Чернобыль (2019 год). Цитаты и фразы из сериала

 

  Главная      Разное

 

     поиск по сайту           правообладателям           

 

   

 

  

 

   1        2          3     

 

Чернобыль (2019 год). Цитаты и фразы из сериала

 

«Черно́быль» (англ. Chernobyl) — художественный телевизионный мини-сериал в жанре исторической драмы, созданный американским телеканалом HBO совместно с британской телесетью Sky. «Чернобыль» состоит из пяти серий, посвящённых аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году, ликвидации последствий этой аварии и расследованию её причин. Создателем и сценаристом мини-сериала выступил Крейг Мейзин, а режиссёром — Йохан Ренк. Главные роли исполнили Джаред Харрис, Стеллан Скарсгард и Эмили Уотсон. Премьера мини-сериала состоялась в 2019 году.


Все фразы и цитаты

 

1 серия

Какова цена лжи?
Дело не в том,
что мы путаем ее с правдой.
Самое опасное то,
что, если долго слушать ложь,
совсем забудешь, как выглядит правда.
И что нам остается?
Нам придется оставить даже надежду
на правду и утешать себя...
...сказками.
И неважно, кто герои в этих сказках.
Мы хотим знать только, кого винить.
Москва
26 апреля 1988
В этой сказке - Анатолия Дятлова.
Лучше не придумать.
Грубый, неприятный человек,
он был главным в ту ночь,
отдавал приказы.
У него не было друзей.
По крайней мере, влиятельных.
А теперь
Дятлов проведет десять лет,
отбывая срок в лагере.
Разумеется, этот приговор
вдвойне несправедлив.
Ведь там были преступники и хуже.
А за то, что сделал Дятлов,
он не заслуживает тюрьмы.
Он заслуживает смерти.
Но вместо этого - десять лет
за "преступную халатность".
Но что это значит?
Никто не знает.
Это неважно.
А важно - что для них
справедливость торжествует.
Потому что
для них
справедливый мир - разумный мир.
В Чернобыле не было ничего разумного.
В том, что случилось там и после,
даже в хорошем -
во всем.
Во всем.
Безумие.
Что ж,
я рассказал вам всё, что знал.
Они будут отрицать,
как и всегда.
Знаю, вы сделаете все возможное.
ЧЕРНОБЫЛЬ
Припять, Украинская ССР
2 года и 1 минуту назад
Людмила?
Товарищ Дятлов?!
Товарищ Дятлов?!
Товарищ Дятлов?!
Товарищ Дятлов?!
Товарищ Дятлов?!
Товарищ Дятлов?!
Что произошло?
Не знаю.
В турбогенераторе пожар.
Турбогенератор.
Бак системы управления и защиты.
Водород.
Идиоты, вы с Топтуновым взорвали бак!
- Нет, это не...
- У нас авария.
Сохранять спокойствие.
Наш приоритет...
- Он взорвался!
- Знаем.
Акимов, активную зону охлаждают?
Выключили. Но стержни еще движутся.
Опустились не до конца. Я нажал...
Я отключу приводы с пульта. Вы двое!
Запустить резервные насосы.
Необходимо, чтоб через активