-Как это некуда?
Так из тюрьмы я.
Врешь.
А за что сидел?
За бандитство.
Ну давай иди.
Уходи отсюда, нельзя тут.
Федя, Федор поди сюда.
Ну вот, вот мой маленький,
ну Семушка, ну сейчас. Ну.
Жар кажется у Семушки
начинается. Вроде нормально.
Да кричал уже всю ночь, Феденька.
Так у него же зубы
режутся А ты выдумываешь!
Феденька я схожу к бабке Макарихе, посоветуюсь.
Много понимает твоя бабка Макариха.
Да говорю ж здоровый он!
Да я к обеду управлюсь,
ты еще полоску не успеешь заборонить.
- Анна... -Да я быстро, Феденька.
Ну, Семушка, Семушка!
Че надо?
Пришла поглядеть, счастливые ли.
Что, Кирьян надоел?
Уж не знаю, в лес не ускачет.
Что тебе надо, Анфис?
Ты хоть любишь-то ее?
-Анну-то? -Без любви не женился бы.
Нет, Федя.
Я ж помню как ты глядел на меня
на свадьбе.
Горько!
Я помню, я всё помню, Феденька.
Что ж мы с тобой наделали?
Что с тобой Феденька, тебе плохо?
Да нет.
Хорошо мне, все хорошо.
Нет.
Не надо, Федя.
Не хорошо это уходить от
свадебного стола. Идем, идем!
Федя.
А что, Анна?
Давай и мы с тобой свадьбу сыграем?
Нет.
-Нет. -Ань! -Нет!
Но ведь ты ж сама хотела
А теперь не хочу. Нет!
- Отсеялись уже? Вот бабке несу, показать.
- А я вот семена везу.
Федька-то где?
Да там он остался.
Уеду я в Шантару, Анфиса.
Надоело тут в земле ковыряться.
Кружилин там теперь
волостной партийный секретарь.
Работу хорошую обещает.
Вот. Ты че? Я и тебя с
собой возьму. Я же замужем.
А я вместе с мужем.
Нет. Не поедет Кирьян.
Скажу - поедет. Никуда не денется.
Но, но!
Анфиса! Анфиса! Анфиса!
Так вот я и говорю.
Теперь, стало быть,
все примериваемся как
там жизню свою дальше вести.
Аркашка, не трожь телефону! Ну!
Да там нихера не слышно.
Не слышно!
Когда к нам линию дотянут? До сих пор
Федор Савельев одними обещаниями кормит.
Да вот провод недавно подвезли,
Панкрат Григорьич, так что скоро.
Да перестаньте Вы дымить!
Была у нас коммуна.
Теперь ТОС. Товарищество
по совместной работе
на земле Ну и докладываю.
За прошлый год члены нашего товарищества
хлебушка получили,
до нового урожая хватит.
-И новый урожай обещает... -Буде!
Буде, выхожу из Вашего товариства, понятно?
А что так?
Не хочу более на других чертоломить.
Он Макаровна. Ишь,
расселась, как барыня!
Одна работала, а хлеба
на 5-х едоков получила.
Ну и что? Да ты чего, не
смей, у ее дети малые и мужика
Лахновский убил.
По чем мне ее дети,
али мужик убитый? У меня у
самого сын на гражданской сгинул,
и бабу схоронил.
Я цельный год на поле один
пластался, на одного и получил.
А Макаровна вот она - на 5-х.
Да как же у тебя язык-то не отсохнет!
Что ж моим детям-то
с голоду дохнуть при советской власти?
Ты погоди покудова.
Я обьясняю момент.
Я с одной стороны, конечно,
не хочу, чтобы ее детишки
с голоду пухли, но с
другого-то боку - что получается?
Коленкор, граждане-товарищи, получается.
Ухожу я из товарищества!
Отдельно буду, единолично.
Единоличники они как
живут? Они сколько собрали
с полосы, все же ихнее.
Что ты мелешь?
Тихо, да вы оглашенные!
Оно вроде и не справедливо, Евсей.
Это ты верно зацепил. Так вот счас
для уничтожения той несправедливости
колхозы кое-где
начинают получаться.
Так может и нам
а? Это какие такие колхозы?
Панкрат?
Что за штуковина такая?
А кто таков будет?
Ты, Евсей, как Фома неверный.
Ты знаешь - это Корней
Баулин, наш боевой товарищ,
председатель Райисполкома.
Представляет в нашем
районе советскую власть.
Сейчас он Вам
расскажет про колхозы. Говори.
Колхоз - это
коллективное хозяйство.
Это формы, или проще сказать,
способ хозяйствования на земле
пока еще только пробуется.
Мало еще в стране колхозов.
Но однако, я думаю за
ними, за колхозами будущее.
Так, на этот раз тепленькими захватим.
Не сомневайтесь, Ваше благородие,
нынче все холодненькими будут.
Всё в чистом виде сделаем,
пока Яшка со своими гепивушниками
мух ротом ловит.
Не ротом, а ртом.
При колхозе можно
иметь и личное хозяйство.
Ну, скажем, корову, несколько овец,
птицу разную, также огород.
-А коня? - Коня?
Вот про коня не знаю.
А свой участок на козе пахать что-ли?
Будя, уйду в единоличники, понятно?
Вот ты,
Евсей Галаншин, все баламутишь.
А ведь наш вождь и учитель
Владимир Ильич Ленин как говорил?
Единоличным хозяйством
из нужды не выбиться.
Это правильно.
Так он советовал вовлекать
трудовое крестьянство
в социалистическое строительство
только через
сельско-хозяйственные кооперативы.
До беса должно развелось их нынче.
Только колхозы могут сделать жизнь
бедноты зажиточной
и богатой.
- Значит, запалить разом все дома коммунаров.
Единоличников не трогать, Косоротов знает.
Сделаем. У окошек у дверей
ставить по 2, по 3 человека.
Как начнут выскакивать голодранцы,
лупить в упор! Ступайте!
Пущай только со мной идут.
Ты отца своего Михаила
Лукича Кафтанова помнишь?
Да я...
А ты, Петр Зубов, помнишь кто отца твоего
убил? -Помню ли я? Я его всю
жизнь помнить буду!
Ну что ж, орлюки.
Пора за отцов
своих счеты сводить.
Вот вся наша страна поднимает заводы...
Поднимает заводы, чтобы
выпускать новые машины,
тракторы и направлять их в эти
коллективные хозяйства.
Проводят электричество в каждую деревню,
чтобы эти вот коптилки
заменить на лампочку Ильича.
А ведь с помощью...
с помощью электричества
можно сделать многое, товарищи.
Можно не только хлеб молотить,
можно сделать такие машины,
которые сами будут доить
коров даже. Вы понимаете, как это?!
А интересно, это каку ж таку машину
выдумать, чтобы сама под корову села?
Да чем она за сиськи-то дергать будет?
Что ж ей руки что ли железные
сделают?
Не беспокойся,
придумают как сделать.
Так она и беспокоится, как бы та машина
коровьи сиськи с бабьими не перепутала!
Сейчас гуртом мы их зажарим!
Макарка, сигналь!
От черт.
Подержи.
Вот так, давай запаливай!
Руки, гады! Поджигай его, комиссарскую суку!
Ах сволочи! Врасплох думали взять?
-Не выйдет! -Яков, живой?
- Ой, дом горит! - У Явдохи горит!
Бери винтовку, наган! Панкрат,
мужиков на лошадей!
Господи, опять банда!
Ваше благородие!
Сорвалось! У них там сходка какая-то.
Кружилин с Алейниковым
мужиков на коней посадили.
Черт! Всем быстро отходить.
Коня его благородию!
Мама, гляди-ка, что я нашла!
Не сгорел.
Панкрат. А, Панкрат, говори,
где детям отца взять?
Банду разбили, колхоз
затеваем, а я с кем
теперя-чи, а? С кем я теперь?
Будет, будет, Евдошиха, будет.
Панкрат, ну как жить-то теперь?
Теперь всё.
Что всё?
Мертвых не поднять,
а живых запугали до смерти.
Конец коммуне, крышка!
Попы нас всю жизнь концом
света пугают. А мы живем.
Послушай, Поликарп.
Со строительным лесом я думаю проблем не будет.
А вот с плотниками как?
Мужиков по всем деревням собирать будем.
Ушел гад!
Даю слово, Поликарп.
Я тебе этого Лахновского
живым приволоку!
Или погони меня из ГПУ.
Это ты не мне, это
ты людям обещай.
И все материалы погорельцам
надо отпустить бесплатно.
Здравствуйте!
Здорово, Иван.
Вернулся, значит?
А у нас вон че деется!
Здравствуйте, Тимофеевна.
Бандит, христопродавец
проклятый! Гляди, что наделали-то!
Здравствуйте.
Приехали вот.
Явился, молодец?
-Явился. - Ну так полюбуйся
что твои дружки натворили!
Погоди, Яков.
Здравствуй, Иван Силантьевич.
Жена что ли?
Жена, Агата.
Стало быть давно освободился?
Да уж несколько лет.
По разным местам жил, а все домой тянуло.
Ну и что прикажешь нам с тобой делать?
- А что желаешь? Возьми наган...
- Ваня... - Погоди, Агата.
Выведи за околицу да и шлепни.
И вся недолга.
- И шлепнул бы! - Будет!
Ну вот что, Иван.
Ваш дом бандиты тоже пожгли.
Отстраивай его и обживай.
Но гляди, Панкрат.
Зря мы приехали сюда,
ой зря. Чуяло мое сердце.
Але. Але. Але, Поликарп
Матвеич, Алейников говорит.
Опять ушел.
В засаду попали, двоих потеряли.
Ну ничего, я все равно его достану!
Вот люди отдохнут
и завтра двинем на Шайтаниху.
Нет. Да нет, я сказал.
Але, але. Товарищ Кружилин,
дядя Поликарп. Это я.
Кирьян Инютин.
Але, что с Алейниковым там?
Ранен что-ли?
Поцарапало его чуток.
Нет, не шибко смертельно.
А мы семерых бандитов
уложили, дядя Поликарп. Что?
Алейникова можно перевезти
или туда врача послать?
-Довезем. -Можно?
Ага.
Тогда в сани его и немедля в Шантару!
Понял дядя, Поликарп.
-Кошкин цел? -Ага, живой.
Головой мне за Алейникова
отвечаешь, понял, Кирьян?
Понял.
Что отворачиваешься?
Почему со всеми не поехал?
Болел я.
Кирьян Инютин
бандитов ловит,
а Федор Савельев с его
женою прохлаждается.
Тогда вы все должны знать,
что не прохлаждаюсь я,
а что и мне жарко бывает.
Что с тобой происходит, Федор?
Ну что тебя гложет?
Бывший партизан. Лихой
командир эскадрона.
Такую важную работу тебе в Шантаре
доверили, а ты всю почту развалил.
Работников распустил, завхоз твой
от водки не просыхает.
Были случаи, посылки
на почте вскрывали!
Да это может на железной дороге еще.
У меня-то на почте таких вещей вроде нет.
Вроде! Ты - начальство, должен все знать.
По селам радио проводим.
Когда постановление было?
А столбов и проволоки нет!
Да есть столбы, есть сколько
угодно. Ну когда они у тебя
появились, когда белые мухи полетели?
Попробуй их теперь в
мерзлую землю вкапывать.
Из-за разгильдяйства все дело стоит!
Че губы-то кривишь?
А чему особо-то радоваться?
Радоваться, Федя, действительно нечему,
когда так работа идет.
Извини, Поликарп
Матвеич. Я к тебе по поводу
открытия в деревнях кооперативных магазинов.
Как договорились с тобой в 2 часа.
Минутку, Василий Степаныч.
Будешь плохо работать -
снимем к чертовой матери!
Да хоть и так!
Отпускай с должности,
я в Михайловку поеду.
Ежели ты с Федькой по кустам шастать будешь,
шкуру сдеру.
Федор, что ты делаешь?
Остановись, слышишь?
Господи, остановись!
-Не лезь, не лезь. -Господи.
Боже мой.
Убирайся туда, откуда
приехал А ну-ка дай одеяло!
Чтобы ноги твоей в отцовском
доме не было! Слышишь?
И что здесь? Ты что? Взбесился?
Разойдитесь.
Что на дурака-то
уставились? А ну живо домой!
5 лет врагу советской
власти! Это что за мера такая?
А?
А ну, возьми ребенка!
Ты что же это, Федор
Силантьевич, вытворяешь, а?
Я тебя спрашиваю!
А тебе что за дело?
Счас вот как трахну по башке!
Это наш дом.
-Отцовский. -Ваш дом бандиты пожгли.
Ванька его подлатал, перезимовал в нем.
Вот теперь я в нем буду жить.
У нас для заведующего
заготскотом имеется жилье!
Там будет жить
Кирьян со своей семьей.
А я здесь буду жить! Понятно?
Понятно.
Но не шибко.
Изверг ты, Федор.
Тебя, стерва, надо было вместе
с Ванькой со двора выкинуть!
Еще раньше.
А я все-таки с тобой живу.
К тому ж,
Димка народился. Ну-ка дай!
-Вот этот мой! -А Семка-то?
Семка-то чей же, Федя?
Ладно, будет, будет, знаю.
Не девицей тебя взял.
-Федор! -Что, Федор?
-Кто ж распробовал тебя?
Ванька? -Нет, Федор, нет.
Нет, не могу сказать.
Не виновата я, Федор.
Честная я.
Не могу я сказать.
Твой Семка.
Твой, клянусь тебе.
Видно, суждено мне любить
тебя до смертушки.
Видно, судьба такая.
Хоть редко, да мой
будешь. Феденька, родимый.
Скажи хоть пол словечка.
А с Кирьяном как?
Куда денешься? сцеплю зубы и молчу. Молчу и думаю:
из-за тебя, Федя. Вроде боль легче.
-Та что же у тебя за любовь
такая ко мне? -Не знаю.
Че там? Анфиса с
Федором! Ой, бабоньки!
Стыдобушка-то, стыдобушка какая.
Федька Анфису усами щекочет
по грудям, по плечам. А она похохатывается.
Бесстыжая!
Я сначала думала, что это девки
какие-то в кустах дурачатся. Ветки-то раздвинула...
А тебе больно надо было...
Точно! Федька с Анфиской!
И как только только глаза не
лопнут от бесстыдства! Срам-то какой!
-Срам-то! -А Верочке который? Десятый?
-Меньшой тоже все понимает.
Вон они нынче какие стали-то!
Ой, Анфиска, Анфиска.
Доиграется она.
Мало ее Кирьян бьет что ли?
А Федька в кустах-то глаз с
нее не сводит, так и норовит целовать Анфиску!
Так и хочется! А она хохочет.
Ой бабоньки, а Кирьян
каждый день пьяный. -А может он с
этого и пьяный, что у него жизнь с Анфиской
не получилася. -Да, наверное.
-Кирьян... -Здорово, Кирьян.
Что б моя Анфиска?
Да не в жизнь!
Не в жизнь говоришь?
А за что ты Анфиску колотишь каждый день-то?
А вот Василису спроси!
Ой вчера в лесу Анфиска...
Ты что? Чего?
-Ты что брешешь? -Сама ж
видела. -Ничего я не видела.
Хватит молоть-то!
Опять наврала что ли?
Ну че стоите?
Балаболки не знаете?
Защитница нашлась!
На работу пошли!
Ану брысь отсюда!
-Опять хулиганство рисуешь? -Какое
хулиганство? Умел бы читать, так
прочел. -Я тебя знаю, ану брысь!
А ты, Верка, стой! А ну-ка прочитай
че тут Семка написал?
Опять, наверно, про меня? -"Тута будет
новая школа."
И все? -И все. -А ну
брысь отсюда! Грамотеи!
Аркашка! Черт побери! Иди пособи.
Иди, тебе говорят. Живее, живее!
Чего?
Закинем давай!
Ну бугай чертов!
Аркашка. А ведь те жениться пора.
Маманька не разрешает.
Маманька не разрешает!
Маманька! А сам чего?
Да девки его боятся.
Другой словом умеет
приласкать, а этот всё руками.
Все облапает.
А девки нынче худющие - трещат.
Силен! Так что? Договорились.
Бывай.
Евсей.
Че тебе?
Я опять пришел. Когда плотников дашь?
А нет у меня плотников.
Так у меня коровник развалился.
Ну где я тебе возьму плотников?
Вот школу построю, может тогда.
Грамотность превыше всего, понял?
Свою-то козу, небось, на печи держишь.
Че ты ко мне привязался? Иди к председателю.
К председателю! Семка!
Семен. Ну где ты там?
Семен, зовут же.
Слушай.
Мать велела рафинаду
купить, забеги в сильпо,
возьми килограмм. Ей скажи, что на ферме я. Не забудь.
Ладно.
Чего тебе?
Федор, ты в Шантаре часто бываешь.
Че там про Лахновского-то слыхать?
Говорят, Яшка Алейников опять его
банду по тайге гоняет?
Только для детишек
обстроимся - он,
глядишь, снова налетит!
А че ж ты меня-то пытаешь?
А кого же?
Ты вон братца, Ваньку, моего спроси,
ему лучше знать где банда гуляет.
У Михал Лукича Кафтанова он служил.
Это когда было-то?
Ничего, дружки остались.
Че ты зло говоришь?
Здравствуй, Анна.
Здравствуй, Ваня.
Ты прости, Иван, за все. За Федора.
Чего уж!
Ногу сломал, лечить несу.
Как живете-то счас? Устроились?
Как-нибудь перезимуем.
С весны избенку какую поставлю, переживем.
Здорово.
А где хозяин-то?
Брательник-то Иван где?
Слушай.
Уезжай ты отсюда! Христа ради прошу.
Ну езжай, а то греха доведешь!
Ну а теперь то чем жить мы тебе мешаем?
Усы мне твои не нравятся.
Усы как усы, навроде
твоих. Только цвет другой.
Цвет?
Ну пойдем. Пойдем, пойдем.
Сдурел окончательно?
-А тебя, сука! -Не брат ты!
Плевать на тебя!
Уйди ты!
Совсем со свету Ивана сживаешь, да?
Мужик и без того намаялся.
Ну что ты делаешь?
Сдурела что ли? Убери ее.
Отстань от Ивана! Снимай-ка пиджак, мурло ты
свинное! Ну-ка уйди от меня.
-Отдай! -,Отстань!
Ну и баба у тебя
Ванька! Да не бойся,
одежу я тебе верну.
Хрен с ней, с этой
одежей! Только имей в виду:
ежели я тебя хоть раз увижу,
что с Семкой разговариваешь,
разговором привечаешь,
или, упаси тебя господь,
ежели увижу хоть раз с Анной,
на людях ли, без людей ли -
я тебя, контру, просто кокну!
Ну уж конечно!
Я ведь не Кирьян Инютин!
Ходи, ходи.
Ходи, да не оступись.
Да и потом.
Поищи-ка себе другую работу.
Такой пастух мне без надобности.
От Антона письмо получил.
Спрашивает как мы живем?
Так че отписать?
Ну так вот и отпиши,
что я тебе сегодня
здесь рассказал.
Ваня. Ты спишь?
Нет.
Приключилось чего?
-Уволил меня Федор. -За что? Ой.
Ну что ж он взялся за тебя, живоглот эдакий?
Да видать за то, что в
банде Кафтанова служил.
За Анну. Будто
Семка у нее от меня.
Сегодня Анну на улице встретил.
А он как на грех увидел.
Ваня.
А ты ее доселе любишь, Аню-то?
Нахлебался я через нее проклятую!
Всю жизнь мне перевернула!
Господи, кобы не она,
разве пошел бы я к Кафтанову служить-то?
Хотя, чего ее винить?
Ну-ну, будет плакать-то.
Ну слезы-то нынче не дешевые.
Агата.
Я же все тебе
рассказывал, как было.
У меня нет от тебя утаек.
Чтобы я на земле делал,
кобы тебя не встретил?
Куда б делся?
Ну, ну.
А может уехать нам отсюда, а?
Не годится это.
Я ж вырос тут.
Вырос, а делать-то что
будем? Ни урожая, ничего.
А нынче голод, как ты без работы-то?
Ну ничего, Агаша.
Поглядим.
Спи.
-Здравствуй, дядя Панкрат. -Здорово.
Надолго людям запомнится этот 33-й год.
Зиму-то как, протянете?
Картошка вроде есть. Не помрем.
С такой женой, как Агата, грех помирать.
Сошлась она с нашими.
Да вроде.
Да и ты, приглядываюсь.
без пакости в душе живешь.
Ну коли так считаешь,
Панкрат, прими меня в колхоз.
Колхоз... В колхоз?
А ті глянь на дорогу, он люди из колхоза бегут.
А ты... примите. Вот он
весь нонешний урожай.
На будущий год, бог даст, уродит.
Бог-то может и даст,
а покамест люди нахлебаются. Колхоз...
Я бы тебя Иван давно принял.
Да Алейников... Не вздумайте, говорит.
Затаился он, сволочуга.
Он что? Застрял, значит я,
как телега в трясине? Из-за нашей паскотины
нема трясины, теперь
нет. А ты с женой
все обдумал? Все обдумал
насчет колхоза или сам решил?
Зачем же, все вместе обговорили.
Добро. Ладно,
зиму перезимуете,
ну а там видно будет.
Ну что там у нас?
Да не больно густо, Панкрат.
За прошлое и нынешнее лето
провели радио и телефон еще в 13 деревень.
Вот, в какие -вот тут кружочками все
обозначено, значит. Так что
экономия времени и связь, так сказать,
теперь на лицо.
Ничего, ничего.
Да, я вот что хотел
Вам сказать, товарищи.
Звонил Иван Михалыч
Субботин, секретарь крайкома.
Просил всех членов райкома поздравить
с 16-ти летним
юбилеем Красной армии.
Есть у меня еще одно сообщение, которое...
А ну подвинься.
Вот, вас я думаю заинтересует, видите
вот эти... Что это за столбики?
Это не лесенки и столбики,
это высоковольтная
электрическая линия, которая пройдет
через весь наш район. А вот
эта вот лесенка - это железная дорога,
которая будет проложена
в 3-х километрах от Шантары.
Турксиб повернет?
Нет не Турксиб, это совершенно новая ветка.
Яша. -Ну вот, Поликарп
Матвеич, как обещал.
-Турков, давай! -А ну пошли.
Здравствуйте, Лахновский.
Развяжите ему руки.
Да ты что, Поликарп?
Он же сразу в окно кинется, головой проломит!
Неужели кинется?
Попробуйте развяжите.
А это кто?
Сын полковника Зубова. Помнишь?
Давно по лесам разбойничаешь?
А с тех пор как винтовку
в руках держать научился.
Вы что, надеетесь свое вернуть?
Надеемся.
В Новосибирск.
Уведите!
И глаз не спускать!
Есть.
Говорят, вдвоем остались.
Чую, врет их благородие.
Помощник где-то его тут прячется -
Косоротов.
Я сегодня
в Белый Яр двину.
Массовый падеж скота начался.
Мои люди в том колхозе кое-что приметили.
Какие-то типы дивные по ночам
шатаются.
Проверить надо.
-Связь держать будем. -Обязательно.
Отдохнул бы пару часов.
Поликарп, отдыхать на том свете будем.
Если сейчас поводья отпустим.
Сгодится.
А заржавел-то!
Запустил ты оружие, дядя Миша.
Без дела заржавеет и человек.
Что ж, Ленечка,
пора и тебе розговеться.
Благослови его, дядя Миша.
Ступай, одевайся.
Вот тебе, Макарушка, мой сказ.
Возьмете магазин
и сматывайтесь из Шантары.
-Боишься? -Тебе то чего?
Посадят - опять сбежишь.
А я то старый уже.
Не сбежать мне.
Не бойся,
сделаем дело - и уйдем
завтра. -Дуру это оставь.
Зачем тебе?
Не бойсь,
я на мокрое дело не хожу.
Спугнем только сторожа, да так
что в штаны накладет.
Веревку взял?
-Да взял. -Ну пошли мы, дядя
Миша. - Пушку после дела вернешь.
Ладно.
Вот то-то и оно.
Успокойтесь. Маньша это из школы пришла.
А ну посторонись!
Ты че? Твой дядько что ли?
Ага, дядько.
Я слыхала, как мамка
говорила. Ну че молчишь?
Да, это правда.
Дядька я твой.
А че ж ты тогда у беляков служил?
Да вот, Семен, так и получилось.
Тьфу! Контра белопузая! Ага, контра!
Мой дядька тоже так говорил.
А мамка за это ругалась.
Был контра, зато отсидел
сколько советской властью
было отмеряно. Теперь
перед вступлением в наш колхоз
должен ты обсказать нам все.
Ежели какие прежние грехи
утаил от суда...
Али злодейства какие?
Поэтому ты, Иван,
лучше счас покайся перед народом,
а то, ежели всплывет что
потом, сам понимаешь.
Говори Иван, говори.
Не утаивал я ничего,
и злодейств тоже никаких не совершал.
Только портянки у Кафтанова стирал
да самогонку по углам шарил.
А это не злодейство?
У меня из дома, паразит,
цельную бутыль самогону
выкрал Я же до сих пор
эту бутылочку-то
помню. Там на горлышке
краешек еще был
надколотый. Вот еще помню,
как ты плеткой на меня
замахивался. -Это было.
Ты ж уцепилась за эту несчастную бутылку,
вроде как сердце у тебя вынимали.
Кафтанов велел
не только самогонку, но
и тебя к нему притащить.
Замолчи!
Че ж ты мне тогда
сразу-то не сказал? -Эх ты!
Вот этого она тебе не
прощает! Лишил бабу радости!
Небось доселе жалкуешь!
Хватит! Разбалаганились!
Давайте об деле.
Но пусть каждый имеет в виду,
в тяжкие времена идет Иван в колхоз.
Не мед у нас нынче.
В прошлом году хлеба
погорели, а нони вон опять
жарища какая стоит - с самой весны
ни одного дождика.
Многие сбежали с
колхозу. А Иван вот
вступить решился.
Это как?
Думал человек или нет?
Может в такие-то
времена и открывается
душа человечья?
Ну так что?
Есть какие кроме Евдошихи
возражения против кандидатуры Ивана?
Нету?
Ну тогда подымайте руки.
7 серия
НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ
Сдам я тебе по осени
мешков десяток три.
Яловых коровенок - штук
20. Только прямо говорю.
Ежели опять,
как в прошлом году занизишь упитанность,
я Кружилину пожалуюсь.
А что ты ко мне?
Ты с Кирьяна спрашивай.
-А! -Что "а"? Я тебя спрашиваю?
Что я тебе насчет его братца
бывшего белобандита говорил? А?
Отвечай мне!
Объясни!
Обьяснить?
Я тебе счас объясню! А ну пошли!
Куда? С ума сошел?
-Иди, говорю! -Назаров!
-Ты пшеничку нашу видел? А?
В прошлом году неурожай, нынче - еще хуже.
А Иван не испугался!
Другие - с колхоза, а он - наоборот!
Поэтому я и принял его
в артель. Обьяснил?
Как мог, обьяснил! А если
не понимаешь, катись!
Ты что говоришь? Ты как себя ведешь?
Не шуми!
Меня жизнь по всякому
кусала. Я уж привык.
И более ничего не боюсь.
А после такого горя горького с кем мне
колхоз подымать? С тобой?
Тогда пиши заявление, и тебя примут в колхоз!
Ладно, Назаров.
Сам узнаешь, каков помощничек Иван Савельев.
И Кружилин узнает.
Но.
Черт знает что вытворяет этот Назаров!
Что вытворяет?
Ивана Савельева в колхоз принял.
Ну и что?
Да то, что он - бывший белобандит.
Забыли?
Да когда это было, Яков? 100 лет тому назад.
Не, ты слышал, Поликарп?
Чего?
Вон вешалка.
А Ивана Савельева я
разрешил в колхоз принять.
Ты?
А ты у меня спросил?
Ты, Яков Николаевич, где находишься?
Ты куда пришел?
Почему я тебя должен об этом спрашивать?
Ну хорошо, хорошо.
Мог хотя бы посоветоваться.
Этот Иван
может такая же контра как
те два колхозника из Белого Яра.
Ничего, я этих голубчиков зацапаю.
Такой вакуум вокруг них
создам, замечутся как...
Насчет этого твоего
вакуума, Яков, ты мне это брось!
-По первому подозрению... -Есть люди, а есть
враги советской власти - это различать надо!
Это ты точно сказал,
Яков: различать!
А ты, сдается, как раз и перестаешь различать.
Ну ладно, не учите!
Нет, Яков, такой метод не годится.
Ты нарушаешь революционную законность.
Что?!
Слепцы Вы!
Политические слепцы!
Неужели это тот Яков, с которым мы воевали?
Алё. Крайком? Давайте.
Кружилин слушает.
Полипов?
Какой Полипов?
Свадьбу-то помнишь Антона и Лизы?
Ну да, тот самый.
Вернулся, как говорится, в родные края.
На Урале работал.
Судьба и воля партии разбросала нас.
Антон Савельев?
Я слышал, что он на Украине
большимы делами заворачивает.
Завод строит Да, летит время.
Надо бы как-нибудь встретиться
поговорить, ты как Поликарп Матвеич?
Я к тебе вот по какому делу.
По области идет сбор продовольствия
в пользу голодающих Поволжья.
Сами голодаете?
Да, да.
Мы слышали, вы даже создали
чрезвычайную продкомиссию.
Это хорошо.
200 тон картошки осталось?
В Поволжьи еще хуже, чем у нас с Вами.
И вот я думаю
половину этой картошки...
В северных районах прошли дожди.
Хлебу это уже не поможет,
а картошка должна уродить.
А если уродит, мы потом
поможем Вашему району. Да.
Об этом, между прочим, просил Вам
передать наш секретарь крайкома
Субботин Иван Михайлович.
Понятно, понятно.
Да нет, у нас дождей нет.
На здоровье тоже не жалуемся.
До свидания.
И что, наш Новониколаевский, Петька что ли?
Однофамилец, может?
Нет, тот самый,
теперь в крайкоме работает.
Ты гляди! Смотри.
Я считал, что он погиб - расстреляли его.
Молодец, вырвался.
-Здравствуйте! -Здравствуйте.
Я к Вам.
Пожалуйста, проходите.
На минутку.
Прошу прощения.
Вы меня, конечно, не помните?
Нет.
А мы с Вами встречались.
Где?
Где? А Вы у нас
дома были однажды.
Я тогда еще была совсем маленькой девочкой.
И Вы сказали моему отцу:
какая милая у Вас дочка!
Не помните?
А я запомнила!
Простите, какая дочь? Какой отец?
Меня зовут Полина.
Полина Лахновская.
Полина Лахновская?
Очень приятно. Я
знаю, что Ваш отец,
Полина Арнольдовна,
расстрелян и прошу
принять мои искренние соболезнования.
О нет!
Ему удалось бежать.
Бежать?
С помощью добрых людей.
А, да. Бежать. Отец пишет,
что помнит Ваши добрые
дела. Дела? Что с Вами?
Что с Вами?
Успокойтесь, Петр Петрович.
Ну и
где же он теперь?
Я напишу ему,
что Вы его
тоже не забыли,
Петр Петрович.
Ну я пошла. Вы еще
вспомните обо мне.
Минуту, одну минуту. Одну минуту.
Петя! Я люблю тебя!
Как только ты сюда приехал,
как только я тебя увидела.
Но я не знала как! А
сегодня... сегодня я решилась.
Петенька!
Это между нами. Ну скажи, только скажи,
что Вас с ними связывает?
Я отказываюсь отвечать
на Ваши вопросы.
Так вы уж, Петр Петрович, не откажите.
Подскажите, куда он. А
я Вас в покое оставлю.
Ну, один разик согрешите
для блага отечества?
Знакомьтесь. Мое семейство.
Раиса Порфирьевна. Полина.
Милая у Вас дочь.
Значит, любишь?
Ну я же сказала.
Ну, если любишь,
не так же все происходит?.
Зато надежно.
Петенька.
Ну за кого ж мне замуж идти,
как не за друга моего отца?
Ты что? Замуж за меня собралась?
Конечно!
Что?
Что? Ну удачливый ты и
ловкий - отец мне написал.
И от большевицкого суда увернулся,
и в больших начальниках ходишь.
Вот видишь. И никуда ты не делся.
Ты знаешь, что со мной будет если узнают,
что я женат на дочери Лахновского?
Но я же давно не Лахновская!
Я была замужем.
И у меня другая фамилия, Петенька.
Ребята, кино привезли.
А какое кино привезли?
Мы тебе поможем, дядя Леша.
Здравствуй, Леха.
-Здравия желаю. -Не часто однако
ж ты нас жалуешь. А ну помолчите!
Ожидают тебя люди, а ты не едешь.
Вчера весь день ждали, где загостил-то?
Так я один на весь район, а
деревень в районе больше сотни.
Ты б с нас бы начинал бы.
Э, хитрый какой.
Про что кино-то?
Во, гляди.
"Броненосец Потемкин" называется.
И киножурнал интересный -
о строительстве заводов и фабрик разных.
-Здорово интересно! -Заводов? -Да.
Зиновий Игнатьевич.
Сколько у нас там в колхозной кассе-то?
18 рублей 16 копеек.
Если истратим их на кино, не обеднеем?
Панкрат Григорьевич, ты что?
Ну и если оставим, не
разбогатеем. Хватит
тебе 18 рублей?
Эх, да ладно уж! А ну-ка
помогите прибить афишу?
Эй народ! Семка, Верка!
Оббежать мне каждый двор,
обьявить, бесплатное кино за счет колхоза.
Панкрат Григорьевич, как же так?
За счет колхозу.
Панкрат. А че, начальство какое приехало?
Кино.
"Броненосец Потемкин"!
-Да ну? -Вот те и ну. Евдошиха.
Клуб-то прибери,
полы что ли помой.
Панкрат Григорьевич, 18 рублей 16 копеек...
Пускай народ поглядит,
какая жизнь идет в стране.
Семка, иди, я тебе место заняла!
Верка Инютина как вымахала,
а? От Семки-то ни на шаг
не отстает. Здрасьте.
Здравствуйте.
Да сними шапку-то.
Ну-ка. Да. Так ладно будет?
Здорово. Здравствуйте.
Ой господи.
Не бойся, маманька, я с Вами.
-А чего это тряпку растянули? -Счас по
ней будут машины ездить и люди ходить.
Свят, свят!
Начинаем, гасите лампу!
Союзкино. Киножурнал. Первое мая.
Прошлогодний первомайский парад в Москве, товарищи.
Это была самая большая стройка пятилетки.
Че написано-то?
Днепрогэс.
Вон Магнитка. Повсюду вот
такие заводы в стране подымаются.
За пятилетку их было построено
целых полторы тысячи.
Полторы тысячи?
Ты что, дед, газетки только
для закрутки покупаешь?
Только одна Магнитка будет выплавлять
до 4 млн тон чугуна в год.
Миллионов? Миллионов.
А потом и еще больше!
Скоро и в Михайловке начнутся курсы ликбеза
Евсей уже записался.
Всех советская власть
обучит и читать, и писать.
Первое слово. Па-ша.
В прошлый раз я Вам привозил кино
про Арктику. А теперь, видите? Небо осваиваем.
Запускается первый
советский стратостат "СССР-1"
Скоро по небу ездить будем.
Нижегордский автогигант.
Этот завод был построен всего за 2,5 года.
Ну ты бреши, да знай меру!
Пес брешет, а я правду говорю.
Панкрат,
а в наш колхоз дадут грузовик?
Должны, поди, дать.
Все будет у Вас, дорогие товарищи - и грузовики,
и трактора. Их из металла делают.
А металла теперь много в стране.
А кум сказывал, не то за 20,
не то за 30 лошадей эта машина тянет.
Ого. Кум твой соврет - не дорого возьмет!
Ради забавы!
Этот харьковский тракторный
был пущен в ход в 31 году.
Таких заводов у нас сейчас
несколько. Еще и новый строится.
А всего в стране сейчас
выпускается до 80 тысяч
тракторов в год.
Ванька, это же Антон!
Ага. Брательник наш!
Антон же! Антошка
это! Антошка наш!
Видать, никак Антошка наш Михайловский!
Иван, Федор узнаете? Брательник ваш!
А говорили по тюрьмам сгинул!
Да нет, он сбежал!
Панкрат Григорьич, ты-то его признаешь?
Точно он, Антоха.
Ванька, Федор, чего молчите-то?
Крути кино обратно! Антона покажи!
Тихо! Тихо, Евсей!
Леша, уваж народ!
Это нам запросто!
Вот Вам и Антошка! Взлетел куды!
Увидели б мать с отцом. А малым все к цыганам бегал!
Батько за то его в кровь хлестал, бывало.
Бывало. А теперь каков начальчик!
Федор, в котором чине твой
брательник, генерал что ли?
Теперыча наверно постесняется приехать.
Ему только и делов по гостям разъезжать.
О каким заводом командует!
Ой, бабоньки.
Евсей, сказывают, вчера патефон купил,
второй день наяривает.
А бобылем живет.
От скуки на нем играет, спать-то не дает.
Та кыш отсюда, всю воду
сбаламутили! Анна, Иван идет, глянь!
Здравствуй, Анна. Здравствуй.
Дядя Ваня, здрасьте. Здравствуй.
Можно? Давай.
Тр-р, стоять. Оп-па, пошли, но.
Семка-то у Вас какой
вымахал! И не узнаешь!
Как живешь, Анна?
Да ничего я живу, Ваня. Хорошо.
Вроде
в одной деревне живем,
а как в разных городах.
Ну все жить учат!
Кружилин учит, Назаров учит!
Брательник Антон в кои
веки написал - и тот учит!
Умные!
Чего тебе, Федор, от жизни надо?
Что ты в ней находишь?
Ты сама лучше ответь!
Люди сказывали, опять с Ванькой лясы точила!
Ведь я ж тебя предупреждал!
И отвечу.
Ты и мизинца Иванового не стоишь -
у него душа есть.
Душа?
-Стой! Ваньку не видел? -Какого
Ваньку? -Братца мого.
А брательника? Нет, не
видал, почем я знаю, где он?
Так.
Кирьян!
Ну че тебе? А?
Слушай, Кирьян.
Чего тебе от жизни надо?
Мне?
Ничего.
Анфиску только.
Не много.
-Федя! -Чего? -Феденька!
-Ну че орешь? -Я знаю,
она...
Ты с ней.
-Ты что, Кирьян? -Не трожь Анфиску.
Оставь ее мне, оставь!
А я за тебя - хоть в
огонь, хоть в воду, Федя.
Феденька, не трожь, оставь Анфиску.
-В огонь говоришь?
-Ага. -И в воду? -Ей богу.
Все что хошь для тебя сделаю!
Ну ладно.
Не притронусь к твоей Анфиске. Ага.
Заодно и с Ванькой за отца
счеты сведешь.
Как?
Слушай...
Ну че, новую люльку готовить будем?
Пора родить, чай?
Рано еще.
Ой. Ты полегче бы
хлесталась. Родить, чай скоро.
Да нет.
Не скоро еще - к Покрову если.
Сына аль дочку теперь ждешь?
Ваня дочку хочет.
Ты чего, Агата?
Не знаю. Сердце забилось чего-то.
Бог в помощь.
Здравствуй, Яков Николаевич.
Ну что? Поехали, значит?
Это ты о чем, Яков Николаевич?
А там разберутся.
-Пошли! -За что ж его? Ты
что в каталажку-то Ивана?
Ты отойди.
Нет, ты товарищ Алейников, раскудрит твою,
объясни людям за что?
Так Кирьян-то молотит, будто
Ванька тех коней к цыганам свел.
Да погоди ты, Яков! Что случилось?
Уголовное дело.
А может быть, политическое.
Агата, ты иди, иди.
Пошли, Иван.
-Ваня! -Ну, будет,
будет! Чего зря-то?
А ну разошлись, товарищи
колхозники, разошлись.
Товарищ командир.
Вы точно установили, что коней Иван?
Да что Иван рехнулся что ли?
Да быть того не может, чтобы Иван!
А Вы, собственно, кто такой?
Сынок наш.
Максим Назаров. В отпуск приехал.
Вот и проводите свой
отпуск, как положено.
Да вы что в самом деле?
Сперва ж разобраться надо!
Вот суд и разберется
во всем. Пошли!
А ну посторонились, товарищи, посторонились.
Ваня!
-Ваня! Ванечка родненький!
-Будет, Агата. Будет.
Это еще доказать надо.
Поехали, поехали.
Так.
Далеко ли тебя прокатить?
До милиции подвези.
Это можно. А в чем
покаяться хочешь?
Тогда ночью,
когда эти кони-то
потерялись... -Ну! -Я иду..
Придуриваешься?
Выкидываешь тут фортели.
-А ну слазь к чертовой
матери! -Иду, значит, гляжу...
А Кирьян-то тех коней ловит!
Ну дальше-то что? -Поймал,
через реку в брод значит
их.
Повел.
-Я за им. -Ну? -Че орешь-то?
Ты, Алейников, дай ему
высказаться Не перебивай.
Это ж чудо голимое - Молчун беседует!
Ты, Аркашка, давай закручивай
свое орательство. Дальше что было?
Ну дальше сел он на одного верхами
и поехал. -Куды? -Куды-куды? Прямо поехал.
А я, как сети
проверил, обратно
значит иду, смотрю Кирьян
уже пеший идет и
уздечками, значит,
в руках позвякивает. Я на пригорок
поднялся, а там...
А там... -Что? - Что, что!
-Табор цыганский и костры
в тумане мерцают. -Слыхали?
-Вот что выходит! -А ты что ж, Молчун
проклятый, раньше-то не опомнился?
Погоди.
Значит, хочешь дать свидетельские показания?
Ну, ну.
Садись!
Отойди, Агата, отойди.
Ваня! Люди, ну как же так?
Не виноват он, он
же не виноват! Ваня!
Не пущу, Ваня! Ванечка! Не пущу!
Здрасьте, товарищи!
Здравствуй, Яков.
Да все-то мы работаем,
все заседаем? Даже в выходной.
А я вот сейчас на
Громотухе загорал. Красота!
Ну, чего вызывал?
Внеочередное бюро, что ль, а?
А тебе не кажется, Яков Николаевич,
что ты переигрываешь?
Не понял.
Ну.
За что
ты Ивана Савельева арестовал?
Ах вон в чем дело!
М... да.
Он, к вашему сведению,
классовый враг.
-Если вы об этом забыли,
то мне не положено. -Яков!
Ну какой же он теперь враг?
А этого мужика - Аркадия
Молчуна ты за что держишь?
За то, что вздумал
Савельева выгораживать! Врет!
Мелет всякую чепуху!
И вот за это самое тоже свое получит!
Ты почему самоуправствуешь?
Ты почему с райкомом не советуешься?
По каждому случаю не насоветуешься.
-Ты коммунист, ты как
себя ведешь? -Я - нормально.
Как долг велит.
А вот вы!
Вы растеряли политическую бдительность!
Вы посмотрите, что в стране происходит!
Недобитая контра голову поднимает!
Взрывает заводы, шахты.
И в нашем районе, по некоторым сведениям,
объявился бывший зубовский палач Косоротов!
Вот ты уверен, Поликарп, что
они не связаны между собой?
Косоротов, Савельев
и Молчун? Я не уверен!
Вы подумайте, кого вы защищать взялись?
Да знаем кого!
А знаешь ли ты?
Человек по-человечьи жить начал.
Неужели ты, Яков, это не увидал?
Понять не мог? А?
Да.
Слепцы вы, слепцы!
Эдак можно и советскую власть проспать.
Проснетесь однажды -
а ее нет.
Ты ведь один у
нас тут ее защитник!
Ну так вот, товарищ Алейников!
Ивана Савельева и Аркадия Молчуна
до выяснения истинных обстоятельств дела
ты обязан выпустить.
Нет, Поликарп Матвеич.
Выяснять тут нечего!
А мой Аркашка?
Ну что там с Иваном?
Кирьян, отведешь на конюшню,
распряги. Ну дал мне бог
братца!
А Молчуна-то куда дели? А Аркашка?
-Аркашка-то мой где? -Разбираются.
Объясни толком-то! Слово сказать
не хочет! Самонравный больно.
Вечно ноздри воротит! Кирьян, ты
всем скажи, что с Иваном?
Ну, что молчишь? Ничего,
переворот ему в дыхало.
А Молчуну вашему ни в жизнь
меня, честного человека
не обгадить, ни в жизнь.
Никто не поверил,
что я - никто! Цыганам.
А Ваньку в Новониколаевск на суд повезли.
Но!
Не верю я, Агата, в
такую Иванову подлость.
А с другого боку -
зазря-то поди человека в
тюрьме гноить не положено.
А тебе, баба скажу, так.
Иван - Иваном, а ты - тоже человек.
На людей серчать нечего.
Отворотишься счас от людей, пропадешь.
Ну а мы...
что же... будем пока... Давай
так. Ивана считать отдельно,
тебя с детями - отдельно.
Там видно будет.
Время оно всё разъяснит.
Мама, а чего люди говорят, будто наш батька
дядя Ивана в тюрьму
засадил? - Ну хватит!
Ты что же это, Семен, как баба треплешься?
И так каждый напополам глазами стригает,
будто я и в самом деле Ивана засадил.
А ну брысь отсюда!
МТС в Шантаре организовался,
людей там на всякие курсы набирают.
Собирайся.
Может,
ты один, а?
Дурак.
-Перестань. -Анфис
иди сюда, сядь рядом.
Ступай, ступай куда шла!
Ступай!
-Федь... -Че, Федя?
Ты же обещал.
Оставить Анфису.
Не трогать ее.
Ладно, живите.
Только ты имей в виду,
что мужики то тебя тут
за Ваньку со свету сживут.
-Сживут, сживут,
Федя. -Ага. -Это не я, а ты.
Ваньку.
Что?
Это что ж получается?
Это что ж получается?
Значит, я тех коней к цыганам
свел?
Я деньги себе взял?
И Алейникову все рассказал?
Ты же сам велел! Сам!
А может быть, я шутил.
А ты поверил.
Федя.
То-то.
Папаша твой одноногий
любил говаривать:
никуды ты милок не денешься.
Так что, собирайся.
А в районе я обскажу, что
увольняемся мы отсюда.
Пожалуйста, товарищи, проходите.
Здравствуй, Яков Николаевич.
Здрасьте, товарищи, садитесь.
Валентина Петровна! Да!
Вот это к исполнению. Хорошо.
Так, слушаю Вас, товарищи.
17-й съезд нашей партии
ставит задачу полностью
завершить коллективизацию
и осуществить дальнейшую
реконструкцию сельско-хозяйственного
производства.
В связи с этим...
Кружилин слушает!
Алейников говорит.
Тут твои работники приходили,
требовали какие-то материалы.
Это не мои работники, это
сотрудники райкома партии.
Так вот, Поликарп Матвеич,
никаких материалов я им не дал!
И отправил твою комиссию обратно.
Ну вот что, Яков Николаич,
райком не позволит тебе
больше безобразничать.
Я завтра еду в краевое управление НКВД
и доложу о твоих художествах.
И в крайкоме партии, между прочим!
Ну что ж, Поликарп Матвеич,
счастливо съездить.
Я приехал в крайком партии.
Кстати, к Вашему начальству,
рассказать о тех беззакониях,
которые Алейников творит в нашем районе.
Вообще, прекратите Вы этот балаган!
Я требую, чтобы Вы немедленно
доложили своему начальнику.
Начальник в командировке.
К сожалению.
Черт знает что такое!
Ну так, Поликарп Матвеич.
Давайте мы все-таки разберемся с
семьей Савельевых.
А чего тут разбираться?
Значит, Федор Савельев
был партизаном Вашего отряда?
Да был.
Лучший командир эскадрона.
А брат его Иван
на днях осужден за вредительство.
Вы знаете об этом?
-Знаю. -Ну и...
Не верю. Какой же он вредитель?
Факты, Поликарп Матвеич! Факты.
Здесь очень все странно.
Этот Иван Савельев -бывший бандит.
Его брат Федор Савельев -
бывший лихой партизан, как вы говорите.
Но женат то он на дочери
бывшего предводителя
банды Кафтанова.
И Вам это не кажется странным?
Нет!
Она тоже партизанила в моем отряде.
А может она просто
шпионила у вас в отряде?
Это исключено.
Анна очень любит Федора Савельева.
Из-за любви, значит, пошла с красными.
А что?
Любовь - тоже дело серьезное.
Когда дело доходит до
классовых идей, то любовь...
Поликарп Матвеич,
случайно понимаешь
узнаю, что ты тут, у Тищенко.
Жаловаться приходил? Мог
бы кому-нибудь и повыше.
Не умно, Алейников.
Не умно.
Поликарп Матвеич,
людей, преданных партии и
советской власти, мы не трогаем.
Мы их наоборот, оберегаем.
Не надо, Поликарп Матвеич...
Что, Поликарп Матвеич?
Поговорим на бюро крайкома.
Черт его знает!
Может, действительно Иван Савельев
не виноват? Тогда выходит, что я.
Не понимаю,
товарищ Алейников.
Вы же знаете, что бывает,
когда наш брат ошибается.
Надо было думать, прежде чем действовать.
Иван Михайлович, ты вот секретарь
крайкома, ты вот мне объясни!
По какому праву
этот Тищенко так разговаривал со мной?
Да ты сядь. Сядь.
Криком и нервами тут ничего не докажешь.
Так что ж выходит, значит?
Значит, я действительно чего-то не понимаю?
Да нет, Поликарп. Прошу тебя,
очень прошу, успокойся.
Но если я чего-то не понимаю,
как же я могу работать
дальше секретарем райкома?
А с Тищенко я разберусь.
Ну ладно, Поликарп, поезжай домой.
Как уборка?
Уборка нормально.
Урожай нынче хороший.
Ну, желаю успешно завершить жатву.
До свидания.
Как-нибудь заеду к
тебе, хлеба твои погляжу.
Ну вы даете, дядя Поликарп!
Я тебе не дядя, я - твой командир.
Пока еще. И все-таки уже дядя.
Правильно Кирьян говорит.
Тихо!
Тихо вы!
Отвоевался ты, Поликарп. Принято решение
нашей армии на Новониколаевск двигать.
А тебе с твоими партизанами
придется здесь в Шантарском уезде
советскую власть налаживать и укреплять.
Доплясался!
А ведь через этот Каменный брод
мы когдась перебирались.
Как от Зубова-то бежали, помнишь, поди?
А родничок-то шумит.
Ну что там про Ивана Савельева-то слыхать?
Да как услышишь-то?
А ведь не виноватый он,
жена взанапраслину мыкается.
Как же это так, Поликарп?
Что же ты-то? Ведь секретарь!
Объяснять, так не поверишь.
Да, поживешь подольше,
узнаешь побольше. Это так.
Брательник его засадил, Федька.
А вот пошто? Ты то как думаешь?
Для самого загадка.
Вот Громотуха летом шумит, зимой молчит.
Тут все ясно.
А почему люди так
поступают, поди разберись.
А это ты верно сказал.
Чтобы узнать побольше,
надо прожить подольше. Да.
Про Агату, про жену
Ивана хотел расспросить.
Бригадиром ее думка есть поставить.
Мужиков что ли нет?
Да иная баба дюжину мужиков стоит.
Не надо ставить.
Так может на молочную ферму ее.
И молочную ферму не
надо. Ничего пока не надо.
Ничего.
Погоди! Слышь, погоди, Федя!
А как ты теперь без Кирьяна-то?
Ишь какие коленкоры
получаются! А может ты выпишешь
его к себе туда?
Это уж как мне удобнее будет. Да!
А ну брысь отсюда!
И чего осерчал?
Выезжаешь, значит?
Ага.
Где ж ты там робить будешь?
На курсы учиться пойду при МТС.
По машинной части буду.
По машинной? Добре.
Скоро их много машин-то
будет? Это хорошо,
что ты отседа уезжаешь -Во как?!
8 серия
ИСПЫТАНИЕ
Шли трудные и героические тридцатые годы.
Это были годы,
когда наша страна громко
заявила о претворении в жизнь
своих дерзновенных планов.
Строился новый мир,
ломались привычные нормы
производительности труда.
Рос новый человек, сознательно стремившийся
как можно больше отдать своему народу.
Что ни день в строй вступали
новые заводы, электростанции,
домны, мартены. Создавалась современная
тяжелая индустрия.
Советский союз превращался
в могущественную
индустриально-колхозную державу.
Каждый день рождались
рекорды. Алексей Стаханов
навсегда вписал он свое имя в историю
молодого советского государства.
Рекорд Алексея Стаханова
прозвучал на всю страну,
как сигнал к атаке.
Вот так!
А что вчера я видел? Выходит, наш Василий из
Кремля, а за ним ткачиха -
текстильщица, каблучками тук-тук-тук.
А я его толкаю в бок,
толкаю: глянь, мол, какая!
Брось ты хреновину городить!
Товарищи-орденоносцы.
Вы свои ошибки собираетесь исправлять?
Какие ошибки? Не понимающие!
Ордена нацепили. А я и закусочку
приготовил. И я кое-что припас.
А я вот за стаканчиками сбегал.
Ну что ж, отметим это дело.
А что, ордена-то ведь не каждый день дают!
А чем то отмечать-то?
Что мало что ли?
Да не то чтобы мало, старые технические
нормы перекрывают. Ты, бабонька, извини нас.
Мы шахтеры, из Москвы
возвращаемся. Совещание стахановцев.
Да я поняла.
Васька там крепкую речь держал.
Загнул только.
Не нарубить тебе за смену угля
больше, чем Стаханов.
Мне? Три с половиной сотни тон
нарублю как пить дать! И жилы порвешь.
И порву, а рекорд Лехи
Стаханова перекрою. Посмотрите!
Вась, брось ты.
Перекроим, перекроим.
А ты присоединяйся к нам.
Да нет, спасибо. Как
там в Москве-то? Хорошо.
Да счас везде лучше стало.
С осени продовольственные карточки
отменили, цены на хлеб снизили.
А в Москве и Кремлевских
башнях красные звезды
установили. Метрополитен пустили.
Метрополитен, а что это такое? Это примерно
такой же поезд, только под землей ходит.
Под домами. Как это
под домами? Да так.
Туннель под городом прорыли,
рельсы проложили, как у нас в шахте.
Только светло и просторно.
Ой врешь, что светло!
Светло. Ну надо же!
Все в мраморе, чисто, как в горнице.
Доведеться побывать в Москве, сама увидишь.
Ты видать, колхозница?
Да, из Сибири я.
Вон откуда. Ну а раз колхозница,
побываешь в Москве. Там сейчас
сельско-хозяйственную выставку
собираются строить.
Ну надо же. А ты-то куда едешь?
В Харьков я, к родственникам.
Нет, спасибо, вы кушайте кушайте.
Ну а Иван-то, ну наломал он дров в юности.
Ну я и душу его знаю, не мог он сволотой
в душе остаться! Але.
Але.
Ты меня слышишь, Иван Михалыч?
Конечно, слышу.
Почему молчишь? Але.
Слова ищу. И все равно у меня
это все в голове не укладывается.
Я чувствую, я
уверен, что это ошибка!
Да я понимаю, понимаю...
У нас всякой сволоты
хватает. У нас тут тоже говорю
случаи были. Но это были
отпетые контрреволюционеры!
Теперь вот этого попробуй.
Это я уже нынешним летом
варила. Да я Федору писал.
Спит Дашенька. Ну хотел
узнать что произошло
с Иваном, подробности
хотел узнать.
А это наш, Юра. Да отписал
он что-то несуразное.
Ты ведь его никогда не видала?
Вот он какой большой. На
отца похож. Ну и что что суд?
Суд тоже может
ошибиться. Ничего, успокойся.
Антон сделает все,
что может сделать.
Как бы еще раз это
расследовать, перепроверить.
Но Иван-то...
Пора уж нам научиться
отличать одних от других.
Пора.
Хотя не так это просто, Антон Силантьевич.
Я попрошу кое-кого еще раз посмотреть
дело твоего брата.
Хотя за успех поручиться не могу.
Но ты лучше расскажи, как ты там живешь?
Как трудишься? Живу
хорошо. Трактора выпускаем.
Ну наверное и к Вам
наши трактора поступают.
Конечно. Мало только.
Нынче на всю область
дали всего 43 машины.
Скоро больше будете получать!
Больше, говорю, будете
получать. Завод расширяем.
А ты нашу Сибирь совсем забыл.
Когда хоть по-проведать приедешь?
Да я и сам мечтаю об этом.
Да вот видишь, все никак не получается.
Но обязательно
вырвусь как-нибудь.
Дак ты, Иван Михалыч, о
моей просьбе не забудь.
Очень тебя прошу. До свидания.
Извини за беспокойство, Иван Михалыч.
До свидания.
Антон, чай простынет.
Я думаю, Агата,
все будет хорошо.
Спасибо. Ну вот видишь! Спасибо.
Я уверен, все будет хорошо, Агата.
Лиза, погорячей сделай.
Горячее? Вот что, Агата.
Оставайся ты у нас жить.
Вот это верно. Спасибо.
Cпасибо? Антон Силантьевич.
Чего спасибо?
Спасибо Вам большое. Володьку
сюда выпишем, у нас школа под носом.
Ну конечно! Ну что ж
ты там одна? Не могу я.
Поеду я.
А то Ваня вернется? а
меня нету. Поеду я домой.
Значит, на здоровье не жалуешься?
Не жалуюсь, Иван Михалыч.
Ну что же Вы чай-то не пьете?
Поликарп, угощай
гостя. Спасибо, Надюша.
Здравствуйте, дядя. Саша, спать иди.
Ну, а как домашние?
Иван Михалыч,
не тяни, говори.
Есть мнение крайкома
партии тебя в Аэротию.
Там у них с национальными кадрами плохо.
Помогать надо. И первый
секретарь поддерживает это.
Понятно. Мы многих
туда посылаем сейчас.
А у тебя опыт. Куда ж
конкретно меня пошлют?
В какой аймак?
Так кажется у них в
Аэротии район называется.
Поедешь в распоряжение.
Аэрот-Туринского обкома.
А там на месте они сами
решат, куда тебя лучше назначить.
Так что, Поликарп,
готовь дела к сдаче.
Понятно.
Ну что удалось запустить-то?
Да, пойдет! А ты говорил!
Теперь пущай свой отладют.
Слышь? Чего? Верка, Семка.
Ну че пришла-то?
Ой измазался как.
Да ладно тебе.
Слушай, у меня 2 билета есть в клуб на вечер.
Пойдем?
Да отец, просил остаться и...
Да ты что? У меня же билеты могут пропасть!
Ну я счас спрошу.
Ну я здесь жду.
Слава Богу, шабаш!
Бать. Сегодня в клубе лекция...
Какая? О международном положении.
Интересно. Потом кино
звуковое. Да? Ну я пойду?
А работать кто будет?
Ну ладно, че ты!
Я уже свой рабочий день кончил.
Ну бать?
Опять до третьих петухов?
Да не, пораньше буду.
Ухажер. Ну иди.
Готовь приданое, Кирьян.
Вот в Библии, Федя, сказано: Работа -
работой, но отдыхать не забывай.
Давай.
Слышь, Федор.
Давай, Кирьян.
Федь, может, завтра
и опробуем. А то люди уже
отшабашили. Ну-ка, подержи.
-Аникей, прокрути разок.
-А я накрутился уже сегодня.
Чего? Да! Ну работнички!
Ну, а то? А то.
Искра есть? Есть. Держи!
Ну рухлядь!
Рухлядь?
Да это железо давным давно
нужно было на свалку выбросить.
А это ты верно! Маешься, маешься!
Слушай, иди ты отсюда!
Иду. Ну иди!
Пошли, Кирьян, последний раз говорю.
Держи.
Это всё?
Всё.
Тут же гектаров на 20,
если не меньше.
Чем сеять-то будешь, Григорьич?
А че нам сев? Он радио
провели - песни будем слухать!
А кому надоест, пущай
в лес идет на прогулку
за цветами. А то на рыбалку.
Все семена Полипов выгреб
у нас еще по осени. Зато вон где -
передовик!
Как опростали семенной
амбар, я и прилепил героя!
Герой - голова с дырой.
Вот тут и вспомнишь
Поликарпа Кружилина.
Где он счас, не слыхать?
В Аэроте он где-то.
Работает будто заместителем председателя
райисполкома.
С ремонтом инвентаря
к сроку управитесь?
С ремонтом-то мы управимся.
А вот про вашего Хлебникова
можно мне спросить?
Его-то за что Яшка
Алейников посадил?
Сказать вслух - так засмеешься.
А ты скажи,
вот вместе и посмеемся.
Будто-то бы колхозы Хлебников
на чем свет стоит поносил.
Коллективизация, мол, говорил - дело вредное
и ненужное.
А тракторист Аникей Елизаров
все эти его
ругательства да и слышал
и написал, значит, куда следует.
А, так вот за что.
Вот ведь ругатель
Хлебников-то?
А ведь партизан!
А ежели бы этот Аникушка
на тебя клеветал?
Аль на тебя?
Что ему стоило?
Али, к примеру, на меня?
Будет ему это стоить
рано или поздно.
Да что ж вы там в
райкоме-то молчите?
Говорили.
И Полипову, и Алейникову
не раз. Да что толку?
Ладно. Головы нечего вешать.
Пройдет и это лихо. Не
может быть того, чтобы
партия наша и тут порядка не навела.
Кошкин, Баулин, зайдите ко мне.
Единомышленники!
Вы должны во всем помогать мне. А Вы?
Во всем?
И как ты район гробишь?
Ты думай, когда говоришь.
Думаю.
Вот колхоз Назарова хотя бы взять
А что Назаров?
Ведь мы ж ему дали семена.
А когда? И какие?
Вносил он их уже в сухую землю.
И что вырастет из этих семян?
Угробил ты Михайловский
колхоз, как и другие.
Ты что городишь?
Ты что, забыл что мы за эти колхозы,
за эту новую жизнь
кровью заплатили?
Якову Николаичу на лице
вечную память оставили.
А мне в царских тюрьмах
два раза череп проламывали.
Я был приговорен и
сидел в камере смертников!
Петрович, даром кипятишься.
Вам известно, что такое камера смертников?
В камере смертников? Как же ты вырвался?
Меня тогда освободили
части 5-й Красной армии,
которые взяли город.
Ну ладно.
Критиковать вы мастера.
Через месяц на бюро райкома
заслушает отчет о вашей работе.
Готовьтесь.
Пошли.
Федор Петрович занят,
позвоните минут через 10.
Видал?
В кои-то веки район вышел на первое место,
Как тут же находятся люди,
которые ставят тебе палки в колеса.
Я думал, у Вас здесь
один Хлебников был такой?
А тут!
Не понимаю я, Петр Петрович.
Ведь в твоей же власти
вырвать у них эти палки.
Смешной ты, Яков Николаич.
Ну допустим, я их освобожу от работы.
Допустим. Они в другом месте
будут обливать грязью наши дела.
Нашу действительность.
Нет, Яков Николаич.
Уж пусть лучше здесь
до конца раскрываются.
Ну ладно Петр Петрович.
При Лахновском
помощничек был -
Косоротов. Помнишь такого?
Косоротов?
И рад бы забыть, да не могу.
Череп-то он мне проламывал.
А вот это лицо тебе никого не напоминает?
Черт его знает.
Вроде он. А вроде и нет.
Лет-то сколько прошло!
У того вроде рожа была
бульдожья такая.
Ага.
Привет, Данила Иваныч! Здравствуй, Яков Николаевич!
Ну как, настроение-то бодрое? Хорошо!
Посмотри, народу сколько собирается,
главное, чтобы погода не подвела.
Ничего, все будет нормально.
Слушай, у меня к тебе просьба большая.
Да.
Я тут жену на соревнования вызвал.
Ты ей участочек потруднее дай.
Скажи, там я счас.
Верка, каблуки не сломай!
Ты чего улыбаешься?
Ты сегодня такой! Какой?
Я тебя таким давно не видела.
Ох, Галка.
Я в райком, а ты за меня
орудие труда получи.
Видали а? Какой энтузиазм?
Поднялся весь район.
Звонил в Новосибирск.
Обещали прислать
корреспондента газеты.
Такой факт должен быть известен
во всем нашем крае,
во всей Сибири.
А Вы что молчите?
Вы что не согласны, что ли?
А че говорить-то? Люди у
нас действительно хорошие,
энтузиазм есть.
А чего у нас нет?
Что у нас плохо?
Кто у нас плохой?
Мне надоели Ваши постоянные
подковырки и насмешки.
Значит так, будем действовать
согласно составленному плану. Кошкин, Баулин -
на строительство
вокзала. Яков Николаевич,
ты на строительство
моста. Василь Михалыч,
ты с ребятами.
Я буду работать на строительстве насыпи.
Перед началом работы
устроим короткий митинг.
Вер, подожди!
Дядь Иван, дайте лопаточку! Вторую!
На держи. Эта полегче.
Верр, Верка? Чего?
Смотри, доплясалась. Ой, жалко как.
А ниче, отец починит. Лучше новых будут!
Вы меня здесь подождите.
Я только домой сбегаю переобуюсь и сюда.
Хорошо?
Насмешила ты Маню.
Устала?
Ага.
Слушай, я слыхал у нее отец не родной.
Он ее из детдома взял.
Отец, ты че поднялся? Жар-то спал или нет?
Спал.
Отец!
Чего тебе?
Каблук. Я плясала.
Еще не работала, а туфли уже угробила!
Да тут прибить-то
всего один каблук!
Ну как же я теперь?
Вот и ступай теперь босиком.
Товарищи, мы построим
железную дорогу а там -
за другие дела
возьмемся полным ходом...
Семка, а вот бы хорошо по этой
железной дороге в Москву поехать.
А может когда и придется.
Мань, а ты хочешь? Я?
Нет. Боязно наверное. Чудная.
Слово имеет товарищ Баулин. Прошу.
Сегодня у нас с вами
трудовой праздник, товарищи.
Хочется сказать вам
добрые, душевные слова
за то, что вы на него пришли.
За то, что Вы
активно откликнулись.
За то, что Вы хорошо понимаете,
что для нашей жизни
необходимо хорошо работать.
Еще спасибо за то, что
пришли вы на него не по принуждению,
а по доброй воле, по
зову своего сердца.
Спасибо вам за это. Спасибо.
Баулин, нет в тебе романтики.
Да? Ну что ж делать.
Ура, товарищи!
С праздничком Вас,
Федор Силантьевич.
Равным образом.
Ну, скоро ты там, тютя? Счас.
Кирьян, лопату-то оставь.
Там казенные дадут.
За что берете-то?
А там объясним.
Думаешь,
бородой прикрылся,
фамилию переменил, так и не найдем?
Нашли!
А ты здесь как оказалась?
Мы с Манькой вместе уроки учим.
Уроки.
Уроки дома учить надо.
Ну пошли.
Прощай, Маньша!
Подвернется хороший
человек, замуж иди. Изба есть.
Ну ладно! Тятя!
Так!
Пошли!
Верка, а ты бы домой лучше шла!
Я, пожалуй, пойду.
Свидетельство об окончании
средней школы вручается
Инютиной Вере.
Свидетельство об окончании средней школы
вручается Соколовской Наташе.
Свидетельство об окончании средней школы
вручается Митрофанову Николаю.
Свидетельство об окончании
средней школы вручается
Ракитину Сергею.
Свидетельство об окончании
средней школы вручается
Огородниковой Марии.
Отец-то у нее гад! Козлов!
Ну иди, Мария!
А Вы что же не играете?
Поздравляю.
Крепись, Маня.
Спасибо, спасибо.
Свидетельство об окончании средней...
Маня.
Манька.
Мань.
Ой, дурочка.
Ну что ж ты плачешь?
Ведь все же хорошо! Манечка,
ну что ты?
А что же ты рядом со мной сесть забоялась?
-Мань, ну я...
-Тоже мне, подруга. -Маня, я же...
Ну, Мань, подожди, а?
Маня, подожди, Манечка.
Мань.
Товарищи, будем подводить итоги.
Мы подробно обсудили
работу райфинотдела,
которым руководит член
бюро нашего райкома
товарищ Кошкин. И работу
районной потребительской
кооперации, руководимой
товарищем Баулиным.
Как Вы и видите, товарищи,
картина неприглядная.
Именно так.
Колхозы из рук вон плохо
снабжаются различными товарами,
райфо не взымает
налоги как положено,
недоимки растут.
-И дальше будут! -Как ты сказал?
- С чего налоги брать? - Что?
- Ты же ободрал каждый колхоз как липку -
с корня до верхушки.
Обнищали люди!
Вот-вот, товарищив я
должен Вам напомнить,
что вопрос о деятельности Кошкина и Баулина...
О работе!
Нет, о деятельности
Кошкина и Баулина
ставится на бюро
райкома не в первый раз.
Этот же вопрос обсуждался
при бывшем секретаре
Кружилине. Картина, как видите,
та же самая! -Тогда был голод!
-Вот я и думаю,
не умышленное ли это?
Так сказать,
не сознательная ли это линия?
Минуточку!
Ты куда это, Петр Петрович, клонишь?
Сядьте!
Нет уж, извини,
позволь в таком разе,
и нам высказаться.
Вы уже высказались!
Петр Петрович, дай им слово!
Петр Петрович, ты
действительно предъявил им
такие обвинения...
Если уж разбираться,
давай разбираться до конца.
Тогда хотя бы поймем,
кто из нас прав.
Да че тут разбираться?
Факты и так говорят.
Какие факты?
Спокойно, товарищи, спокойно.
Баулин, сядь. И ты, Кошкин.
Шельмовать своих товарищей не позволим.
Ну, недостатки в работе были.
Но у меня вопрос
к тебе, Петр Петрович.
Что означает это твое "о деятельности"?
Ты к чему ведешь дело?
А к тому, что такие люди,
как Кошкин и Баулин
не могут дальше оставаться в партии.
Что он говорит? Вот как!
Товарищи члены бюро райкома.
Раз уж у нас
получается такой оборот,
давайте-ка еще раз
как следует разберемся.
Петр Петрович, ты что, забыл
против чего
предостерегает нас партия?
Как ставит вопрос ЦК?
Я знаю как ставит вопрос ЦК.
Нет, ты послушай, Петр
Петрович. ЦК прямо говорит,
что некоторые наши
партийные руководители
не проявляют должного внимание к людям,
к членам партии. Они
или хвалят их огульно
без меры, или бьют
их огульно без меры,
исключают из партии.
ЦК нашей партии
требует осудить такую практику
бездушного, бюрократического
отношения к судьбе
отдельных членов партии.
Осудить. А ты, Петр Петрович,
эту практику продолжаешь.
Товарищ Николаев,
я прошу быть точным в
выражениях и взвешивать
свои слова. Это не мои слова,
это слова партии.
Молодец, правильно сказал.
Минуточку!
Єто какую же
практику я продолжаю?
Я сегодня еще
раз убедился в том,
что и в нашей районной
партийной организации
не хватает того, на что указывают
последние партийные документы.
У нас не хватает готовности
ликвидировать свою собственную беспечность,
свое собственное благодушие,
свою собственную политическую близорукость.
Ну, а что касается Кошкина и Баулина,
где же тут отсутствие
внимания к ним?
Мы только что с Вами
подробнейшим образом
обсудили и проанализировали
их деятельность.
Не деятельность а работу,
Петр Петрович.
Мы здесь работу наших товарищей обсуждали.
Бюро райкома
должно указать на серьезные недостатки,
упущения в работе,
оказать им помощь,
а твоя попытка
дискредитировать их политически
у тебя не пройдет.
Зря ты так, Петр Петрович.
Баулин и Кошкин -преданные партии люди.
Я с ними партизанил.
И правильно, что бюро тебя не поддержало!
Не поддержало! А ты
знаешь, что отец Кошкина
был конвоиром в тюрьме, где я сидел?
Людей на расстрел водил!
Ну и что?
Ведь не сам же Данило?
Верно, не сам.
А ты что, в душу ему заглядывал?
А Баулин! Что Баулин?
Весной 18-го наши устроили
побег Антону Савельеву.
А Баулину поручили
проводить его в Томск. Ну!
Через неделю Антона
арестовали. Случайность?
Ну что ж, может быть и случайность.
Да.
Яков Петрович, а что этот
твой Косоротов-то?
Назвал кого из сообщников, знакомых?
Да никого не назвал.
Нет, говорит, никаких сообщников.
Так вот, Яков Николаич.
Сопоставляя факты
и теперешнюю работу
Кошкина и Баулина,
хочешь не хочешь, а их деятельность
приобретает определенную линию. Ты
приглядись-ка к ним повнимательней.
Ты что?
Петр Петрович.
А ведь твои родители
тоже не бедствовали.
Яков Николаич,
обо мне ты можешь спросить
у Субботина, поинтересоваться в обкоме.
Да ты и сам всё прекрасно знаешь.
Ну ладно.
Ты запомни: партия,
освобождаясь от ненужных людей,
только укрепляет завоевания революции.
Яша, а может
тебе уйти из НКВД?
Мы с тобой живем уже много лет,
я никак не могу
привыкнуть к твоей работе.
Я знаю,
тебе трудно со мной.
Только
как это я смогу уйти?
И почему я должен уйти?
И потом,
моя работа так же
нужна советской власти,
как и твоя.
Я врач, Яша,
мой долг - охранять здоровье людей.
Ну да, между
прочим, это и мой долг
охранять здоровье революции.
Говоришь-то ты
правильно, Яша.
И что ж я делаю такого...
не правильного?
Я член партии коммунистов.
И буду, не жалея ее врагов...
Ее врагов? Да, ее врагов!
И буду заниматься этой работой
до тех пор, пока это
нужно советской власти.
Надо различать кто враг,
а кто... За что Вы посадили
председателя райисполкома
Хлебникова?
Это не твое дело обсуждать.
А теперь ходят слухи,
будто Полипов говорит,
что Баулина и Кошкина
такая же участь ждет?
Ну какие же они враги?!
Ты же, Яков, воевал с ними.
Да, я воевал с ними!
Да, я воевал с ними.
Только я чего-то стал не понимать.
Стал не понимать.
Да!
Тебя, из больницы.
Слушаю! Что?
Да!
Счас еду. Я готова.
Несчастный случай в поле.
Парень какой-то сильно обгорел на пожаре.
Да.
Тебя, с работы.
Алейников.
Кто?
Кто тебе доложил?
Какой Елизаров?
Так, так. Я поехала.
Галина погоди, погоди.
Да!
Я приеду сам и разберусь.
Я сказал: сам приеду! Все!
Что такое?
А такое...
Возможно, в поле не
просто несчастный случай,
а преступление.
Говорят, Федор Савельев
комбайн сжег.
Федор?
И что же теперь?
Поехали!
Погоди минутку.
А где пострадавший?
Ничего.
До свадьбы заживет.
Обязательно.
Потерпи.
Что у вас случилось?
Да гроза страшная была.
Молния прямо в прицеп лупанула.
А он соломой был набит.
Ну и как порох вспыхнул!
Потерпи, миленький.
Пшеница-то ныне вон
какая - перестоенная!
Ну и запласталась сразу.
Молнии хлещут, а дождя
все нет. Хорошо,
что потушить сумели.
Молния ударила,
сполыхнуло, аж в глазах
потемнело. Я в кабине трактора сидел.
Гляжу - комбайн горит, а тут
Семка благим матом орет,
по земле катается - весь в огне.
Мы к нему.
Хлеба запластались.
Ладно, люди подоспели,
да гроза пошла. А то бы всё.
Здравствуйте, Яков
Николаич! Я - Аникей Елизаров.
Тракторист с соседнего агрегата.
Говорят, молния, Яков
Николаич. Что-то не верится.
Я же не первый год на
поле. Но чтобы такое...
Ну что, Яков,
счас заберешь
или разрешишь
домой заехать?
Подумаешь,
артист и артист! А я вот
тоже в кино сниматься смогу!
Семечки есть? Конечно,
Вера, держи, жаренные. Ну-ка,
давай.
Семка! Иди, чего ты по
углам-то прячешься?
И не мешай мне убираться.
Все! Все!
Сема, ты что отстал?
А ну-ка пойдем. Не
тяни меня. Подожди. Смешной.
Жених и невеста! Жених и невеста!
А ты что, стесняешься в
моих женихах ходить что ли?
Семен? Ну, стесняюсь, а
что? Ничего. Лучше даже.
А после школы что делать собираешься?
В армию мне скоро Да? Ага.
А отец пока советует
на курсы трактористов.
Тракторист счас - первый человек.
Отсрочку от армии получишь.
Я слышала, трактористов брать не будут -
не хватает их трактористов.
А мне вот никто ничего не присоветует.
Счетоводом что ли податься?
А может, секретарем-машинисткой?
Ну что молчишь? А знаешь,
если у тебя совсем пропадут веснушки,
мне будет жалко.
Чудной ты.
Ой, не могу.
А я думала, ты и в клубе со страху помрешь?
Кто, я то?
Ты то.
Семушка!
А это, Семушка, еще рано.
Семка,
иди сюда! Да иди сюда!
А ты вовсе не такой стеснительный.
Правда, когда темно.
А целоваться, Семушка,
вот так надо.
Что ты?
Ничего!
Что ты, Семушка?
Где так целоваться-то научилась?
Семушка, только ты
ничего такого не думай - я честная.
Ну просто я какая-то...
Ну, вижу я все поглубже, чем ты.
Но я берегу себя для кого-то.
Вот для тебя, может.
Сема, это не хорошо, что
я сама на тебя повесилась.
Я знаю.
Но ты мне нравишься.
А вот люблю ли - не знаю.
А ты, Семушка? Ты
любишь меня? Не знаю.
Тянет меня к тебе.
Ну тянет - это еще не любовь.
Мою мать и твоего отца тоже вон тянет.
Как тянет? Куда тянет?
Никуда. Так я...
Семка, пропаду я с
тобой! Пойдем гулять!
Яков Николаич.
Тищенко тревожит.
Слушай, что это у Вас там за деятели -
Баулин и Кошкин?
На областной партконференции
ваш секретарь райкома
Полипов такие факты
приводил об их деятельности,
что мы просто все
за голову схватились.
Это же прямая дискредитация кооперативной и
налоговой политики партии.
Это хорошие и преданные люди!
Тихо, тихо, ты не кипятись!
Я с ними партизанил!
Опаздываю?
Работнички!
Ты, Яков Николаич,
будь с ними построже.
Только вряд ли они
что-нибудь поймут.
Впрочем,
может быть, это и к
лучшему. В конце концов,
ты сам убедишься,
что это за деятели.
Здравствуйте. День добрый.
Вызывал, Петр Петрович?
Нет. Просто Яков Николаич
хочет побеседовать с вами
в моем кабинете.
Ну а я с удовольствием бы
принял участие в этой беседе, да не могу -
срочно вызывают
в Новосибирск.
Ну беседуй, Яков Николаич.
Мы ведь догадываемся
о чем разговор пойдет.
Да. И на что намекал
Полипов, тоже понятно.
Догадываетесь? Все понимаете?
Чего ж тогда не угомонитесь?
Ну зачем с Полиповым на
каждом собрании цапаетесь?
Зачем?
Полипов район гробит,
хозяйство рушит, карьеру себе делает.
А мы должны молчать?
Совесть свою в узел завязать и молчать?
А как же нам потом
людям, детям своим к глаза смотреть?
Ну это для Вас может
плохо кончится. А мы, кстати,
такой возможности не исключаем.
Да, да, Яков Николаич.
Ты видно забыл, что мы всю гражданскую
вместе с тобой со смертью в обнимку ходили?
И что ж думаешь, что
мы счас трусливее стали?
А вот что с тобой произошло, Яков?
В кого ты превратился?
В кого?
Сколько я себя помню,
я не на страх, а на совесть
дрался за советскую
власть.
После гражданской вот занимаюсь
делом жестким и суровым, да!
Но я уничтожал и буду безжалостно
уничтожать врагов народа.
Если понадобится моя жизнь
во имя революции,
я отдам ее без остатка.
В этом, надеюсь, не
сомневаетесь? В этом, пожалуй, нет.
Так значит ни в кого я не превратился?
Остался прежним? Э-э, нет!
Извини, позволь, Яков Николаич!
Ну какой же ты прежний?
Ты за что Хлебникова
посадил?
Он осужден, как враг народа.
Неправда! Какой он тебе враг народа?
Мы же с Кошкиным вот за этим столом
убеждали тебя, что он никакой не враг!
Не кричи на меня!
Я хотел Вас
по-товарищески предупредить.
Предупредить?
О чем?
Мы ничего, чтобы повредило бы нашему
народу, нашей партии не делаем. Мы как раз
наоборот! Мы - коммунисты.
И останемся ими. И тебе
не удастся, как Хлебникова,
спутать нас с Лахновским
и Косоротовым.
Идем, Данила.
А ты сиди и думай,
что произошло и кто ты после этого!
И запомни, Яков: партия
наша во всем разберется.
И виновных назовет. Всех назовет!
По именам перечислит.
Галина, одумайся!
Прощай, Яша.
Прощай.
Приехал товарищ Полипов. Просите.
Петр Петрович.
Иван Михалыч, здравствуй.
Явился, как приказано.
Садись.
Могу доложить: планы госпоставок
выполнены досрочно
и даже перевыполнены.
Ты там многое перевыполняешь.
Не понимаю?
Как ты относишься
к этому постановлению пленума ЦК?
Странный вопрос, Иван Михалыч.
Одобряю, как и всякий
честный коммунист.
А вот это место постановления.
Ну, читай вслух. Читай.
Пленум ЦК ВКПБ
считает, что все эти
и подобные им факты
имеют распространение
в парторганизациях
прежде всего потому,
что среди коммунистов
существуют еще не
вскрыты и не разоблачены
отдельные карьеристы-коммунисты, старающиеся
отличиться и выдвинуться
на исключениях из партии,
на репрессиях против
членов партии, старающиеся
застраховать себя от
возможных обвинений... -Дальше
читай.
...в недостатке бдительности,
путем применения
огульных репрессий против
членов партии.
Правильно.
Прочитал я это место
и вспомнил твои взаимоотношения
с членами райкома
Баулиным и Кошкиным.
А как же относиться к врагам
народа и партии?
Об этом между прочим в
постановлении тоже сказано.
Ты что же уверен, что Кошкин
и Баулин - это
замаскировавшиеся враги народа?
Вот оно что!
Это что же
выходит?
Что я...
Ну, Иван Михалыч,
так можно далеко зайти!
К сожалению, Петр Петрович, ты зашел
так далеко, что дальше уже некуда.
И своевременно появилось
вот это еще одно жесткое постановление ЦК.
Оно требует наконец-то
прекратить произвол,
избиение наших кадров,
требует строго. Требует
снимать с постов
и привлекать к партийной ответственности
тех руководителей, которые
не выполняют директивы.
Ну что же.
А нам надо начинать с
наведения большевистского
порядка в партийных организациях.
Снизу до верху.
Снизу до верху.
Вот о чем я подумал, Иван Михалыч.
Горячий ты больно.
А сейчас быстро сгореть можно.
Бюро обкома приняло решение
проанализировать деятельность всех районных
партийных организаций
во всех аспектах.
Решили начать с Шантарского района.
9 серия
ВОЙНА!
Ну здравствуйте, Поликарп!
Здравствуйте, Иван Михалыч!
Ну покажись, покажись!
Всё такой же молодец
и время тебя не берет.
Берет помаленьку.
И вас, Иван Петрович, не жалует.
Что на "Вы" то со мной?
Отвык. Сколько годов прошло?
Прошло... Садись.
Отвык, говоришь? Как доехал?
Да ничего.
От Барнаула до Новосибирска рукой подать.
Сын, жена, здоровы?
Спасибо, здоровы, все в порядке.
Спасибо. Чайком побалуемся.
Как Вы?..
Ты тут как?
Да что ж работаю, дел-то многовато.
Недавно был в твоей родной Шантаре.
Ну, как там, в Шантаре-то?
Да неважно там.
Не важно, Поликарп Матвеевич.
Не догадываешься, зачем я тебя попросил
издалека приехать?
Догадываюсь - не догадываюсь,
ну, думаю, не только чаю попить.
Как ты смотришь,
если ты тебя обратно в Шантару?
С Алтайским крайкомом мы договоримся.
Пока в Шантаре работает секретарем
крайкома твой старый знакомый - Полипов.
Ну что ж ты молчишь, Поликарп?
А Яков Алейников
всё там же?
Что Алейников?!
Ты посмотри, Поликарп,
что в мире происходит?
Вот какие нынче времена-то, Поликарп.
Фашизм расползается по всей земле.
К самой нашей границе подполз.
Но у нас Пакт о ненападении есть.
Мы - реалисты, и понимаем, что рано или
поздно фашизм ринется на нас.
И у нас есть с чем встретить агрессора.
Сам знаешь - Хасан и Халхин-гол,
и Финская не прошли для нас даром.
Но если бы нам еще годика 2-3 времени!
А быть готовым к войне -
это в том числе укреплять и партийный,
и государственный аппарат.
Вот. Я жду ответа, Поликарп Матвеич.
Или может дать тебе
денек-другой на раздумья?
А Полипов?
Его мы будем рекомендовать председателем
Шантарского райисполкома.
Раскудыт твою через коромысло!
Никак, партийный секретарь к нам пожаловал?
Здравствуй, Евсей Григорьич.
Здорово, Поликарп Матвеич.
Здорово.
Ну а ты, герой, чей будешь?
Володька Савельев.
Ну, Ивана Савельева сынок.
А! Ну как живете?
Ну как живем?
Ничего живем - мама
в колхозе работает,
отец в тюрьме.
А Вас, дядя, как зовут?
Меня-то?
Здравствуйте!
Здравствуйте!
Володь, сынок, поди-ка сюда.
Агата, что ли?
-Агата. -Иван пишет,
не знаешь? -Не знаю.
Помогаешь помаленьку?
Неа, просто пилю.
Да, Панкрат. Езжу я
по району и диву даюсь.
Сельское хозяйство,
которое год в гору пошло,
трудодень стал обильней.
Вот у нас в Аэротии в
магазинах ситцу не стало хватать.
Я уж не говорю там про
патефоны или велосипеды.
А у Вас... У нас, то есть, всё наоборот.
Если я что-то не правильно понимаю, так ты
прямо так и скажи.
Прямо! Ишь ты!
Прямо вон дикие утки
летают - так то птица глупая.
Ты чего со мной так, Панкрат?
Отколь мне знать - прежний ты али нет?
Может, жизнь надломила тебя
и ты на Полипова стал похож?
Вот ты говоришь "у нас в Аэротии"!
Да, у нас вокруг хорошо живут колхозы.
Только один наш район худеет.
Как Полипов стал секретарем -
будто мор по колхозам
прошел. Такое зачалось!
- Что зачалось? - А то!
Нникакого продыху не стал
давать нам, крестьянам.
Что посеять, что убрать сразу
- одни бумажные команды спущает.
Нынче просо сей, завтра -
ячмень. Прости, господи!
Сколько пудов этой
бумаги в сортиры сносили.
Истинный бог! Ведь случалось,
придет бумага немедленно сеять,
а на дворе - дождь со
снегом, а то буран хлещет.
Ну а вы-то, председатель, чего же?
А все бегом!
Бегом, лишь бы только бы в эти
бумажные сроки поспеть!
А когда с полным ведром бежишь,
хош не хош, а половину расплескаешь.
Случалось, что и в стылую
землю зерно зарывали.
Зато район всегда первым по
области сев заканчивает!
Ну иной раз рассвирепею,
даю в ответ ему бумагу,
мол, все чин по чину, сев закончили.
Какой хрен закончили?
Когда пашня еще каша-
кашей, ноги по колена вязнут?
Ну а потом, ночами все
ворочаешься: совесть гложет,
как Полипов нашу землю-
матушку похабит.
-Вот оно как! -А ты как думал?
А что соберешь, потом Полипов
все до зернышка выметет - хлебопоставки!
А чем людям жить? Как
колхозу без фуражу?
Ну, корова там, овечка, еще ладно.
Солому с крыш сдерем - протянем.
А лошадь без овса много тебе наработает?
А! Да че там!
Слушай.
Мне вот все-таки с ним работать надо.
Что, по твоему, за человек этот Полипов?
Поживешь - увидишь наши дела.
Ладно,
Панкрат Григорьевич.
Прости за беспокойство.
А если что не так с тобой говорил,
ты извиняй, Поликарп.
Говорит Москва! Сегодня
воскресенье, 22-е июня.
Начинаем урок утренней гимнастики.
Урок проводит преподаватель Гордеев.
Музыкальный сопроводитель - пианист Сомов.
Доброе утро, товарищи! Сейчас мы с вами
выучим новые упражнения.
Мам. Отпусти Андрейка с нами на рыбалку.
Да отпусти его, мам. В этот раз
не потеряется. Да я сам не потеряюсь.
Федь, а Федь?
Я вот что тебе, Семен, скажу.
Я в твои годы уже
эскадроном командовал.
И белякам головы рубил.
А ты у нас все еще
в пастухах состоишь.
И что? Счас же, батя, не война.
А вместо эскадрона - у меня трактор!
Мам, ну пусти!
Да и выходной к тому же.
А трактор я свой наладил.
Так и я свой давно настроил!
А что ж товарищам помочь не надо?
Или руки отвалятся?
Смотря каким!
Товарищам я помогаю,
а лодырям этим - Аникушке
Елизарову и Кирьяну твоему, не буду!
Так. Раненько ты научился
людям отметины ставить!
Гляди, и тебя присобачит! Не боишься?
Нет, бать, не боюсь!
"Товарищам" ты сказал?
А они у тебя есть?
Ежели надо, найдутся.
Мам, мы пойдем на рыбалку!
Ну чисто жилна, отправляйтесь.
Ошибаешься, батя.
Нет у тебя никаких товарищей!
Ты на людей-то как смотришь?
Может, ты поможешь ему на копейку,
а взыщешь - на рубль!
Ты что, думаешь, люди это не
чувствуют, не видят?
Мать, что он городит?
Господи, Федор!
Вымахал - отца учить начал!
Позавтракали! Ладно, я в МТС поехал.
-Кирьян! -Чего тебе?
Позавтракал? Айда в МТС!
Воскресенье же!
-Я вон поллитровку вынес в погреб,
чтобы охладела. -Какая поллитровка?
Твой же трактор в развале!
Надо поработать часов до 3-х.
Ну... ежели надо.
Я мигом. Анфиса!
Огурчика свеженького, Федор Силантьич?
Ну что? Как стемнеет,
ждать буду. Придешь?
Ну? Придешь?
Ну, если Кирьян не проснется.
Отведайте, пожалуйста, свеженького огурчика!
Ну что, пошли?
Огородница она у тебя знатная.
Да, действительно.
Не пора тебе эти
поллитровки-то бросить? У, Кирьян?
Жизнь-то она какая кругом!
Вон даже в песне поется:
жизнь стала лучше, жизнь стала веселее.
Вот я и веселюсь, Федя.
Так.
Здравствуйте, Вера.
Здравствуйте, Яков Николаич.
-У себя Поликарп Матвеич?
-У себя. -Занят? -Очень.
Алё!
Станция?
Как там Новосибирск?
Молчит?
А квартира секретаря обкома?
Не отвечает, да?
Так воскресенье же.
Кто на рыбалке, кто где.
Здравствуй, Поликарп Матвеич.
Доброе утро.
Слушаю тебя.
Ну, в чем дело?
А не по делу уже и зайти нельзя?
Дождь, наверное, будет.
Ты меня извини,
Яков Николаич.
Я должен готовиться к
выступлению на партактиве.
Так что, если у тебя нет срочных дел...
Срочных?
Понятно...
Срочных...
У человека все дела срочные.
Поскольку жизнь ему
отмерена от звонка до звонка.
На днях
Ивана Савельева из тюрьмы выпустили.
Наверно, сегодня дома будет.
Ну и что?
Ничего.
Отсидел, пусть живет.
Че ж не упрекаешь, что зазря, мол, сидел?
Опять провоцируешь?
Не надо, Поликарп. Сложно всё.
-Что всё? -Всё!
Ты вот снова здесь секретарь райкома.
А если по порядку разобраться...
Не надо!
Ничего не надо!
Ни по-порядку, никак!
Вот.
Я сегодня больше не
понадоблюсь, Поликарп Матвеич?
-Иди, иди, отдыхай. - До свидания.
Ну, а как тебе с
Полиповым работается?
С Полиповым...
Как тебе сказать. Трудно делать
какие-то выводы через 2 месяца.
-Ну в общем... -Ну да.
Да, я что хотел спросить.
Насчет этой девушки. Как ее?
- Вера Инютина. - Ага. Понимаешь,
срочно машинистка нужна,
напечатать кое-что.
Поговори с ней.
Ага.
Будь здоров, Поликарп.
Алё! Станция? Станция?
Станция! Как там Новосибирск?
Молчит, да? Ну ладно.
Наконец-то! Как я дожидался
этой минуты! - Вернулся! Ваня! Ваня!
Этот бензиновый смрад всё здоровье мое сьедает.
Сам себя гроблю на этой
работе. Зачем это надо мне?
Уйду я. Конечно, тут заработки.
Ты, Федор. другое дело -
тебе семью кормить надо.
А еще, гляжу, слава для тебя не лишняя.
Ладно, не болтай.
Гляди, Кирьян, не нравится!
А ведь на нашем горбу хочет в господний рай
въехать! Весной на собрании, помнишь?
Обещался, стахановцев полей из нас сделать.
А мы знаем, зачем тебе это.
Из вас, дурни, людей сделать хочу.
Пашу Ангелину ты из меня не сделаешь.
Через год-другой
на доску почета повешу.
А себе орден на грудь?
А мы с Кирьяном? А мы с
тобой, Кирьян, опять на подхвате
останемся! Носом я всю его стратегию
чую! На собрании наболтал -
новый комбайн тебе за это дали. Поля
для уборки самые ровные, самые урожайные.
А гребешь ты, Федор, денег и пшенички!
Вот так-то!
Ну да, вот и я чую - не ко мне одному ты
всё приглядываешься, да
принюхиваешься. - Чего, чего?
-Чего? -Ну поделись с
друзьями своей стратегией.
-Стратег! Ну а то...
Пошли, Кирьян.
Я жаворонков этих даже
зимой в бараке слышал.
Проснешься ночью. Холодно, вьюга воет.
Прислушаешься - вроде они поют.
И как-то теплее делается.
Как ты узнала, что я приду?
Сколько лет на дорогу эту смотрела!
Всё письма от тебя ждала.
Так ведь мне ж не положено было.
Руки-то какие!
Часто лопату в руках держал?
Да, землицы покидали...
Все вместе сложить -
в Звенигору холм получится.
Как вы-то тут? Без меня?
Хорошо, Вань.
Вовка ж совсем большой стал.
Да и дочка скоро матери помощницей будет.
Дочка, значит, у меня родилась.
А я все гадал: кто сын или дочка?
-Как назвала? -Дарьей
-Дарьей? -Не хорошо?
Дарья.
Дашутка!
Ну, иди ко мне, Дашутка.
Ну.
Иди ко мне.
Чего ты, Даша?
Ну это ж папка твой.
Ну поди, поди.
Давай.
Тять, а ты больше не враг народа?
Володь!
Это кто ж тебе сказал, что я враг народа?
Да кто?
Пацаны все дразнили меня
-Вон как! -Ага. А мамка
мне всё говорила:
а ты им не верь! А сама
всё по ночам плакала.
Я слышал.
И дядя Панкрат тоже
говорил, чтобы я им не верил.
Это они правильно тебе говорили.
И мамка, и дядя Панкрат.
Да я и сам знаю, что
никакой ты не враг народа.
Непонятно только - за
что ты в тюрьме-то сидел?
Видишь ли в чем тут дело...
однако.
Жизнюха наша, сынок, так закружилась.
Здорово были!
Здрасьте, дядя Панкрат.
-Здорово. -Здравствуйте, Панкрат Григорьевич.
Проходите вот
к столу.
Ну, приехал?
Вернулся.
Садитесь.
Ну я пойду мам, ладно? Ага, иди.
Был на мельнице,
глядел как ладят.
К осени, должно. пустим.
Выпейте. Закусите.
Ну, с возвращением.
Пить тебе нельзя. совсем.
Совсем ни к черту. Да я думал,
я ее выплюнул пулю-то.
Она, язви ее в душу,
зашевелилась, дура.
Вырезать надо.
Медицина ныне силу взяла.
Да пес с ней, пущай сидит -
тяжелей буду.
Ой, сорока-белобока, научи меня летать.
Невысоко, недалеко, чтоб милого увидать.
Я плясала, я топтала, я искала сокола,
Я такого сокола, белого высокого.
Я пою на балалаечке, вместе веселее...
Ты, Агата,
ступай в пекарню.
Там бабенки хлеб посадили,
боюсь кабы не пожгли.
А мы тут потолкуем.
Даша.
Пойдем. Пойдем, доченька.
Ты вот что мне скажи, Иван Силантьевич.
С чем ты приехал?
Со злобой на людей?
С обидой на жизнь?
Али еще как?
Никому не говори, а мне скажи.
На жизнь мне пока радоваться нечего.
Ежели нутро не гнилое,
ты крепись, Ваня.
Руки опустишь - опять беда.
Жизнь - она месит нас со всех сторон.
Другой раз жестоко месит,
а мы все равно корячимся
из всех силов - жить-то хочется.
Ну, а грех отмыть всегда
труднее, чем согрешить-то.
Ну вот!
И ты мне не веришь!
Кабы не верил!..
За что они меня посадили, дядя Панкрат?
Кто они-то?
Братан Федор с Кирьяном!
Ну, был такой слух.
А как докажешь?
То-то и оно-то.
Огрызаться тоже надо с умом.
Сажал тебя Алейников. а не Федька.
Ну да.
И Яков тоже.
А ведь и над ним тоже начальников-то не мало!
-А это как понять? -Как понять?
А понять, дядя Панкрат, не просто.
Всех Вань, на кучку сгребать негоже.
А с другого боку - острастка
она тоже нужна, Ваня.
-Дерьма-то еще хватает. -Да!
Настоящих врагов советской
власти в лагерях, конечно, много.
Вот я тебе расскажу с
кем мне сидеть-то довелось.
Ну, первый - Ерофей
Кузьмич Огородников.
Который тут в Шантаре жил.
Огородников?
Это не тот старик-сапожник
с нашего райпотребкомбината?
Сапожник!
Полковника Зубова, что за Вами,
партизанами, гонялся, личный каратель!
-Ну?! -Так вот, этот Огородников -
он и есть Косоротов.
Говорят, мало кто у него
умирал языка не развязал.
А, ну еще сын полковника Зубова,
которого я спас.
И наш Макарка Кафтанов.
Макарка? Уголовник этот?
Да вроде бы они и
простые уголовники -
Макар и Зубов-то.
А еще чем-то пахнут.
А чем? Поди, попробуй разберись!
Однако, замели их! На
этот раз не ошиблись.
Ну, а я для Яшки
Алейникова, наверно, чем-то
на этих походил.
Может, у него и было сомнение - я ли,
не я ли тех лошадей-то украл.
А, однако, на всякий случай подгреб к общей
кучке. Потеря не велика - не убудет!
Э, нет!
Ведерко воды из речки
взять, верно - не убудет.
А ежели отводную канаву
прорыть, да другую-десятую,
и помелеет речка, а то
гляди и совсем разберут ее.
Не, по живому кому рубить дозволено?
Раз Яшка на это дело
поставлен, должон с умом
да тонкостью во всем разбираться!
Должон! Конечно, должон! Так это!
Только как ему иной раз
до тонкостей-то разобраться,
коли мы, люди, меж себя
сами распутаться никак не можем?
Ну к примеру-то, нас-то возьми.
Ну вот я и Макар Кафтанов?
Вроде бы родственники с одной стороны.
Ну а с другой-то стороны - мы ж лютые враги!
Поскольку я отца его, Кафтанова, пристрелил.
Макарка про это знает.
Раз в лагере меня увидел,
подошел с улыбочкой.
Мы в это время котлован
под какое-то здание рыли.
Огляделся и лопату к горлу приставил.
Пора, говорит, Ванька, расчетец произвести.
Вот ты и могилку себе подготовил.
Головенку-то сейчас состригу.
Жаль, говорит, белье чистое не
надел, обряжать-то здесь некому.
И нажал бы! Да Зубов
помешал - лопату выбил.
Помнит, видно, что жизнь я ему спас.
Вот так вот, дядя Панкрат. А теперь думай.
Как, спрашиваю, Яшке
Алейникову попробовать в нас распутаться,
коли мы сами меж собой никак
не распутаемся? -Чудно получается.
Я вроде пришел вразумить тебя, поучить.
А вышло наоборот как-то.
-Яшку вон оправдываешь. -Зачем?
Я его не оправдываю,
просто зла на него не держу.
Ну, давай, дядя Панкрат.
Да злая больно, зараза!
Поликарп, ты только посмотри на него!
Дай я тебя хоть вытру-то.
Да ладно.
Товарищ Субботин, Кружилина в райкоме нет.
Разыщите его.
Попробую.
Может быть, он дома.
Сейчас проверю.
Але! Але, Иван Михалыч?
Я вам сегодня целый
день звонил, здравствуйте.
Иван Михалыч, кто приедет к нам
на актив? Боюсь, что никто.
Почему?
А что там случилось?
Иван Михалыч, Вы меня слышите?
А?
Я слышу, кричать не надо.
Члены бюро у тебя на месте?
Сегодня отдыхают - выходной.
Завтра с утра все по колхозам разьезжаются.
А что случилось-то, а?
В 4 часа дня ожидается важное
правительственное сообщение.
Слушайте!
А что? Что случилось-то?
Ничего не могу сказать.
Слушайте радио.
Если надо будет, звоните.
Здесь обком уже на месте.
Советую к 4-м часам собрать членов бюро.
До свидания.
До свидания.
Поликарп Матвеич, это война! Война!
Что? Кто это?
Это я Катя. Телефонистка.
Ты откуда знаешь?
Мне звонила подруга, телефонистка из Москвы,
они там на телефонной станции с утра знают.
Война это! Как же это?
Спокойно!
Спокойно я тебе говорю, слышишь?
И чтобы у меня молчок!
Поняла? Поняла? -Я поняла.
Поняла, Поликарп Матвеич.
Ну вот, ты у меня молодчина.
А теперь слушай меня внимательно.
Обзвони всех членов бюро райкома.
Разыщи всех и сообщи, что
в 4 часа в райкоме партии
срочное совещание. - Я поняла.
Любит, не любит. Любит, не любит...
-Любит! -Верка! -Верка, прекрати!
-Любит. -Прекрати, ненормальная! -А я такая.
Семка, не надо, Сема.
Вот буду законной, тогда пожалуйста.
Опять начинаешь!
Ты, Семка, честный парень.
Это хорошо, я потому с тобой и люблюсь.
А с другой стороны - может быть
и плохо. Плохо, если ты вообще
в жизни так жить будешь.
Жизнь - она легкая тому,
кто берет от нее чего ему надо.
Вот мой отец - рохля. Потому
ему ничего в жизни не дается,
кроме пьянства. А вот твой отец не такой.
Я вижу.
Чего ж ты видишь?
А все! Он умеет жить, он
развернется еще. А вот ты?..
Ты такой как твой отец, а? Помоги мне понять.
То ты мне кажешься такой, как твой отец,
а то вдруг чудится - нет.
А больше ты на моего отца
похожий. Ведь мне же замуж идти!
Выходит, ты выбираешь мужа по зубам,
как цыган лошадь? - Что ты?
Ну что ты, Семушка. Ну ты
прости, ежели я что не так сказала.
Ведь я же открытая!
Люба я тебе во всем, что у меня есть?
Бери меня - не прогадаешь!
Верка, а может не надо?
Чего не надо?
Ну свадьбы этой.
Да я тебя будто на
смерть волоку на аркане?
Ну что ты, Вера.
Да мне домой стыдно глаза показывать.
Я слышала отец матери выговаривал,
чего, говорит, у них с Семеном?
Не пора ли приданое готовить?
Не любишь что-ли? Не нравлюсь?
Да не в этом дело.
А в чем?
А может попозже? Ну не этой осенью.
Ну что ты, Сема? Ну как
мы с тобой друг без друга
жить будем?
Передаем заявление
советского правительства.
Граждане и гражданки Советского Союза.
Сегодня в 4 часа утра
без предъявления каких либо
претензий к Советскому Союзу,
без объявления войны,
германские войска
напали на нашу страну.
Атаковали наши границы во многих местах
и подвергли бомбежке со своих самолетов
наши города Житомир,
Киев, Севастополь, Каунас
и некоторые другие.
Это неслыханное нападение на нашу страну
является беспримерным
в истории цивилизованных
народов вероломством.
Нападение на нашу страну произведено не
смотря на то, что между СССР и Германией
заключен договор о ненападении
и Советское правительство
со всей добросовестностью выполняло
все условия этого договора.
Нападение на нашу страну
совершено не смотря на то, что
за все время действия этого договора
германское правительство
ни разу не могло не
предьявить ни одной претензии
к СССР по выполнению
договора. Вся ответственность
за это разбойничье
нападение целиком и полностью
падает на германских фашистских правителей.
Теперь, когда нападение
на Советский Союз
уже совершилось, советским
правительством дан... Мама, смотри!
Это я поймал!
...нашим войскам приказ
отбить разбойничье нападение
и изгнать германские
войска с территории нашей
родины.
Ваня!
Ваня!
Война!
Весь наш народ
теперь должен быть
сплочен и един как никогда.
Каждый из нас должен
требовать от себя и от других
дисциплины, организованности,
самоотверженности,
достойной настоящего
советского патриота.
Наше дело правое.
Враг будет разбит,
победа будет за нами.
Ну что ж, товарищи.
-Прошу садиться. -Я в военкомат!
-Возьми машину. -Спасибо.
Отдых придется прервать.
Начнем
бюро райкома.
Яков Николаевич, останься.
Я не член бюро, Поликарп Матвеич.
Останься.
Слушай, Вер. Тебе ничего не кажется?
Ничего не кажется.
Странно. Будто все вымерли.
-Ага, действительно странно - пусто.
-Семен!
Семен, ты чего тут с ней прохлаждаешься?
А тебе завидно небось, а?
Очень надо, вырасту - не такую найду.
Попробуй, вот я тебе дома уши надеру.
Постой, Семен! Да ты
что, не слышал? Война ведь!
Какая еще война?
Настоящая, с немцами.
Уже по радио объявили.
Пока мы с Андрейкой
рыбалили, немцы войну открыли.
-Сема, Сема, тебя же
заберут теперь! -Ну пусти.
Как же я буду без тебя, Сема?
Не слушай ты ее,
дура она у нас.
Пока говорят: по-домам идите. А когда ж приходить?
Я тоже думаю, мужики, что война долго
не протянется.
Про германцев я знаю, в 15-м годе это было!
Что он только не вытворял!
Аэропланы разные на
меня пущал. Газами травил.
-А я живой! -Сема, ну как?
Да никак, пока повестки дождешься,
может, война и кончится.
Помню, шли мы в штыковую.
Не успел я сажен 20 пробежать,
шарахнет прямо около меня!
Раскудрит твою! Пол бока как не бывало!
Поскольку война
и каждый человек должен быть, где полезней,
Яков Николаевич, на войну меня
должно вовсе не возьмут:
чахотка должно у меня.
А в МТС на тракторе тяжело.
Ну и что?
Яков Николаич,
вот удумал я в милицию податься,
поскольку силенок у
меня мал-мала есть,
а уж что потребуется, то конечно...
С этим вопросом, Елизаров,
к начальнику милиции обращайся.
А вы бы
посодействовали.
К начальнику милиции.
Ну че всполошилась раньше времени?
Еще ведь пока
в военкомат никого не вызывают.
Трактористам броню дали.
-Ой господи, Семушка! -Что ты, мама?
-Да что ж ты поздно так?
-Господи! -Ну успокойся!
Ну дадим этим фашистам
по шеям, будут знать.
Ну успокойся ты. Ну успокойся.
Иди-ка ты спать,
вояка.
Вот тебе и не война.
Говорят, брательник мой
сегодня из тюрьмы вернулся.
От дал бог родственничка!
Ну ладно, ты ложись.
А я пойду покурю на воздухе.
Врешь!
Все врешь! Сам себе врешь!
Господи, сколько ж можно?
Хоть бы тебя на войну забрали да убили там!
Ишь ты, как открылась-то неожиданно.
Не надоело тебе, как девке, к Федьке бегать?
На.
На, бей.
-Ну бей, кричать не стану. -Тихо!
Детей разбудишь.
За что ж ты его
любишь-то так, по-собачьи?
Слово-то нашел.
Ну да.
Люблю. Всю жизнь люблю.
А за что - тебе не понять.
Это ты только умеешь любить
по-человечески.
Да.
Я по-человечески.
Люблю вот и все.
А за что -
какое твое дело? Тебе
этого не понять никогда.
Да ты и сама этого не знаешь.
Может, и не хочу знать?
Может, есть у людей такое,
которое словами не обьяснишь?
Замолчи!
Не объяснишь иногда - это верно.
А объяснять все-таки придется.
Ежели не людям,
то себе самому хотя бы.
Одного мне жаль -
Ивана. Помог Федору в тюрьму засадить.
-Как ты? -Да, я!
А ведь меня надо было
садить-то. Меня. -Да ты что?
-Я ведь тех двух коней
цыганам свел. -Ты?
О господи.
И как он меня тогда
уговорил? Не уразумею.
Отца-то, говорит, Ванька тогда шлепнул.
Моча мне в голову и ударила!
-А что мне отец? Что? -Врешь!
Врешь!
Врешь!
Зачем?
Что водку хлестал без
меры - так это от глупости.
Что бил тебя зверски -
за то прости.
Хотя и меня могла понять бы.
Вы там с Федькой тешитесь...
А у меня
сердце от пыток изнывает.
Впрочем, тебе этого не понять.
Да и ни к чему теперь.
Господи,
ты что, помирать собрался что ли?
Войну сегодня объявили.
Мужики говорят, быстро немцев одолеем.
А я думаю - нет.
Вся шляпочная Европа под ним ходит.
Завтра в военкомат пойду.
Я ведь еще не старый, возьмут!
Господи!
Что же ты выдумал-то?
Что же ты загодя свою голову в пекло суешь?
Надо будет - возьмут, тебя не спросют!
Ежели в пекле том не сгорю,
домой не возвращусь -
ты это знай.
-Кирьян! -Верка не сегодня-
завтра замуж выскочит.
Через год-другой и Колька мужиком станет
А об тебе у меня забота маленькая.
Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой!
С фашистской силой темною,
с проклятою ордой.
Пусть ярость благородная вскипает, как волна!
Идет война народная, священная война!
Дадим отпор душителям всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям, мучителям людей!
Пусть ярость благородная вскипает, как волна!
Идет война народная, священная война!
10 серия
ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ И НОЧИ
Пока не распределили
людей, все будут здесь.
И почему кипятильник не
работает? Всех обеспечить кипятком.
Сделаем всё возможное, сделаем.
Прошу Вас. Я - профессор университета.
Скажите, где бы я здесь мог
быть полезен своими знаниями?
По этому вопросу
прошу обратиться в райком
партии к товарищу Кружилину.
Кружилину? Спасибо.
Петр Петрович, Панкрат прислал подводу под эвакуированных.
Очень хорошо.
Нам бы еще кузнеца найти.
Когда нас расселять будут?
-Спокойно! -Вторые сутки на вокзале сидим.
Товарищи, прошу соблюдать порядок и спокойствие.
Спокойно. Спокойно. Всех постараемся
сегодня разместить. Всех.
Слышь, ты случайно не кузнец?
Да нет, я не кузнец.
Подожди, ты не кузнец случайно?
Плотник я, а что?
Мужики, нет ли среди Вас,
случайно, кузнеца? Нам в
колхоз кузнец позарез нужен!
Вера, письмо за моей
подписью - вот товарищ.
Вот так.
Благодарю.
Поликарп Матвеевич. Я не могу ехать в колхоз.
-Почему? -Я там не выдержу.
Я люблю музыку, я не вынесу.
Что?
Меломанка!
Ну Вы в общем-то не волнуйтесь.
Вы знаете, мы здесь в Шантаре
тоже живем без симфонического
оркестра. Сами слушаем
музыку только по радио.
А в колхозе радио есть,
прекрасно работает. Вы ко мне, товарищ?
Да, да. Извините, пожалуйста.
-Садитесь. -Извините. Благодарю Вас.
Так, слушаю Вас.
Видите ли, меня направляют в село.
Но вот я, простите, узнал, там даже
начальной школы нет.
А Вы что, учитель?
В некотором роде, да.
Я - доктор физико-математических наук.
А, вон как! А Вы что, один?
Ваши родные-то где?
Да, один. То есть, Маша...
Ну это было еще там,
за Волгой. Наш поезд разбомбили.
Я долго искал, искал. А
нашел вот только ее сумочку.
Вероятно, я причиняю беспокойство Вам.
В сущности мне все равно. Я ведь...
Колхоз - это даже любопытно.
Да, но я не знаю только,
чем я могу быть там полезен?
Ведь дело в том, что я
всю жизнь обучал молодежь
студентов.
Вы и будете учить молодежь.
Я сегодня свяжусь с Новосибирским
вузом.
Благодарю Вас.
Как Ваше имя отчество?
Евгений Алексеевич.
Кружилин слушает.
Поликарп Матвеич, так Вы поедете?
Все равно тебе водить!
От Советского Информбюро.
Вечернее сообщение 17 августа.
В течении 17 августа наши
войска продолжали вести
ожесточенные бои с
противником на всем фронте.
После упорных боев
наши войска оставили
города Николаев и
Кривой Рог.
Николаевские верфи взорваны.
По неполным данным за
16 августа в воздушных боях
сбито 19 самолетов
противника, наши потери - 12 самолетов.
Проходите.
Заходи.
В Черном море наши корабли потопили...
-Пах, пах. -Поздоровайся. -Здрасьте.
-Здравствуйте. -Проходите сюда.
Проходи, доченька.
-Здрасьте. -Здравствуй. -Живите тут.
Спасибо Вам за добрую душу.
А сами-то где будете жить?
А мы тут расположимся.
Муж до снегов в колхозе, а там видно будет.
-А может мы тут? -Проходите.
Спасибо. Идем, доченька.
Меня зовут Ганка, а тебя?
А меня Димка.
Мы жили под Винницей, на Украине.
А у Вас здесь яблоки не растут?
Нет, не растут.
Ничего, граждане-товарищи.
Наш колхоз не из последних.
Жалко, что среди вас кузнеца нету.
А так у нас в Михайловке
красотища, одно слово - природа.
Петр Петрович, завтра начинаем
распределение эвакуированных на работу.
Спелеолог! Первый раз в
жизни слышу о такой профессии.
Колхоз, конечно,
возьмет на работу многих. Но вот что делать
с остальными? Юристы парикмахеры, актриса.
Что делать с актрисой?
Позвоните в Дом культуры.
Пусть ей там подыщут работу.
Да людей в общем расселили. Кошмар кончается.
Боюсь, что кошмар для
тебя только начинается.
Вы что! Мы просто не можем принять больше ни
одного человека! У нас нет ни жилья,
ни работы. У нас же не город.
Ну вот с работой теперь,
я думаю, тебе будет легко.
В Шантару эвакуируется
машиностроительный завод.
Какой завод?
Сельско-хозяйственного профиля.
Ты шутишь что ли?
Не шучу, Поликарп Матвеич.
А почему завод к нам-то? Я не понимаю.
Близ Шантары проходят
высоковольтные линии.
Есть железная дорога. Так что, ясно
почему.
Это не возможно, Иван Михалыч!
Это не возможно. Мы просто не сможем!
Не справимся! Вы понимаете, у нас...
Тогда звони в Совет по эвакуации в Москву
Швернику или Косыгину. Это их решение.
Погоди, Иван Михалыч.
Ты мне ответь, где я должен размещать
оборудование и селить людей?
Правительством утвержден
военно-хозяйственный план на 4-й квартал.
Этим планом
предусмотрено что этот завод -
ваш завод, к 20-му ноября должен дать
продукцию. -Что?!
Завода еще нет, а продукцию
через 2 месяца, да?
Первые эшелоны с
оборудованием и рабочими будут
через 2 дня.
Завтра к Вам приедет главный инженер завода.
Через неделю в обком представите соображения с
указанием точных сроков монтажа
и пуска завода. Ясно? И
нечего тебя предупреждать,
Поликарп Матвеевич, что за эти сроки,
а также как и за уборочную,
прежде всего отвечает райком партии.
А проще сказать - ты, Поликарп Матвеич,
Первый секретарь райкома.
До свидания.
-Здравствуйте. -Здравствуйте.
Иван Иваныч Хохлов -
главный инженер завода.
Кружилин.
-Садитесь. -Очень приятно, спасибо.
Ну-с, в обкоме партии мне сказали, что
Вы в курсе, так сказать,
наших дел. Простите!
-Полипов. -Очень приятно. Извините я... ну-с,
завод у нас не большой -
полторы тысячи рабочих.
Выпускаем сеялки и веялки
и прочие необходимые
для мирного человечества
вещи. Демонтировать завод и
грузиться пришлось под бомбежкой.
Но мы сумели погрузить всё.
Всё, до последнего станка!
Ну-с, не будем терять даром времени.
Где же мы разместим заводское
оборудование и куда поселим людей?
-Не знаю -Что? Простите я не понимаю.
То есть, как это вы не знаете?
А вот так вот - не знаю и всё!
Товарищ Кружилин!
Товарищ Хохлов,
мы же только-что приняли два
эшелона с эвакуированными.
Ну и что?
У Вас полторы тысячи рабочих.
А вместе с семьями сколько людей?
Ну, примерно около 5 тысяч человек.
Около 5 тысяч.
Легко сказать! Задача!
Нет, мы конечно предполагали,
что на новом месте
возникнут трудности с жильем.
Но ведь первое время люди
согласны пожить даже в палатках.
У нас имеется 300 палаток.
Да поймите Вы наконец! У нас тут не Африка.
В сентябре заморозки, в
октябре дожди со снегом.
А во второй половине октября
у нас тут бывают морозы
под 30 градусов. А Вы палатки!
Как под 30?
Да!
Ну что же.
Ну хорошо.
И все-таки я считаю,
что нужно начинать с главного.
Нужно подыскивать заводскую площадку.
Мне в обкоме партии говорили,
что у Вас есть промышленный комбинат.
Комбинат? Да комбинат.
Так мне сказали в обкоме партии.
И мне кажется, что в его
помещениях мы можем разместить
заводские цеха.
Ну что ж.
Поехали смотреть
промышленный комбинат.
Петр Петрович.
Ты вплотную займись уборкой.
Хорошо, Поликарп Матвеич.
До свидания, большое Вам спасибо.
Будьте здоровы.
Промкомбитат?
Да.
Чего делаешь, дочка?
Ящики для патронов. Чего?
Ящики для патронов. В Новосибирск будем отправлять.
А ну-ну, хорошо.
Что у Вас здесь поблизости станция?
Нет, разъезд.
Ну что ж замечательно. Ага.
Значит, это и есть высоковольтная линия.
Так, прекрасно! Вот сюда
идет. Ну что ж понятно.
Так, а вот это что такое?
Это овощехранилище. Райпищеторг здесь
капусту хранит, картошку.
Понятно.
Ну что ж, Поликарп
Матвеич, мне кажется, вот эти
все 20 гектаров, этот участок
нужно оградить чем-то. Мы найдем чем оградить?
Думаю найдем.
Замечательно. Значит, так
я думаю, что подстанцию
мы с Вами поставим вот
здесь вот, самое удобное место.
Вот здесь, значит, подстанция,
вот здесь главный механический корпус.
Ну что ж кузнечный цех будет вот там,
там очень удобное место.
Так. Столярная мастерская
останется на месте. Будем считать
ее краеугольным камнем строительства.
Дорогой Поликарп Матвеич,
через недельку-другую
этой окраины Вы не узнаете.
Ну что ж, Иван Иваныч, я очень рад,
если это так действительно замечательно.
Ужасно. У меня, Поликарп
Матвеевич, там дома
дочь погибла, 7 лет ей
было. Воздушный налет был
ночью. Мы выбежали из дома на улицу,
дочка споткнулась, упала.
И тут посыпались "зажигалки".
Одна из них закрутилась возле нее.
платьице вспыхнуло -
и всё это в какие-то
секунды прямо на глазах
у жены.
Думал, не выживет. С тех
пор она молчит, как немая.
Ну, горе горем, а
жить надо. Неужели
у Вас тут морозы до 30 градусов?
Иногда и до 40.
Здравствуйте, Вера!
Здрасьте, Яков Николаич.
Ну как Вы тут? Справляетесь
с моим почерком?
Ну конечно! Я же не первый
раз ваш материал печатаю.
-Я привыкла. -Устали, наверно?
-Ой, ну что Вы!
Ого.
Сколько напечатано.
Молодец!
Яков Николаевич, разложите, пожалуйста.
-Что такое? -Да вот.
Ой, Яков Николаевич,
какой Вы глазастый!
Ну я счас их перепечатаю.
Да нет, нет, не нужно.
Исправьте и все.
Темень-то какая а?
Вера,
можно я провожу Вас сегодня?
Яков Николаич, я...
Мне еще 5 листов печатать.
Я подожду.
Ну как хотите.
Я подожду.
Поликарп Матвеич, там
котлован под механический
рыть надо, а людей нету.
-У меня тоже нет. -А что делать?
Не знаю. Хохлов где?
Да тут где-то был.
Петрович, Хохлова не видел?
Да вот сам его ищу!
Увидите Хохлова,
скажите, чтобы зашел во времянку.
Хорошо.
Девоньки, тёс в штабеля аккуратней складывать!
Поликарп Матвеич! Разгрузка на станции прекратилась!
Почему?
Кран сломался, а вручную разгружать
Березовский говорит, что людей нету.
Да еще словами громыхает:
говорит, вагоны задерживаете.
Я ему еще громыхну!
Здорово отец!
Из обкома не звонили, а?
Да нет.
Не раненько? Нет не
раненько, самое время, отец.
Але, Катя! Начальника
станции мне!
Березовский, Кружилин говорит!
Ну как у тебя там с разгрузкой?
Ты мне это брось! Я знаю сколько у тебя
людей! Вот так.
В общем, выставляй всех обходчиков, ремонтников,
слесарей, деповских рабочих -
всех на разгрузку! Да! А
поезда чтобы шли! Вот так!
Кран когда почините? Как механик заболел?
Да ты что?
Вот что, Поликарп Матвеич,
я в этих кранах разбираюсь.
Слушай, Березовский, я
тебе счас пришлю механика.
Савчук к тебе приедет! Поезжай давай.
Вот так! И следом сам приеду.
Когда следующий эшелон? Через 4 часа?
Чтобы разгрузку ни на
минуту не прекращать! Всё!
Разгильдяй этот Березовский, отец, вот кто!
Хохлов! Катя, дай-ка мне
второго секретаря райкома.
Да. Надежда Мефодиевна, Кружилин говорит.
Нет, нет, ты по хлебу
мне не докладывай. Мне
об этом Полипов доложит.
Иван Иваныч, одну минуточку. Сейчас!
Вот что надо сделать.
Нужно людей сюда на рытье котлованов.
Ясно? Вот так! Я знаю,
что по голому скребем, но все равно - надо!
Да закрывай все организации к чертовой
бабушке! Чтобы по одному человеку в райкоме,
в райисполкоме, комитете комсомола.
И всех сюда! И как хотят,
а колхозы пускай по 5-6 лошадей выделят.
Наши войска противодействовали
наступлению танковых и моторизованных
частей противника и
неоднократно контратаками
наносили врагу тяжелые потери.
На западном направлении в результате действия...
Ой, Семушка, здравствуй.
А секретарь где?
Никого в райкоме нету.
Подождем.
Да они уже вторую неделю
по районам мотаются.
А че ж ты мне не сказала-то?
Ты на работу?
Ну а куда же еще?
Что-то ты меня забывать стал, Семушка!
Я теперь на заводе
работаю - трактористом,
грузчиком. Все вместе.
Намаешься на работе -
не до гулянок теперь.
Так тебя теперь от фронта забронируют.
Где мне Кружилина найти?
Не знаю, на станции где-то.
А когда у нас свадьба, Семушка?
Свадьба-то?
Семушка?
Ведь мы ж с тобой на осень
договаривались. А счас уже осень.
А никак!
Колька говорил, ты с Алейниковым.
Алейников тебя провожает.
Да ты что?
Да ты что, Семушка!
Дурак какой! Дурак!
Ну смехота же одна!
Ну я же не виновата, что
он ко мне привязывается!
Здравствуй, Вера.
Здрасьте, Яков Николаич.
Кружилин не говорил, когда будет?
Нет.
Да, вот книжка,
которую ты просила.
Спасибо, Яков Николаич.
Ну понимаешь Сема...
Смехота, говоришь?
Сема! Семен!
Ну как там с траншеями
обстоит дело? К вечеру закончим.
Ну добро, добро. Иван
Иваныч, график восстановления.
20 ноября? Да 20-го
ноября. Это реально?
Сроки требуют. -Иван Иваныч,
цемент кончился. У меня нет цемента.
Я говорю, у меня цемент кончился.
А я тебе говорю, что у меня
нет цемента! Нет! Ты понимаешь?
Бери людей и иди рыть котлован.
А людей у меня тоже нет.
Иван Иваныч! Хохлов!
Давай в 10 часов
всех прорабов сюда! Слушай дед,
если из обкома, скажи, что меня нету.
Понял? Добро.
Да, он уехал, да, да.
Молодец. Катя! Катя!
Райпотребсоюз мне давай.
Поликарп Матвеич! Поликарп Матвеич!
Здравствуйте.
Здравствуй. Я - Савельев Семен.
Сын Федора Савельева.
Ну слушаю тебя, Семен Савельев.
Мне на заводе бронь дали.
Понятно. А ты, значит, на фронт хочешь?
А что я хуже других что ли?
У меня была отсрочка на действительную,
поскольку в МТС своих
трактористов не хватало.
Я поначалу сам был рад, а сейчас...
Я ведь тоже, Семен, на фронт пошел бы.
Ну это Вы, это - другое дело.
У вас тут работы и так хватает.
А тебе что, не хватает что ли?
Да любую девчонку посади на трактор, она
через месяц, два рычагами станет двигать!
Так ведь ее учить надо,
Семен, а завод ждать не может.
Значит,, не поможете?
Пока выходит не могу
Вера. Ты мне ничего
определенного не ответила.
Я, вероятно, скоро уйду на фронт.
Я понимаю, что не по
любви замуж не выходят, но...
Конечно, сейчас не время об этом, Вера.
Яков Николаич.
Я вам пока не могу
сказать ни "да", ни "нет".
Вы у моих родителей спросите.
Вот вернусь из командировки и
обязательно к Вам зайду, Вера.
Яков Николаич,
почему Вы меня полюбили? Зачем я Вам?
Не знаю.
Ты красивая.
И когда ты рядом со
мной, мне легко и спокойно.
И жизнь впереди такая...
Ну в общем, не такая, какую я прожил.
Яков Николаич, а Вы
когда-нибудь на самолете летали?
Угу.
А я нет.
Ну вот, счас гляжу в небо
и мне кажется, что я лечу.
У меня голова кружится!
Вера!
Вера, постой! Вера!
Товарищи, давайте о главном.
Срок пуска завода обсуждению
не подлежит. График, Поликарп Матвеич,
мы составили с учетом этого срока.
Ну, Хохлов задерживается на станции,
докладывать придется мне.
Так вот, сегодня у нас 20-е сентября.
К 20-му ноября должны пустить завод.
Для этого требуется что?
Первое. В неограниченном
количестве стройматериалы.
И второе. По 6 тысяч рабочих
ежедневно в 3 смены. А сколько работают?
Две тысячи в одну смену.
2 тысячи в одну смену!
И стройматериалов почти нет.
Так вот, товарищ Кружилин, объясните нам,
когда будут стройматериалы и
необходимое количество
рабочих? Да, а с жильем как?
Верно! Как, Поликарп Матвеич,
ну как же с жильем-то?
Люди в палатках мерзнут,
уже появились больные.
Кончается сентябрь, а наши
дети еще не ходят в школу.
Пойдут они в школу этом году?
Дата пуска завода изменению
не подлежит, это мы понимаем.
Но мы также понимаем, что если не изыщем
дополнительные ресурсы и рабочую силу,
все к чертям полетит!
Правильно говорит! Рабочих не хватает,
а многие женщины в Шантаре по домам сидят,
детей не на кого оставить!
Неужели нельзя еще одни
детские ясли открыть? Вот, а
теперь вопрос с питанием.
Столовая маленькая, тесная.
Надо ее расширить и чтобы она
работала в 3 смены. А то горячую пищу
сейчас получает только дневные рабочие.
И торговые палатки
хорошо бы организовать, чтобы
рабочий мог купить себе самое необходимое.
Что ж тут рассуждать, Поликарп Матвеич?
График нужно отсылать. И так затянули.
Затянули, потому что график с потолка.
А они что, не знают, что он с потолка?
Ну а потом, что будем отвечать после 20-го?
Потом легче объясняться будет.
Почему легче?
Прошлые трудности всегда легче обьяснить.
График тебе не изменить.
Потом увидят, убедятся,
что невозможно было успеть.
Да и... Что?
Разбираться особо будет некогда.
К этому времени другие задачи появятся.
Более серьезные. Тут
психология, Поликарп Матвеич.
Психология?
-Умен ты! -Обстоятельства.
Хочешь не хочешь, Петр Петрович,
а к 20-му ноября
завод должен дать продукцию.
А что же ты
сегодня утром, когда разговаривал с обкомом,
кричал в трубку, что это не возможно?
Ну мало ли что кричал?
Нет, Поликарп Матвеич,
это действительно невозможно.
Обязаны.
Как?
Не знаю.
Здравствуй, Вера!
Здравствуйте, Яков Николаич.
Говорят, в Вас вчера стреляли?
Здравствуй, Яков Николаич.
Здравствуй.
Ну что за тип оказался?
Разберусь, доложу.
Только обязательно.
Я в колхоз к Назарову.
-Здорово, Поликарп! -Здравстуй.
Здрасьте, Поликарп Матвеич.
Как? Ладно что ли?
Сгодится! Все равно ночью поедут,
ничего видать не будет. Приладь
на головной бричке. Евдошиха!
Принеси-ка нам лапшички.
Сколько раз говорил, на бричку
больше 20 пудов не валить!
А ну сними один мешок!
А что так мало по 20 пудов на бричку?
Лошади притомились, а
завтра с утра скирдовать.
Как скирдовать? Выходит,
хлебосдачи завтра не будет?
Ну почему ж? К вечеру еще один обоз будет.
На дворе - середина сентября,
а у тебя только первый обоз.
Поспешность нужна в двух случаях:
при ловле блох и поносе.
Знаешь что, Панкрат Григорьевич,
не зря на тебя Полипов жаловался.
Знаешь что!
Я счас буду с тобой ругаться по-зверски!
А тут народ!
Для твого авторитета прибывку
не будет. Садись, поехали
отсель! Не толкайся. Куда поедем?
Езжай, скажу куда.
Я тебе вот что скажу,
Поликарп. Ежели я и мудрую,
то по вашей же милости.
Как это понимать?
Было райкомовское указание,
чтобы без потерь убрать? Было!
Ты вон скирды видел
не обмолоченные на току?
Там вся наша рожь.
А в других колхозах на корню в поле еще половина.
А ежели не погода, тогда
что? А у нас не обсыплется.
Вон закончим уборку,
потихоньку обмолотим. А хлебосдача будет.
Куда мы денемся от хлебосдачи.
Жена Ивана что ли? Она.
Сколько знаю эту Агату - не нахвалюсь.
Он собрала старушонок - и айда!
Видал, сколько за день выпластали?
Хоть в этом-то Ивану
повезло. Звень-баба. Звень?
А люди, как церковные колокола,
и на отлив чистый, и янтарем на
солнышке горит! А ударь у него -
со ржавчиной звук, с
дребезгом, будто в чугунки удар.
А есть иной - неказистый,
весь ржавчиной изъеденный,
с зеленью, а тронь его -
запоет как зоря по
чистому нему расплывается.
Вот это и есть звень!
Ну а Иван-то сам как?
Работает. Пастухом работает.
Хочу, говорит, березовым
воздухом подышать.
И Федор, значит,
тоже у тебя?
Ну, в работе он зверь!
Ну, спасибо, что довез.
И все-таки, Панкрат Григорьевич,
придется маленько с хлебосдачей нажать.
Давят, значит, из области-то?
Фронту требуется.
Нажать...
Ладно.
Раз требуется, нажмем. Дорого мне
это нажатие выходит.
Ну да Бог милостив.
Эх, да кабы все это
была рожь-то! Матвеич,
давай с тобой на будущий год
поболее ржици посеем, а?
До будущего года дожить надо.
Поглядим.
Вот! Мы всё глядим!
Всё по одной плашке ходим!
Всё оступиться боимся!
Да сколько мы на этой пшенице теряем-то!
Ведь ты знаешь, по нашим местам рожь-то
она в 3-4 раза более дает!
Вспомни Кафтановские ржаные поля!
Тоже не дураки были!
Я это помню.
А ты знаешь, как нам с тобой шею намылят?
Может и намылят.
Только я, Поликарп, докладываю.
Нынче я половину пшеничных
полей рожью засеял.
Снимешь голову - снимай!
А колхоз на будущий год
с большим хлебом будет.
Война, она, видать, затянется.
Народу лихо придется.
Ну да, ржануха - не пшеничная
булка. А все равно хлеб!
Полипов знает?
Много будет знать, ночами спать не станет.
А тебе, как партийной
власти, я должен сообщить.
Что я с тобой теперь должен делать?
А я уже сказал - что хочешь, то и делай!
Разрешите?
Здравствуйте.
Здрасьте, Яков Николаич.
Проходите.
Спасибо.
Проходите.
Я, собственно, просто так зашел.
Не совсем просто так.
Я хотел с Вами,
Кирьян Демьяныч
и Анфиса Михайловна,
насчет Веры поговорить.
В каком смысле?
Ну, в смысле...
пожениться.
Невеста!
Вы же понимаете,
Кирьян Демьяныч,
Анфиса Михайловна,
что я люблю Веру.
И если мы...
Ну и она ко мне...
В общем, прошу Ваше согласие.
Погоди, Анфис.
Тут, Яков Николаич, в
народе, как говорится?
Дочку замуж выдавать - не напасть,
только как бы и замужем-то и не пропасть.
О господи, что ж теперь будет-то?
Сама-то че молчишь?
Замуж за Алейникова собралась?
Там видно будет!
Семка-то хоть знает?
Колька ему всё выложил.
Не облезет если что.
Не знаю я, что из тебя выросло,
то ли
стерва первостатейная,
али еще что похлеще!
Кирьян, что ты городишь-то?
Да ладно, мам,
не то от него слышала!
Ничего с меня пока еще не выросло!
Чего тебе?
Ну как же, доченька, теперь-то?
Я с тобой никогда не
говорила ни о чем таком.
А счас слышу - вздыхаешь.
Я не знаю, мам!
Смешной старик влюбился.
Я боюсь его.
Только не ври мне, Вера!
Этот старик,
Алейников,
в районе-то грознее нет начальника.
И чую я, завиляла твоя
душонка от соблазну.
Ну куда завиляла?
От какого соблазну?
Ну чего выдумываешь?
Я ничего не выдумываю.
Только со стороны всегда виднее.
Гляди, обзаришься, потом
локти себе кусать будешь,
если к Семену у тебя
настоящая любовь-то.
А я с Семеном обрывать
погожу. Надо же посмотреть,
что он такое этот Алейников.
Да бывает она
настоящая-то любовь? Вот ты!
Ты всю к Семкиному отцу бегаешь.
Ты думаешь у тебя настоящая?
Все не так, все проще.
Просто тянет тебя к мужику сильному и
зацепистому в жизни, может из досады бегаешь,
что вышла замуж за размазню
какого-то, а не за мужика...
Что ты знаешь
в моей любви-то?
Только Семкину жизнь
я тебе портить не дам!
Але! Здрастуй, Поликарп Матвеич.
Субботин.
Здрастуй, Иван Михалыч.
Ну, могу поздравить тебя, Поликарп?
С тем, что график что-ли выслал?
Нет, в этом я был уверен.
А с чем же, Иван Михалыч, п.оздравляешь?
С чем? Ваш завод
передали военному ведомству
Теперь понятно, Поликарп?
Послушай, как военному?
Ведь это ж значит, что...
Это значит, Поликарп, что на ходу
теперь придется перестраиваться.
Так что, дел и забот
теперь прибавится.
Завтра из Москвы
к тебе приедут специалисты.
С директором завода и
новым главным инженером.
Иван Михалыч...
Единственное, что могу добавить, тебе
с людьми и стройматериалами
теперь будет полегче.
До свидания.
Иван Михалыч...
Все, Поликарп. И так
говорим о том, о чем не положено.
Иван Иваныч! Хохлов!
Ты мне вчера вечером что
обещал? Сколько в полночь кубометров
кладки обещал? А сколько ж Вы ее сделали?
-Иван Иваныч! -Что, у тебя кирпича не было?
-Иван Иваныч, все было. -Так что же Вы?
Люди измотались, на ходу засыпают.
Ты брось, люди измотались!
Брось, на ходу саят! Ты, Петрович, меня
не подведи. Нам через 2 дня
коробку подстанции сдавать нужно. Понимаешь,
два дня? -Я понимаю, сделаем.
Сделай! Сделай, голубчик, мы не можем с тобой
этого не сделать. Пожалуйста.
Здравствуй, Иван Иваныч.
Здравстуй.
Здравстуй, дорогой Поликарп Матвеич.
Ну что, скоро задымит
задышет наш завод! А ты что говорил?
Да, говорил. Слушай, Иван Иваныч.
Звонил мне сегодня
Субботин. Сказал, что Ваш завод
передают военному ведомству.
Как передают?
Будете делать снаряды.
Ты понимаешь, что ты говоришь?
-Конечно, понимаю. -Ты понимаешь? -Понимаю.
Ведь пора уже думать над монтажом оборудования,
над его установкой.
И потом, я в конце концов, я инженер по
сельско-хозяйственным машинам!
Я не знаю как делают снаряды, я не умею их делать!
И потом, специалистов с оборонного завода нет.
Иван Иваныч, все понимаю.
Завтра прибывают специалисты
вместе с директором.
-Подожди! Завтра? -Завтра.
Поликарп Матвеич! Пожалуйста.
Але! Кружилин говорит. Алексей Кузьмич!
Поликарп Матвеич, прибывает.
Ты чего там
состав с кирпичом для нашего
завода держишь? Как не держишь?
Третий час на твоей станции стоит.
Я тебя прошу, Алексей Кузьмич,
отправляй немедленно, понял?
Ты нам всё срываешь.
Антон Силантьевич,
наконец-то голубчик. С приездом!
Здравствуйте. Что нового, рассказывайте!
Новостей много.
Но об этом потом. Вот знакомьтесь,
это наш новый главный инженер.
Очень приятно, с приездом.
Федор Федорович Нечаев.
Иван Иванович Хохлов.
Мне о Вас много говорил
Антон Силантьевич.
Прекрасно! Здравствуйте, товарищи!
Надежда Мифодиевна. Познакомтесь,
второй секретарь райкома.
Силантьев. Нечаев. Здравствуйте.
Простите! Петька? Полипов!
-Антон! -А я ведь не поверил,
когда мне в обкоме сказали.
Вот где пришлось
встретиться.
Я в своих краях как жил так и живу.
Это тебя по свету носит!
Носит Петро, носит! Лиза!
Лиза! Ты погляди, каким наш Петро стал!
Боже мой! Петр!
Лиза. Здравствуй, Петр.
Здравствуй.
Подумать только! Ну как тут, что?
Да ничего, живем. Время-то как летит, а?
Ну здравствуй. Сын-то
у Вас какой большой, а?
Осторожно! Ой, Петр,
мы тут такое пережили.
Юра чуть не погиб во время бомбежки -
подо Львовом было.
Осколком его ранило.
Антон Силантьевич!
Наконец-то, все приехали?
Все! Встречай.
Здравствуй, Поликарп Матвеич.
Антон Силантьевич. Здраствуй. Вы то как?
-Как добрались? -Да ничего добрались.
Здравствуйте. Здравствуйте.
С приездом Вас. Спасибо.
Здравствуйте.
Здравствуйте, Кружилин. Нечаев.
Ну все в порядке, товарищи?
Доехалм нормально? Знакомьтесь.
Кружилин Поликарп Матвеич - первый секретарь райкома.
Здравствуйте. Здравствуйте.
Поликарп Матвеич. Так с чего начинать доклад?
Товарищи, а зачем нам время терять?
Счас пройдемся по станции,
потом на завод поглядим.
Сами все своими глазами и увидим.
Верно. Федор Федорович, прошу вас.
Согласен, пойдемте. Товарищи, прямо, прямо!
По-моему во время первой встречи
в Новониколаевске мы были моложе, помнишь?
Наверно помоложе.
Ну как там Москва?
-Стоит? -Ничего Москва, затемнена только.
Ты что, Антон Силантьевич?
Да нет, ничего.
Петро!
Клименко, почему ты насосы брезентом
не закрыл? Железные, не
простудятся. А если дождь пойдет?
Слушай Клименко, ты мне каждый
каждый насос брезентом закрой, понял?
Понял. А где я столько брезенту
наберу? Вот вы мне дайте
брезент, я вам не только насосы,
я вам всю заводскую площадку закрою.
Ты мне каждый насос закрой.
Они ведь тоже намыкались,
как люди. Понял, Клименко?
Вот тут у нас и бухгалтерия, и
партком и завком. Словом, вся канцелярия.
Да ясно. Рассаживайтесь, товарищи.
И так, мы все увидели своими глазами.
Основное оборудование поступило, сырье есть
и продолжает поступать.
У нас задача перевести
завод на новый профиль.
Выдать к 20-му ноября фронту первую 1000 снарядов.
Простите, Антон Силантьевич.
Что, Иван Иваныч?
Когда пустите первую тысячу?
К 20-му ноября.
Мы еще будем делать с
Вами и комбайны, Иван Иваныч,
и сеялки!
Федор Федорович, прошу Вас
высказать Ваши соображения.
Да, надо отдать должное местным властям -
разгрузка оборудования идет хорошо.
Честно говоря, я ожидал худшего.
Надо обо всем этом довести до
сведения не только обкома партии
но и Наркомата боеприпасов.
Обязательно.
Далее я хотел бы поблагодарить
Ивана Иваныча Хохлова
и всех, кто с ним работал.
Во-первых, за удачно выбранную
площадку для завода. Во-вторых,
за то, что сделано в столь короткий срок.
Нашу общую задачу я
конкретизирую в нескольких словах.
Мы должны сегодня к вечеру
учесть наличие и потребность
всего инженерно-технического состава и рабочих,
исходя уже из профиля нового предприятия.
Кроме того, надо отдать приказ о назначении
начальников цехов, участков. То есть всего
командного состава производства.
Завтра же с утра начинаем
монтаж оборудования всех цехов
и его наладку. Под открытым небом.
Позвольте, начнем монтаж
под открытым небом?
Да, под открытым небом.
Я полагаю, подстанция через
несколько дней вступит в строй?
Да, конечно.
Ну тогда у меня всё.
Остальные вопросы в рабочем порядке.
По вопросу жилья и расселения обращайтесь
к председателю райисполкома,
товарищу Полипову.
Товарищи, прошу всех подойти ко мне.
-Встретимся в 6. -Да.
-Антон Силантьевич!
-Слушаю вас. -Я должен познакомить с
противодиверсионными мероприятиями...
-Как? -Которые мы проводим и впредь
будем проводить на Вашем заводе.
-Противодиверсионными? -Да.
Вспомнил! Он же скроется, сволочь!
Простите, кто скроется?
Тип один, там на станции!
Вспомнил, где я его
первый раз встретил.
Это случилось в первый
день войны, под Перемышлем.
Я был в командировке,
доставал кирпич для завода.
Как всё началось на
рассвете, поперли немцы,
в тылу у них оказался.
Вместе с другими
в плен меня захватили.
Среди Вас больше нет
командиров и комисаров?
Это все? Остальных
расстреливать не будем.
Сегодня утром немецкая
армия освободила Вас
от большевиков. Спокойно, господа!
Может быть, кто-то хочет
перейти на сторону
непобедимой великой Германии?
Ну мы будем это приветствовать.
Ну!
Господин офицер! Посторонимся!
Коммунист? Активист?
Я - сын полковника царской армии.
Фамилия?
Петр Зубов, господин офицер.
Сволочь!
Кто это сказал?
В тот же день
какая-то наша воинская
часть из окружения выходила
и на нас наткнулась. Бой
завязался, освободили нас.
В суматохе тип этот Зубов скрылся.
Я потом кое-как до
Львовского обкома добрался.
Всё время он у меня из головы не выходил.
А сегодня я его тут, на станции, видел.
Как Вы сказали его фамилия?
Зубовым он себя тогда называл.
Зубов?
Зубов!..
11 серия
ПЕРЕД ШТУРМОМ
Но-о!
Тпр-р!
Ну, здравствуй, Савельев!
Здравствуй, Яков Николаевич.
Признал, стало быть?
А я и не забывал.
Смотрю, пастушишь по-маленьку.
Просто одному охота побыть.
И самим с собой.
Понятно.
Не боишься?
Возьму, да и зажилю пару коров.
Вон их сколько!
Да нет, не боюсь.
И на этом спасибо.
Да, Иван Силантьевич.
Тут в наших краях
небезызвестный тебе Зубов
объявился.
-Кто-кто? -Зубов!
- Зубов?
- Ну, да.
Так, что если где увидишь его,
ну или кто подозрительный
здесь крутиться будет -
прошу дать знать.
Ну, будь здоров!
Здравствуйте!
-Здрасте. -Здравствуйте.
Здрасте.
Та-ак.
И к нам, значит, поставили?
Поставили, значит.
А чего ж Анфиска с Кирьяном говорили, что сама привела?
Привела, значит.
Ладно. Ну, топи баню, грязный я.
Ты бы хоть поздоровался.
А зачем?
Ты ж хочешь, что б меня на войну взяли
да убили меня там.
Чужие мы с тобой, выходит.
Слушай,
брательник мой, Антон, в гости пригласил.
Брат то мой, вновь объявившийся.
Сперва, правда, плюнуть
хотел на приглашение.
Зачем же плевать?
-Брат все-таки. -Так этот,
Ванька твой, там тоже будет!
Потом думаю, ладно, ничего,
посижу с родственниками,
авось не замараюсь.
Не пойду я.
Еще чего?
Жена ведь, покамест.
Вон каким ты
стал, Ваня!
Здравствуй, Агата.
Здравствуйте, Антон Силантьевич.
Лиза!
- Здравствуйте.
- Здравствуйте. Лиза.
Здравствуйте, Елизавета Михайловна.
Как нас время-то изменило.
А мне все помнишься ты
белобрысым мальчонкой.
Когда ж я тебя в
последний раз то видел? А?
Так, когда жандармы тебя
на Звенигоре схватили.
Подожди, в каком же это году было?
В 1910. В 1910.
Лиза, сколько лет то прошло!
Антон, приглашай. Пошли!
Лиза, Лиза! Я думаю, что к столу пора.
А Федора с женой нет.
Ничего, время военное - терять его нечего.
А опоздавшим нальем штрафную.
- Только и всего!
- Та-ак. Понятно.
-Вижу, не шибко желанные
гости мы тут. -Федор!
- Здорово.
- Ну и рука у тебя!
Ты подков, случайно, не разгибаешь?
Зачем?
Здравствуйте.
Раздевайтесь. Здравствуйте!
Здравствуй, Анна, здравствуй!
- Давайте познакомимся.
- Федор Савельев.
Раздевайтесь, пожалуйста. Лиза!
Ну ты что ж ты тюха-матюха!
Я уж месяц как здесь, а ты
и глаз не кажешь!
Так это... В поле ведь, Антон!
- Здравствуй, Ваня.
- Здравствуй.
Здравствуйте.
Вот мой Иван и вернулся.
Здорово.
Здравствуй.
-А чего в дверях стали? -Ну ты же хозяин?
Поскольку ты старше Ивана,
проходи, садись от меня по правую руку.
Анна, а вы сюда присаживайтесь.
Иван, а ты - по левую руку.
Агата! Лиза!
Присаживайтесь. Так. Ну, вот.
Чего же теперь ждем, а?
Лиза, ну-ка поухаживай!
Давайте рюмку.
Спасибо. Ну, что ж. Тяжелое время
настало на нашей земле.
Я сам немного видел,
что они такое - фашисты.
Голыми руками их не возьмешь!
Схватка будет жестокой!
Не первый раз такое.
Нашему народу не привыкать.
И я верю,
верю! Мы соберемся и
так ударим, что от фашистского отродья
только перья полетят.
За победу нашу! И за то, что
мы, братья, наконец-то, снова вместе.
Как говорится, не было бы счастья,
да несчастье помогло.
За все, за это!
У-у. Федор!
Да я думаю,
недолго мы будем вместе-то.
- Да и...
- Федя!
Анна Михайловна, картошечки хотите?
Спасибо. Федор Силантьевич?
Удивительная штука - жизнь!
Иногда ее понимаешь,
иногда - нет.
Ты то ее обязан понимать -
по должности! Но, вот ежели человек
не задумывается над сутью жизни,
живет и живет,
как ему на роду написано.
Тогда то как?
Ну, тогда... А тогда, смолоду прореха,
как говорит пословица,
к старости - дыра.
-Дыра, говоришь? -Федя!
Вот ты Федор, говоришь насчет должности.
А она у нас у всех одна:
быть человеком.
За тебя, Иван.
Спасибо, Антон.
-За тебя, Ваня. -А я за
него пить не буду. -Федя!
Что ты мне: Федя! Федя!
Трогать твоего Ивана, не бойся, не трону.
И того через край, что
за одним столом сижу.
Федор!
И пить за него - уволь!
Но, ежели Анна Михайловна
хочет выпить за
здоровье Ваньки - прошу!
Извините.
Анна Михайловна, успокойтесь!
Агата, идите к ним!
Я прошу Вас, не уходите! Останьтесь! Куда же вы?
Да-а.
Не думал я, что мы так встретимся.
Да.
Интересная у нас
веселая встреча получилась.
А ты что хотел?
Чтоб я целоваться, что ли, с ним полез?
Слушай, Федор!
Ну, почему у тебя
такое отношение к нему?
Ишь ты, дорогой братец!
Я, между прочим, за советскую власть
кровь проливал. Жизни не жалел!
-Ну, я вроде бы тоже не жалел. -Ты?
Ну, ты далеко ее от наших краев не жалел.
А я тут! И Ванька тут бандитствовал!
Вон ты
фотографию то отца с маткой повесил.
А ведь их, между прочим,
вот тут,
в Михайловке згубили.
И Ванька, не смотря на
это, продолжал служить у них!
Я что, вот это вот
могу ему простить?
Ты вроде прощаешь...
Ишь ты какие речи то умные
начал говорить! Как на митинге!
Человек должен понять смысл
жизни и тогда он, мол, станет человеком!
Это что ж, всё для
Ванькиного оправдания, что ли?
Ну, оправдывайте - дело Ваше!
А может быть, не только для Ивана, но и
для тебя эти слова говорились.
Что бы ты попытался
стержень в жизни найти.
Как же! Не дураки! Понимаем!
Только я то его не терял!
А может потерял все-таки?
Шел, шел да и обронил где-то?
Та-ак.
Ну, знаешь...
Встреча то у нас,
действительно, славная вышла!
Впрочем, чего попусту
воду-то лить?
Спасибо за угощение,
Антон Силантьевич.
Прощавайте!
Ну, а ты то что молчишь весь вечер?
А я то что ж?
Обвиняет меня Федор правильно.
Оправдываться мне нечего.
Как жизнь моя сложилась - ты знаешь.
От других понаслышался.
А я хочу от тебя услышать.
Рядом сядь! Тихо!
Федька это -
Силантия мого сын!
Пей с хозяином!
Благодарствую!
Соображать надо, Федя.
Угадать, что хозяину надобно,
ежели судьбу хочешь за хвост держать.
Он ведь у нее
склизкий!
Анна!
Поди-ка.
Сядь.
Ты, однако,
думаешь, что я у Анфиски ночевал?
Да нет.
Я вот тут всю ночь просидел.
Я к ней или насовсем уйду
или не пойду вовсе.
Вот так.
Как решу - так и будет.
Как же решишь то?
Не знаю.
Здравствуйте.
Эх.
Тесно у вас.
Ну, ладно.
Я в поле поехал.
Ох, долюшка ты наша женская, горькая!
Вижу я,
маешься ты не в меру!
Я ведь слышала - всю ночь проплакала.
Семен ворочался, не спал.
Видел, какая ты прибежала
с гостей, вот и не спал.
Андрей с Димкой еще ничего не понимают,
а этот...
Надо теперь думать каково и детям будет.
Какими вырастут, вот
глядя на такую вашу жизнь.
Что ж мне, в самом деле, расходиться с ним?
Кто ж тебе на это может посоветовать?
Ну, опять же,
каково детям будет, если разойдетесь?
Мать, на то и мать, что б об детях прежде
всего заботиться.
На себя уж мне наплевать.
Совсем то плевать - погодить надо.
Не старуха, родить еще можешь.
Ну, вот! Опять слезы.
Как много их у нас, у баб!
Ну, будет, Анна, ну будет. Успокойся.
Ты, Анна, найдешь еще
свое счастье! Найдешь!
Прости меня, Марья Фирсовна.
Расквасилась я.
Может, и было у меня счастье рядом,
да мимо прошло.
Иван это. -Иван?
-Это тот Иван, который
из тюрьмы пришел? -Он.
Да только поздно поняла я это.
Может, от того у него судьба такая,
горемычная.
Э! Погоди!
Будь здоров!
Кирьян!
Слышь, Кирьян!
Это что такое?
Дай поесть чего-нибудь.
Слушай, а где Кирьян?
Не возвертался еще.
А где он?
В Шантару, следом за тобой уехал.
-Как уехал? -А так! Плюнул и уехал.
Погоди, как плюнул?
Я, говорит, с Федькой, больше
ни одной минуты работать не буду!
Обматерился и уехал.
Как вам только, матершинникам,
глотки не заложит!
Лаются, лаются!
Есть то будешь?
Радио: Постановление
Государственного комитета обороны.
Сим объявляется, что оборона столицы
на рубежах, отстоящих в 100-120 км
западнее Москвы,
поручена командующему Западным фронтом
генералу армии товарищу Жукову,
а на начальника гарнизона города Москвы,
генерал-лейтенанта товарища Артемьева,
возложена оборона Москвы на ее подступах.
В целях тылового обеспечения обороны Москвы
и укрепления тыла войск, защищающих Москву,
а также в целях пресечения
подрывной деятельности
шпионов, диверсантов
и других агентов немецкого фашизма,
Государственный комитет обороны постановил:
Ввести с 20 октября 1941 года в городе Москве
и прилегающих к городу
районах осадное положение.
Неужели Москва в обруче?
Ну, до обруча еще далеко.
А вот Ленинград, действительно, в обруче.
А если немцы прорвутся с северо-запада?
Ну, до этого не допустят!
Ну, так, давайте продолжим, товарищи.
Рассаживайтесь.
Я был вызван к 5 часам.
Да они ненадолго собрались,
но, вот уже 2 часа заседают.
Вы подождите.
Яков Николаевич,
Вы про Москву слышали?
Что теперь будет, а?
Что будет?
Драться будем,
до победы нашей.
Здравствуйте, Виктор Сергеевич.
Здравствуйте, Яков Николаевич.
Ну что, жарко?
Да, плохи дела.
Не все станки в третьем
цехе удалось установить.
Людей не хватает, Яков Николаевич.
Ну, да ничего, к вечеру установим.
А я слыхал, что к утру надо было.
-Да. -Выговор влепили?
Ничего не поделаешь.
Ну ничего, ничего.
Подумай! На войну бегом, как мальчишка!
- Ведь засмеют!
- Пускай смеются!
Кирьян, одумайся!
Одумайся. Все хорошо у нас будет!
А к чему теперь?
Кирьян!
Ты что ж делаешь?
Я тебя спрашиваю!
А чего так рано пришел, Федя?
- Я ведь еще и спать не ложился.
- Кирьян!
Ты это...
За самовольный уход с работы
спросим - не мирное время!
Спросишь?
А может у тебя
спросило-то притупилось?
У-у! Опять в военкомате околачивался?
Ну что, сняли с тебя бронь? У?
В добровольцы записали?
Бумажку одну не нашли.
Погодить велели.
Так, пока ту бумажку ищут,
нам ту полоску надо перепахивать.
И через неделю-другую, Кружилин
на завод нас перебрасывает.
Так, что на зорьке я
тебе стукну - будь готов!
Стукни, Федя, стукни.
До утра, Федя, мало
ли чего произойти может.
А ты стукни! Анфиса тебе и откроет.
Да нет, ты погоди!
Если ты со мной работать
не хочешь, ты так и объясни.
Объяснить?
Слов у меня для тебя таких не найдется,
что б тебе все объяснить. И не смогу я!
А сейчас -
ступай-ка ты отсюда.
Ступай, ступай, Федя!
На зорьке прийдешь.
Кирьян!
Кирьян!
Я тебе, Анфиса,
всё прощаю.
Кирьян!
Кирьян!
Значит так, товарищи!
Предложение райкома партии
принято единогласно.
На сегодня всё.
Петр Петрович!
Что у тебя на завтрашнем исполкоме
за вопрос стоит?
О председателе колхоза "Красный Партизан",
товарище Назарове. Он
самовольно засеял почти всю
пашню рожью. -Ну и?..
Подобная партизанщина может послужить
дурным примером для остальных.
Что с ним валандаться? Нужно освобождать.
Допустим, освободим.
А хлеб будет кто сеять?
Колхозом кто будет руководить? Ты что ли?
Тогда принимай колхоз.
Если партии будет
нужно - куда угодно пойду.
И в колхоз пойду. И
буду руководить не хуже
Назарова.
Ты за год колхоз загробишь.
Значит, по-твоему, я и в
председатели не гожусь?
Назарову,
я разрешил
рожь сеять.
Ты?
Ты думаешь в области тебя поддержат?
Скорее всего нет.
А будущий год покажет.
Разрешил в опытном
порядке. Хотя, опытничать тут
вроде и ни к чему.
Достаточно взглянуть на цифры,
что больше дает с гектара - рожь или пшеница?
Ты что,
не понимаешь, что рожь это не пшеница?
А ты не понимаешь, что сейчас
лучше иметь 5 буханок ржаных,
чем одну пшеничную!
Вобщем, снимай вопрос о Назарове!
Хлеба он нынче даст больше, чем другие.
Жатву заканчивает, хлеб у него в скирдах.
А другим колхозам еще косить и косить!
Я вот тебе доверил уборку. А ты?
Вместо того, чтобы по-настоящему
организовать косовицу,
поднял шум насчет обмолотов!
Бросил туда все силы!
Я выполнял директиву,
Поликарп Матвеевич.
Директива была - убрать хлеб вовремя!
А теперь вот подумай сколько
хлеба по твоей вине на корню потеряно.
По моей вине?
Ловко!
Ловко!
Значит так. Я виноват
в первую очередь,
а ты - во вторую.
Да если бы другие колхозы
выполняли поставки такими темпами,
как твой Назаров, мы бы с
тобой уж знаешь где были бы?
Нам бы, возможно, партбилеты
пришлось положить на стол.
И, между прочим,
тебе в первую очередь.
А потом уже мне.
Нам бы и в мирное время
таких вещей не позволили.
Черт не выдаст, свинья не съест!
Что?
Это в каком смысле?
В народном. Пословица
такая в народе есть.
Слова, Поликарп Матвеевич,
всякий смысл имеют.
Всякий.
А ты, кажется, уже
однажды пострадал за свои слова?
Ты что, пугаешь меня?
Нет, что ты. Зачем же мне тебя пугать?
Советую.
Хочешь откровенно?
Ну, давай.
Ну, давай рассуждать так.
Ну, допустим, я
вопрос о Назарове сниму на исполкоме.
Ну, допустим.
Сдаст он поставки.
Резонанс по району пройдет хороший.
Но, ведь, не исключена же возможность,
что найдутся товарищи, которые захотят
заострить, так сказать, вопрос о Назарове.
Ну, узнать, что это за
человек, этот Назаров?
По духу, так сказать.
А он неблагонадежных людей
в социальном смысле поддерживает.
Ну, вот, например,
взял к себе в колхоз Ивана Савельева.
Бывшего белобандита.
А когда того посадили,
за вредительство, всячески помогал его семье.
А ты его защищаешь.
Веселый ты человек, Петр Петрович.
Не веселее других.
-Хочешь откровенно? -Давай!
Трудно нам будет дальше вместе
работать, Петр Петрович.
Ну зачем же так, Поликарп Матвеевич?
Мы с тобой впервые поговорили откровенно.
В чем то не сходимся - да.
Жизнь покажет, кто из нас прав.
Значит, вопрос о Назарове с повестки дня
исполкома исключить?
Я же тебе всё сказал.
С Кружилиным поцапались?
Ты бы с Алейниковым
отношения наладил.
У?
Я слышала, раньше в Алейникова с Кружилиным
какая то драчка была?
А Алейников тогда сумел прижать тех,
которые мешали тебе работать.
-Помолчи. -Хорош Алейников!
Говорят, он с райкомовской
машинисткой путается.
Только не хватало мне
еще сплетнями заниматься.
А такой дым может пойти,
что Алейникову без чьей-либо помощи
не выкарабкаться.
И тому, кто ему поможет
он будет обязан добром отплатить.
А у этого человека много
сил и возможностей в руках.
Ты куда это клонишь?
Я?
Ты что же
думаешь, если я в молодости раз
сподличал,
то это клеймо на мне всю жизнь будет?
Ошибаешься!
Я - честный человек.
Да, честный!
Честолюбивый, не спорю. Но честный человек!
Ты думаешь, мне легко было,
когда меня из области сюда перевели?
А потом из райкома,
на второй план. А за
что? За то, что я работал!
Не щадя ни себя, ни людей.
Я прекрасно понимаю,
Кружилин меньше всех виноват
в моих несчастьях.
Но, когда он допускает ошибки,
я не могу, не имею права не замечать их!
А ты!
Ты запомни:
я никогда
не опущусь до того,
чтобы мстить Кружилину,
таким мерзким способом,
какой ты мне предлагаешь.
Я? Предлагаю? -Да, ты!
Хотя,
для того, чтобы оболгать человека,
не очень то много надо.
- Здравствуйте!
- Здравствуй, добрый человек!
Тебе чего?
Да, вот, посмотреть
пришел. Я - секретарь райкома.
А!
Садись, мил человек.
Спасибо.
- Здрасте!
- Здравствуй!
- Марья Петровна, мы в школу опаздываем!
- Да как-же, не поевши?
Да ничего!
Смотришь, значит,
как народ мыкается?
Да, мать, смотрю.
Видишь? Молодожены-то как спят?
С ночной смены обое.
Промокли до костей.
Дочка она мне.
И вот, здесь, кроме нас,
еще две семьи живет.
Вот и думай, тяжело ли вольготно ли?
Да, мать.
А этого привольного времени
и не было совсем, вот.
Али супротив скажешь?
Нет, мать, не скажу.
Тогда, умный ты человек.
Тогда отвечай мне, долго ли горе горькое
нашему народу терпеть?
Вот я о себе скажу.
Вот, муж у меня в гражданскую погиб.
В 30-м году старшего
сына кулаки подстрелили.
Младшенький, в первый
день войны узятый был,
а сюда уж похоронную на него прислали.
Что б им ни дна, ни покрышки,
фашистам этим, проклятым.
Ой, прости меня, господи.
Ничего, мать.
Вот одолеем фашиста,
совсем новая жизнь откроется.
И для дочки твоей, и для внуков,
и для тебя. Для всех!
Да мне-то уж чего? Им бы
радость была, а я уж сбоку пригреюсь.
Будет, мать, будет!
Ну, дай то, господи.
Да, молюсь. Молюсь иногда
за упокой души сынов,
мужа.
Осуждаешь?
Нет, мать, не осуждаю.
До свиданья.
Поликарп Матвеевич! Здравствуйте!
- Здравствуйте.
- Там товарищ Суботин приехал.
- Суботин? Один?
- Ага.
Поликарп Матвеевич!
А я тебя ищу. Они в механический пошли.
Здравствуй, Федор Силантьевич.
Здорово, Поликарп.
Станки, Иван Михайлович,
устанавливаем прямо на полу.
Ждать, пока сделают фундамент, нет времени.
Пока будем давать продукцию на этих станках.
А станки новые будем ставить на фундамент.
Здравствуй, Иван Михайлович!
Специалистов не хватает. Не поможет ли нам Москва?
Вы эти мирные замашки бросьте!
Мы должны Москве помогать!
Иван Михайлович, пройдемте дальше по цеху!
Как люди в землянках разместились?
Да вроде обживаются,
потихоньку. Мы уже заложили
12 бараков по 40 комнат.
Будет лес, заложим еще.
- Больных много?
- Вы знаете, на удивление очень мало.
- Простуда, в основном.
- А где лечите?
В поликлинике. Санчасть у нас маленькая.
Вот свою больницу отстроим,
тогда по-другому будет.
Иван Михайлович, вот здесь,
рядом будет цех инструментальный
и цех приспособлений.
- Вижу, много сделали.
Знакомьтесь, Иван Михайлович,
- мой сын.
- Иван Михайлович. -Юрий.
- Выздоровел?
- Поправляется.
- Работает здесь до фронта.
- Но ведь рабочие завода забронированы.
И ты говорил, что он отличный токарь.
Рабочие забронированы, Иван Михайлович,
но, он же - мой сын.
- Ну а как там дома? Лиза как?
- Все хорошо!
Зашел бы к нам, Иван
Михайлович. Лиза рада будет.
Спасибо, Антон. Петр Петрович!
Иван Иванович, пойдемте.
А каким хлебом вы рабочих кормите?
Ржаным или пшеничным?
Не понимаю.
Ну, ладно, с вами я прощаюсь.
А с тобой, Поликарп Матвеевич, мы
по району проедем.
- По району?
- Дороги у нас плохие, Иван Михалыч.
Ну, как-нибудь доберемся.
И, в первую очередь, в
колхоз "Красный партизан",
где поклонник ржи хозяйничает.
- Найдется для меня какой-нибудь дождевик?
- Найдем.
Поехали.
Все-таки написал в обком?
Это мое право.
Давай-ка разомнемся.
Давай.
Вот я и говорю:
надо мужиков посылать
лес валить, да где их взять?
Придется, наверное, весны дожидаться.
Ждать, пока Громотуха
откроется. Будем лес сплавлять.
Ты догадываешься, чего я к тебе приехал?
Полиповскую кляузу разбирать?
Ты слова то выбирай.
Чего их выбирать то?
От ведь человек, а?
Все как из подворотни!
Иван Михайлович,
есть такое постановление Центрального комитета,
чтоб
коммунистов на фронт
отправлять в качестве политбойцов?
- И? - Ну, есть? - Есть.
- Хорошо.
Попрошусь на фронт.
Винтовку в руках держать пока не разучился.
А не отправите - сбегу.
Вот, как Кирьян Инютин.
Давай! Мы тогда в обкоме
посмеялись, когда ты
про Кирьяна сообщил.
Мальчишки бегут, известное дело.
А когда пятидесятилетний мужик,
к тому же секретарь райкома - интересно!
А я всё равно сбегу!
Давай! Что это за обоз?
Это?
Чего встали?
-Чего вам? -О! Никак, Володя
Савельев? Здравствуй!
- Здрасьте. - Узнал меня?
- Узнал.
Мы хлеб на элеватор везем.
Я это понял.
-А старший кто у вас? -Я старший.
Интересно, кто это додумался
ребят одних послать?
Что, взрослых среди вас нет, что ли?
Да как нет? Есть! Дед
на последней подводе.
- Он заснул маленько. - Кто заснул? Кто!
- Да ладно тебе!
Здравствуйте, Поликарп Матвеевич.
- Здравствуйте, Евсей Григорьевич.
А я думаю, как это Панкрат
одних ребятишек на элеватор послал?
Так ведь надоели уже ему, он с греха с ими еле отбился!
А потом говорит: "Поезжай с
ими Евсей". Вот и поехали.
У нас обязательство такое: к 28 октября
сдать пионерский хлебный обоз.
Это наш класс!
Мы целую полосу сами убрали.
А теперь вот на элеватор везем.
Герои!
Мы со школы отпросились.
Сегодня последний день.
Так. Ну, а учитесь как?
-Да ничего учимся. -Неуды есть?
Ну, чего стоите? По подводам!
- Ну, мы поедем.
- Давай. Трогай!
Поликарп Матвеевич,
а чего это там с утра слыхать-то?
Что?
Ну, на фронте.
-Тяжело на фронте. -В который раз
лезет немец проклятущий. Чтоб ему!
Выдержим, отец. Ты лучше догоняй мальцов.
Непременно выдержим! Еще как
накладем фашисту, раскудри его
через коромысло!
Хорошие ребята. Смена наша.
С чем пожаловали, гости дорогие?
Какой мне нынче бок подставлять?
А ты уже приготовился подставлять?
Так ведь от начальства
чего хорошего ждать?
Выходит, недолюбливаешь, начальство?
Да это смотря какое!
А какое б ни было! Чего тебе бояться?
Хлеба здал больше всех.
Продолжаешь сдавать.
Так то оно так. Но, как
говорится, ласковые слова
начальства слухай, а спину-то береги.
Значит, чувствуешь за собой грешок!
Структура посевных площадей,
утверждена государственными органами.
И нарушать ее, Панкрат Григорьевич,
никому не дозволено. Понимаешь?
Понимать то я понимаю.
Нужда то она заставит калачи есть.
Тут где-то у меня тетрадка была.
Почитай мы за счет той ржи
сверх плана хлеб сдаем.
Хотя посеяно было "гулькин хрен".
А ежели поболее?
Ну, а ты что скажешь, Поликарп?
Ничено. Если б не его колхоз,
не выполнил бы район
плана хлебосдачи. -Вот, я
тебе сейчас тут обскажу.
Вот тут наши поля. Вот, гляди.
Это сколько тонн пшеница рожает,
а вот сколько, значит, рожь дает.
По-моему, лет за 5-6 наблюдения.
Панкрат Григорьевич!
Здрасьте! Так что с этой
семенной скирдой делать?
- Начинать молотить или до завтра?
- Да сегодня! Сегодня, Евдошиха,
ночью надо с ней разделаться!
А то не дай господи,
опять дождь пойдет!
А то, снег выпадет!
Ступай, ступай, поговори с бабами.
Ступай, ступай!
Значит, по твоим расчетам
Панкрат Григорьевич, выходит,
что на будущий год
вы ржи сдадите в два
раза больше, чем пшеницы?
Ну, это как бог даст.
Удастся год - соберем.
А коли не удастся?
Конечно, на все божья воля.
Но я так думаю,
что меньше не будет.
Так и так риску нет,
а с пшеницей есть.
Так зачем рисковать?
Что-то часто ты бога вспоминаешь.
Веришь, что ли?
В бога? Да как тебе сказать?
Божиться - божусь, а в попы не гожусь.
Ну, а ты что молчишь, Поликарп.
А чего говорить?
Панкрат верно сказал.
Лучше его не скажешь.
Ну?
Что теперь будешь с нами делать?
Что с вами делать буду?
Если так, как говорит Панкрат Григорьевич,
на будущий год бог не даст,
то плохи наши с вами дела будут.
Хороши они будут только
у Полипова.
Понятно.
Странный ты вопрос задаешь, Иван Михайлович.
Зачем я тебе написал письмо?
Нас всю жизнь
учили быть принципиальными.
А здесь, на лицо вопиющий факт своеволия.
Поэтому и написал.
Я же просил откровенно.
-Я откровенно. -Значит,
разговора у нас не получится.
А жаль. Хотел поговорить с тобой.
Может быть помочь.
Чтобы ты окончательно
в пропасть не скатился.
Помочь!
Вначале меня
из города сюда перевели, точно в ссылку.
Потом из райкома вышвырнули,
а недавно Кружилин
намекал на колхоз. Помочь!
В ссылку вышвырнули, а! Эх Полипов, Полипов!
Там в Новосибирске
ты превратился в партийного чинушу.
Я думал, может быть здесь, в районе,
практическая работа тебя подлечит.
- Жизнь продует тебе мозги. А ты!
- А что я?
При мне, между прочим,
район вышел в передовые
по всем показателям.
- Погоди.
- Да не уж, не погожу!
Мой район постоянно висел
на областной доске почета.
А вот на своем ли месте Кружилин?
Вон оно даже как!
Извини.
Я знаю только одно:
подобные своеволия Назарова и Кружилина
добром не кончатся.
Ну что ж, Петр Петрович,
теперь мне и вовсе ясен
смысл твоего письма в обком.
Но, где-то я еще сомневался,
верил. Хотел верить в твою искренность.
Иван Михайлович,
такими большевиками
с дореволюционным стажем, как я,
партия не бросается.
Не гордись своими прошлыми заслугами.
Настоящих у тебя нет.
Много я думал о тебе, Полипов.
А вот в истинном свете
увидел только сейчас.
Ну и...
что же ты увидел?
Сразу и не объяснишь.
А вот то, что партийности
в тебе нисколько не
осталось, так это точно.
Иван Михайлович,
позвольте! - А может быть, этой нашей
партийности в тебе никогда и не было?
Просто прилепился и едешь, как муха на возу?
Петя.
А что, если тебе
в другую область попроситься?
С такой аттестацией отправят, что
потом долго чихать будешь.
Обложили меня Суботин с Кружилиным,
точно волка красными флажками.
И как же теперь?
-Теперь? Теперь я на фронт попрошусь.
-На фронт? -Да.
Петя.
Немцы под Москвой.
Неизвестно как она кончится, война.
Не смей!
Как ты можешь? Как ты
можешь говорить такое?
Мне! Мерзкому человеку,
боящимуся всего в этой
жизни! Помнишь тех двоих -
Кошкина и Баулина?
Так вот: у них были
неприятности не без моей помощи!
И не потому, что они мне мешали работать.
А потому, что я испугался.
За себя испугался!
Они подозревали. Они
интересовались тем, каким образом
мне удалось тогда вырваться из
рук Лахновского! Твоего папеньки!
Мне противна даже мысль,
о том, что фашисты
будут топтать нашу землю!
- А ты! - Хорошо! - Ты жуешь чужой хлеб!
- Хорошо! Успокойся!
- А как же я?
- Работать пойдешь! - Землю копать?
Кирпичи таскать?
Есть захочешь - найдешь работу!
А я на фронт пойду.
Тот же Суботин поможет мне в этом.
Фронтом я обрублю с себя
все ярлыки и подозрения.
Потом, это единственная возможность
избавиться нам всем друг от друга!
Там они меня не достанут!
12 серия
СУДЬБЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ
Сидеть!
- А!
- Цыц!
"Военкому Григорьеву.
Прошу записать меня в санитарки.
Хочу помогать Красной Армии бить фашистов."
Молодец! Ну, здравствуй, голуба!
Что, Кафтанова Макара не признала?
-Признала. -Натоплено как тут у тебя!
-А вы откуда? -Я то?
-Я то, Маня, из санатория я. -А где отец?
Он здоровый?
Здоров, здоров твой батя. Садись. Жив-здоров.
Кланялся тебе.
Как там, говорит, моя
Маня, доченька поживает?
Как приедешь,
зайди, говорит, к Мане,
поцелуй, говорит, её в щёчку, как сестру.
Погоди, Маня! Теперь,
Маня, я о тебе заботиться
буду. Сидеть!
- Жила-была на свете... Кто? Та Маня.
- Маня.
Носила Маня фенечку... Где? Зря в кармане.
-Точно так.
Опля! Оп!
Интеллигентность Маня
соблюдала.
Я всё.
Мань! Открой! Это я, Вера. Открывай!
- Верка! Ты, что ли?
- Я, я! Открывай!
- Что ты по ночам-то блукаешь?
- Да шла-шла и зашла.
Давно не видались.
Я у тебя ночевать останусь. Ладно?
Вер! Нельзя у меня ночевать.
Почему?
Да есть у меня уже ночёвщик.
А! Манька! Да ты
что? Ты замуж вышла?
Замуж - это тебе выходить,
а я уж как-нибудь так,
с ночёвщиками!
Да ты что, Мань? Маня!
Прости ты меня, Верка.
У тебя-то как дела с Алейниковым?
Я же рассказать пришла.
У меня свадьба скоро!
- Ты забеги завтра, только днём. Расскажешь.
- Ага.
-Отцовские! 40! -Кафтан,
а что сейчас там, на
бывшей заимке твоего отца?
Да что там может делаться?
Обгоревшие головешки догнивают.
А ты что, приехал
сюда, чтобы его могилку
навестить?
У той заимки Савельев
Фёдор моего отца убил.
Фёдор?
И что ты собираешься теперь
с моим родственничком
сделать, а? Что, Зубов?
Что теперь...
Что теперь?
"Немецко-фашистские мерзавцы
продолжают насилие и
издевательства над мирным населением
городов и деревень Белоруссии. В городе Ельске
фашисты посадили на баржу и
вывезли на середину реки Припяти
500 местных жителей.
5 дней заключенным не давали пищи..."
Выключи ты это радио!
"А потом фашисты затопили баржу
вместе с находившимися
в ней людьми. В деревне Нерки фашисты..."
-Включи. -Да, Зуб, да
они много городов взяли.
И всюду вешают. Тебе-то что?
Гвоздь! Ты русский?
Ты что, Зуб, сдурел?
-Отвечай! -Облава!
Не двигаться! Елизаров!
Возьми у него финку.
- Счас!
- Быстро!
А ну, ну!
Зубов! Без баловства!
Мне гимнастёрки штопать надо.
Мне их ещё завтра сдавать.
- Их же всего четверо! Зуб!
- А ну быстрей!
Пошли!
Учтите,
из своего пистолета я не сделал
ни одного выстрела.
- Что здесь происходит?
- У Маньки Огородниковой
бандитов ловят. - У Маньки?
- Всех, видать, застукали.
Куда? Давай назад, назад.
Только тихо, тихо.
Ну что, стоишь? Проходи.
Евдокимов, сопровождай!
Слушаюсь. Пошли!
А ну выходи, выходи! Не оборачиваться!
- Как же так? Тётя Клава! Тётя Клава, хоть вы им скажите!
- Куда?
- Стой! Прекратить!
- Да я ж ведь... Не с ними я.
Маня, не бойся, Елизаров добрый.
Я тебя выручу, позабочусь. Давай!
Шибче к дружкам шагай!
- Да что же это...
- Жди, Маня,
скоро вернусь, жди!
- Разговорчики. - Подожди, начальник. Слушай, Зуб,
Фёдора тебе больше не придётся увидеть.
Так вот, на сынка его
погляди. Семён Федорович.
Ну, пошли! Пошли.
Попались, голубчики. Злодеи! На фронт их!
Постарели вы, Яков Николаевич.
И ты изменился, Зубов.
Шрам-то, кажется, отец
вам на память оставил?
Он.
Я за него в долгу не
остался. Помните, когда
по лесам за нами гонялись?
А возьми я чуть ниже и левее,
не сидели бы мы так и не разговаривали.
Да. Плохой ты стрелок, Зубов.
Плохой.
А может, хватит воспоминаний?
Сюда с диверсионным заданием прибыл?
А это откуда?
Тебя ж Антон Савельев в лагере видел?
Брось крутить, Зубов!
Как к немцам попал?
Долгий разговор будет, начальник.
- Время терпит. - Да, верно, терпит
Последний раз бежал из тюрьмы в 39-м.
Подался на Западную Белорусь.
Там, после присоединения,
порядка ещё мало было.
Квартир буржуйских - во!
Ну, а в тот день, когда война началась
в суматохе оказался я среди беженцев.
А тут - немецкий десант окружил
и всех мужиков присоединили к пленным. Вот так.
Складненько получается.
Очень складненько.
Ты ж добровольно вызвался им служить.
Видите ли, гражданин начальник,
чтоб спасти свою шкуру все средства хороши.
Для вида согласился.
Только в ту же ночь бежал
и вот эту пушку с собой прихватил.
Казалось бы, с немцем мне в самый раз...
Но насмотрелся я во Львове и Минскена этот новый
немецкий порядок. Не смог. Душа не приняла.
А сюда зачем приехал?
Потянуло в родные места.
Зачем?
Не знаю.
Может в себе разобраться
или, как говорят, в смысле жизни.
Понятно. Понятно, Зубов.
И как, разобрался?
Сложный это вопрос.
Всё равно вам не понять,
что со мной происходит.
Ладно.
Делайте со мной всё, что хотите!
я даже могу признаться, что я диверсант.
Составляйте протокол, я подпишу.
Я знаю, чем карается измена Родине и
только спасибо скажу.
Нет у меня больше сил.
И не вижу я больше никакого смысла.
- Уведите!
- Слушаюсь.
Зубов... Пётр Георгиевич.
Манька! Манька!
Манька! Манька! Слышь меня? Да отзовись же ты.
Манька! Слышишь меня? Маня! Маня!
Счас я, счас! Счас.
Счас я.
Маня! Вот чёрт! Да
открой ты глаза, Маня.
Это я, Семён. Как же ты Маня, а?
- Умереть хочу.
- Дура! Ишь что задумала!
Я тебе дам умереть. Да
посадили тех бандитов.
Маня, слышь меня? Они не объявятся больше.
Слышь, Маня?
Яшенька!
Ты же ничего не знаешь, глупый.
Я согласна!
Ты ждал, что я сама это тебе скажу?
Я говорю.
Вера, Вера!
Я, наверное, действительно смешон.
Сначала сватался, а теперь...
Что теперь?
Все намного сложнее, Вера...
Ты меня разлюбил?
Люблю.
К сожалению.
Холодно.
Ты бы меня к себе
домой пригласил что ли?
Да-да. Конечно.
Ну? Раздевайся.
-Проходи, а я чай поставлю. -Угу.
Вот так я и живу.
Ничего живешь. Правда, я
всё себе иначе представляла.
Но какое это имеет значение.
Ты бывшей жене помогаешь?
Нет. Она уехала и не сказала куда.
У меня есть кому помогать.
Кому?
Брат старший умер,
четверо детей осталось у него.
Я обещал позаботиться.
Хотел их нынче сюда их из Владивостока перевезти,
а тут... Тут в меня влюбился!
-Это не помешало бы нам. -Да нет, Вера.
Я хотел сказать, а тут война!
- Вера!
- Яша! Погоди, погоди!
Яшенька, я люблю тебя!
Яшенька, я на всё согласна!
-Вера, погоди. -До свадьбы...
- Выслушай меня, Вера.
- Яша! - Мы не можем, Вера!
Я не могу на тебе жениться.
Не могу, Вера!
А!
А!
Вера, ты меня прости.
Я причинил тебе много горя.
Я...
Ты слишком молода для меня.
Да нет, я не это хочу сказать.
Не это главное, Вера.
- Ты пойми, я... - Не трогайте меня!
- Я провожу. - Не надо!
Да ничего, мать! Я себе почище найду!
Подумаешь!
Веру я люблю, Поликарп Матвеевич.
Я думал, это выход для меня.
А тут..
Запутался, да?
Когда запутаешься, так выпутаться можно.
Тут сложнее и непонятнее.
-Слов не найдёшь. -Зачем искать?
Время прийдёт - слова найдутся.
Дело надо делать.
Решили тебя рекомендовать в бюро райкома.
Не надо меня рекомендовать.
Почему?
Закончу дело с Зубовым
и на фронт ухожу.
И всё.
На фронт? Вон как.
Не могу я иначе, Поликарп Матвеевич!
Не имею права!
Никому я не говорил, Поликарп Матвеевич,
что у меня на душе.
А тебе скажу.
Не могу я
Ивану
в глаза смотреть.
Застрелиться, может?
Смешно это?
Ну, а на фронте...
Так, Яков Николаевич!
Натворил в жизни дел,
а теперь хочешь в сторону уйти?
Да ещё под видом гибели на фронте?
А нам, значит, великодушно
предоставляешь возможность
объяснять людям,
что и как было?
Умный какой!
Как только додумался до такого?
Нет,
дорогой мой товарищ!
Давай уж, раз так вышло,
вместе с тобой отвечать
людям, что произошло.
Слишком лёгкий выход
нашёл для себя!
Ты коммунист, Яков.
Не забывай об этом.
Маня! Я ж тебя учил: не
резко отпускай педаль.
Попробуй ещё раз.
- Погоди, Маня.
- Нет! Хватит с меня! - Погоди, говорю!
- Я в него больше не сяду!
- Подожди! Маня!
Послушай меня. Ты чего испугалась-то?
Его испугалась.
Да ты меня, наверное, больше боишься.
-Да ну тебя! -Маня!
Ну я, правда, серьёзно.
Да зачем тебе это надо,
чтоб я обязательно научилась на тракторе?
- Ну, понимаешь,
ну надо...
-Зачем? Ну надо - и всё!
Если ты мне не скажешь,
то я на эту страшную машину
никогда в жизни больше не сяду.
Мне своих дел на заводе
хватает. Очень надо.
Понимаешь, на трактористов бронь
в военкомате дали.
А я на фронт решил.
Так что если я тебя подготовлю,
то прийду к военкому и
скажу, что замена у меня есть.
Понимаешь?
А если у меня не получится?
Получится, получится! А
после войны мы с тобой в одном
колхозе работать будем! Маня, а?
Скажешь тоже.
Маня, да ты попробуй.
- Попробуй, не дрейфь. - Семён...
- Смелее, Маня.
Залезай!
Ну, давай. Значит
так, бери ручку на себя.
Главное - не спеши.
Теперь ставь ногу на педаль.
- Так.
- Всё.
Семен, а ты когда на фронт собираешься?
Ну, скоро. Вот тебя выучу и...
А что?
Что ты уставился? Учи давай.
- Андрейки моего нет у вас? Нет.
- А Колька дома?
- Вон - спит.
- О Господи! - Да что с тобой? Лица нет.
Андрейка у нас пропал!
О Господи! Коля! Коля!
- Коля! Колька! - Чего тебе?
- Ты Андрейку не видел?
Нет.
Я себе места не найду.
Говорят, днём его на
вокзале видели. Где же он?
А что, как под поезд попал?
Сыночек мой!
Ой! Да ты что?
Вот, от Андрея. Просил
он завтра утром отдать.
Да ладно!
О Господи!
Чего сидим-то?
Скорей в милицию надо!
Андрейка! Андрейка! Андрейка!
- А ну-ка иди сюда! Беглец!
- Обзываешься, а я всё равно
убегу на фронт, всё равно убегу.
- Конечно, как же Красная
Армия без тебя обойдется?
- Сыночек! - Мама.
- Живой!
- Ваш, что ли? - Наш. Нашелся!
Андрейка! Мальчик мой! Что же
ты, ничего не сказал-то, а?
Господи! Господи!
А я пирожков тебе сладких испекла. Маленький
ты мой!
Тебе от меня не только сладкого, ремня
получишь! - Распустили
тут детей, а мы вылавливай их по дорогам.
Как фамилия ребёнка?
Савельев. Андрейка.
- Фёдорович. Андрей Федорович.
- Распишитесь
в получении.
- А я всё равно убегу. - Герой.
А ну, помолчи. Уж извиняйте. Так вот.
- Давай руку! Пошли домой.
Теперь привязывать его
надо, а то опять убежит.
Наши пошли! Сибирские!
Кондуктор усатый- усатый такой. Увидел меня
в вагоне. А то б я уже
был давно под Москвой.
К нашим, сибирским прибежал бы.
А я у фашистов тоже в долгу не останусь!
Завтра на урок немецкого
крысу принесу. Вот такую
здоровую. А хвостище -
пол метра, как у змеи.
Немка мне вчера неуд
поставила, а я говорю:
"Не буду я немецкий
язык изучать." А она...
Ну завтра попляшет она!
А я всё равно
на фронт убегу. Пойдёшь со мной?
Ты теперь когда бежать решишь -
хотя б скажи,
чтоб я в дорогу успела собрать.
Сегодня опять эшелоны с сибиряками пошли.
Наверное, на Москву - тяжело там.
Мы как раз тогда нашего
Андрейка-беглеца встречали.
Интересно...
Ишь-то какой гость у нас!
Это как же осмелился?
А ты что, зверь что ль
какой, чтоб тебя бояться?
А тебя не спрашивают - ты не сплясывай.
- Ну, пойду я. - Подожди, сиди.
Сиди, дядь Вань. Сейчас чайку попьём. Сиди.
Семён, уйми ты их. Сладу нет.
Счас, мам.
Я счас, быстро.
А ну, тихо. Тихо вы, разгалделись тут.
Марш одеваться и во двор.
Снег очищать. Ну-ка, быстро!
И в правду. Куда на ночь глядя?
Дорога дальняя, мороз. Оставался бы ночевать.
Да нет, никак не возможно.
Ехать надо.
Ишь, как она за тобой!
Дорогой ты гость для неё!
50 лет тебе скоро,
а ты так и не поумнел. -Ах ты!
Давила тебя наша власть, давила,
да не до конца видно.
Промашку дала.
Это ты верно сказал.
Давить только, может
быть, тебя надо было.
А за что же,
по твоему разумению,
меня давить надо было?
Ну, как тебе сказать, Фёдор?
Ну, боролся ты за советскую власть -
верно, знаю.
Да только ведь не любишь ты её.
Жалеешь, что она пришла.
Ловко.
Я говорю, ловко
приклеил волос к бороде.
Где ж додумался до этого, в тюрьме?
Да нет, тут уже.
Так почему ж я не принимаю её?
Такой уродился видно.
Спасибо, Анна!
Нет, погоди! Ты свяжи тогда
концы с концами.
Как же я её не принимаю,
если я партизанил?
Боролся-то я за советскую власть!
- А? - Партизанил - это верно.
Да не всё в жизни легко объяснить можно.
Только сдаётся мне, Фёдор,
случись сейчас у тебя возможность -
ты бы против боролся.
Вот что, Иван, ты не трожь!
Ті не объявляйся больше в моём доме!
Слышь?
Ну какие у тебя дела ко мне?
Ишь ты каков!
Будто один здесь в доме живёшь!
Ты мне, Федя, без надобности.
Я к Анне приехал.
-Зачем? Зачем? -Это уж она тебе сама объяснит.
Как захочет. - Батя! Я его провожу.
Пойдём, дядя Ваня.
Семен! А ну, вернись!
Есть будешь?
Зачем он к тебе приходил?
Ответ Панкрата Назарова передал.
Какой ещё ответ?
А я спрашивала, примет
ли в колхоз с ребятишками?
Ты ж со мной разводиться надумал.
Семён на войну уйдёт,
куда ж я с малыми ребятами?
А там всё ж среди людей буду.
А может, я передумал разводиться?
Передумал?
А я и сама живая ещё.
Я сама от тебя уйду.
Чего-чего?
Уйду, Федя.
Ишь ты.
Уйду.
То-то я гляжу-осмелела.
Ваньку ночевать оставляла.
Что тебе дался этот заморыш тюремный?
Ведь сколько годов прошло, а ты всё о нём!
Правду Иван сказал:
никого ты на свете не любишь -
ни меня, ни детей.
Ни власть нашу.
И себя должно не любишь.
Зачем тогда живёшь на свете?
Зачем?
Интересно. Ну...
Дальше-то что скажешь?
Ты на мне хотел жениться из жадности
к богатству отцовскому.
Чтобы потом, как отец,
развратничать на заимке.
Ой дура!
Женился-то я на тебе,
когда в партизанах был!
От богатства вашего дым один остался.
Это тебя и точит тебя всю
жизнь, как червяк дерево.
Да помолчи, помолчи, об
чём не знаешь-то, помолчи!
Знаю.
Отца моего ты жалеешь,
которого Иван застрелил.
Потому и ненавидишь брата,
что понял Иван, где правда.
И перешёл к партизанам.
- За это и мстишь всю жизнь.
- Замолчи.
Потому что больше ты
никому не в силах мстить.
И брешешь ты другим-то,
таким кто тебя не знает. А я знаю.
А теперь и Иван раскусил.
Замолчи!
Ты! Замолчи!
Это уж тогда договаривай!
Добрый вечер!
Что-нибудь случилось?
Муж с женой разговаривают.
А! Извините.
Ну так, давай уже, учи меня до конца!
Про стержень жизни давай. Ну-ну.
Ну, что молчишь-то?
Марья Фирсовна! Можно к вам?
Заходите.
Мне уйти что ли?
Выйди на минутку.
- Ну, что тебе? - Не знаю.
Решился я
уйти от Анны.
Ну, что ж, вдов уже в селе много...
То есть, как вдов?
-А ты? -А я не вдова пока.
Кирьян пишет, ничего, мол, воюю.
Это как же понимать?
Я, Фёдор, Кирьяна ждать буду.
А ты больше не ходи ко мне.
Ты что?
Ты что говоришь-то?
Разлюбила что ли?
У меня, Федя, муж есть.
Уходи, Фёдор,
там Вера мёрзнет.
Скоро же вы.
А ты что понимаешь? Что ты то понимаешь?
Пусти.
Что мне вас понимать?
Вы с матерью мне давно понятные.
Дура.
Дура.
Ждал-ждал, что прийдёшь ко мне прощаться.
Вот не дождался - сам пришёл.
Я только что хотел к тебе. Собрался от сперва.
Ну, проходи. -Спасибо.
Садись.
Холостяцкое у тебя жильё.
Да я привык уже. А теперь всеравно.
Откровенно говоря, Яша,
жалко, что ты уезжаешь.
Вместо тебя что за человек будет?
Да вроде ничего мужик.
Ты с ним сработаешься, Поликарп.
Будь здоров, Яша.
Да.
Много бы я отдал, Поликарп,
чтобы не было того времени, когда я не мог
сработаться с тобой.
Ну, будь здоров!
Как у тебя с Зубовым разрешилось?
Решил я
помочь ему найти себя.
На фронт он пойдёт в штрафбат.
Что, разве это возможно?
Понимаешь, Поликарп,
долгие ночи я вёл с ним разговоры
и вдруг почувствовал душу его.
Что вам ещё от меня надо?
Зубов!
Хочешь послужить Родине?
Кровью смыть вину?
Пойдёшь на фронт?
- Я?
- Вот там и разберёмся.
Вы мне верите?
- Разве меня можно простить?
- В другое время не простили бы.
А сейчас - война.
Уведите меня.
Знаешь, я почувствовал,
что это были его первые,
человеческие слова в жизни.
Так... Ну что, Яша?
Тебе ж виднее, как с ним быть.
Будь здоров!
Ну, а насчет слов твоих, Поликарп,
что я под видом геройской
смерти на фронте хочу
прошлое своё зачеркнуть...
Я многое передумал.
Какой суд себе устраивал -
мне одному известно.
Одно скажу: война есть война.
А я, ты знаешь, не трус.
Жив останусь -
считай, что обязан тебе.
Ну, а не вернусь...
Вернёшься.
Должен вернуться!
Столько дел после войны будет.
Спасибо, Поликарп.
Фёдор Силантич!
Здравствуй!
А я иду и гадаю, кто это
возле моего дома сидит?
Жена, что ли, думаю,
ключ от дома потеряла?
-Ты чего здесь? -Да так.
Дали дураку яичко,
а он покатил его да разбил. Вот так.
Дошло, значит?
Ума взаймы попросить пришёл.
Разум не деньги -
не вынешь из кармана.
-Да не подашь. -Не подашь, значит.
Ладно.
А я вот тут сидел да думал,
лучше бы меня тогда Кафтанов
засек бы насмерть на козлах-то,
иль Инютин...
Сволочь одноногая,
приткнул бы к дереву шашкой.
Или та верёвка, на
которой ты меня когда-то
со скалы-то спускал
оборвалась бы - и всё.
Может, лучше тогда бы всем было?
Не мучал бы я никого.
Да и сам бы не мучался.
Первый раз я от тебя слышу такие речи.
Здравствуй Фёдор! Ну,
Поликарп, завтра выдаём
первый снаряд. -Погоди, Антон.
Ну, чего замолчал? Продолжай.
А чего ж продолжать-то?
У вас ведь дела важные.
Ладно.
Выдавайте ваш
снаряд. - "Наш" снаряд!
Слушай, братец,
да погляди ты вокруг себя!
Погляди, как люди
живут, чем живут!
Позавидуй ты им!
Сыну своему позавидуй - какой парень вырос!
Анне позавидуй! Брату Ивану позавидуй!
Да-да-да. Обязательно.
Ваньке-то обязательно.
А ему-то, может быть, в первую очередь.
Ничего-то он не понимает.
И, боюсь, не поймёт.
Не знаю. Истина и правда она
ведь, Антон Силантич,
не всем сразу даётся.
Товарищи!
Друзья! Дорогие мои!
Выдающийся и радостный день у нас сегодня.
Сейчас наступит минута,
которой мы так долго ждали.
Ради которой, не считаясь
ни с днём, ни с ночью,
не жалея ни сил, ни здоровья,
трудились все рабочие и
работницы нашего здоровья.
На новом месте вступает в строй
наш завод, дорогие товарищи.
И пусть не везде ещё крыша над головой,
это не беда, крышу
достроим. Главное - станки.
Вот они. Станки,
готовые к работе.
Сейчас дадут ток и они оживут.
Отныне снаряды нашего
сибирского завода,
снаряды, сделанные вашими руками,
посыпятся на головы фашистских гадов
и будут разить их
повсеместно и беспощадно,
приближая светлый день
полного освобождения нашей родной земли.
Низкий вам поклон, дорогие товарищи.
За ваш героический труд,
за ваши неустанные золотые руки,
за ваши бессонные дни и ночи.
С выдающейся вас
трудовой победой,
дорогие товарищи.
Ну, Иван Иванович,
ты начинал завод,
тебе и пускать.
Действуй!
Спасибо.
- Пускать?
- Секундочку.
Фёдор Фёдорович. Поликарп Матвеевич.
Начинаем.
Пускай!
Ну что, Поликарп
Матвеевич? Дышим. А?
- Ну что ж? Первый сейчас будет готов.
- Прекрасно.
Председателю государственного
комитета обороны
товарищу Сталину.
Докладываю. Досрочно
6 ноября 1941 года
завод приступил
к выполнению производственного
задания партии и правительства.
Директор завода Савельев.
Парторг ЦК ВКПБ Савчук.
Норма.
Фёдор Фёдорович.
Поздравляю. С первенцем.
Поздравляю.
Поздравляю.
- Поздравляю.
- Спасибо, Поликарп Матвеевич.
Так. На чём остановились?
ЦК ВКПБ вынес
специальное постановление
о праздновании 24-й
годовщины октябрьской
революции. Точка.
В связи с этим
райком партии предлагает
провести 6, 7 ноября
на всех предприятиях,
учреждениях,
в колхозах и совхозах
собрания и митинги трудящихся,
посвящённые празднику
великого октября.
И мобилизации всех
сил на оборону Москвы...
В самой-то Москве собрания будут?
Бомбят же. Бомбят, но
торжественное собрание
будет. Обязательно, Вера, будет.
...на оборону Москвы,
на разгром гитлеровских полчищ.
- Звонит телефон.
- Точка. Секретарь
райкома партии
Кружилин. Райком. Кошкин?
Есть!
Ну, поздравляем.
Ну, молодцы!
Что? Есть? Есть первый
снаряд, Корней. Есть.
Ну, вот и хорошо.
Ну что ж, теперь и мы
воюем, товарищи.
Краска свежая.
- Замёрз?
- Нет. Тебя куда записали?
В танкисты или в лётчики?
Хотелось бы в танкисты,
а там... Да вроде обещали.
А я вот, если б тогда до фронта добрался,
только бы в лётчики пошёл.
- Ух ты, вояка.
- Семён, шантарских вместе отправляют?
- Хорошо бы.
Мама! Его в танкисты записали.
Здорово Семён!- Ты уж пиши мне, Сёмушка.
Ну конечно, мама. Как
доберёмся к месту сразу
и напишу.
- Ну что, Семён? Добился своего.
Добился. Анна, Анна! Да ты что?
Таким сыном гордиться надо.
- Здравствуй Антон!
- Здравствуй, Иван!
Здравствуй, Ваня! Семён!
Повестки в военкомат
сдают или как? Сдают.
Я уже отметился.
Ну вот,
и тебе выпала доля.
Воюй путём, нас стариков не позорь.
Постараюсь, дядя Панкрат.
Как вы когда-то стояли.
Но и в пекло без башки не лезь.
Не на праздник едешь.
Как Москва-то?
Выдержим? Не сдадим?
В народе только об этом и разговор.
Думаю не случится.
Москва ведь.
Чуешь, на какую войну ты
идёшь? Чую, дядя Панкрат.
За мать не беспокойся.
Все вместе будем.
Спасибо, дядя Панкрат.
Ну что? Когда отправляют?
Не думал, что прийдёшь.
Да я и сам не хотел было.
А что тогда пришёл, батя?
Я бы не обиделся.
Не знаю.
Может зависть пригнала.
Вам-то этого не понять.
Да, пожалуй, и не к чему.
-Прощай, Семён. -Прощай, батя!
А может и свидимся ещё где?
Бронь и у меня не вечная.
Внимание, товарищи!
Добровольцы и призывники!
В две шеренги становись!
Ну, Иван...
А если с Димкой мать
будете обижать, приеду...
Счастливо, дядя
Антон! Дядя Панкрат!
Маняша! Смотри,
больше в снегу не замерзай!
- Больше не буду.
- Ну вот и договорились.
Дядя Ваня! Сёмушка! - Мам!
- Всё будет хорошо. Мам, не плачь.
- Я буду ждать.
Ваня! Ванечка!
-Ванюша! -Посошок на дорожку. -Будь здоров, Евсей!
-Ваня! - Пошли, Семен!
-А как же посошок-то? Разкудрит твою!
Отставить построение!
Товарищи! Слушайте важное сообщение.
Последний час.
Провал немецкого плана
окружения и взятия Москвы.
Поражение немецких
войск на подступах Москвы.
Ура! Это начало нашей
победы, товарищи.
Вот на каждом
участке фронта есть
своя линия обороны.
Есть там первая линия, есть
вторая. Но у нас
есть ещё одна линия -
великая линия, которая
никогда и никакой враг
не одолеет. Это линия
проходит через сердце
каждого советского
человека. Через душу
каждого из нас.
Это любовь к родине,
к родной земле, а
фашистские вояки не учли
эту главную линию нашей обороны.
Они не могли и подумать
о силе нашего народа.
Вот гудит наш завод.
За два месяца мы пустили его
и это сделано вашими руками,
товарищи. Завод
уже выдаёт снаряды
и вам, дорогие мои, наш наказ -
драться с проклятым фашистом так, как
дрались под Москвой сибирские дивизии.
Дело наше правое!
Враг будет разбит!
Победа будет за нами!
Ура! Ура!
Добровольцы и призывники!
Слушай мою команду!
Налево!
По машинам - шагом марш!
Сёмушка! Счастливо!
Можешь думать всё, что
угодно обо мне. Я люблю тебя!
- Слышишь, люблю!
- Верка ты, Верка! - Поехали!
Они вернутся, вернутся.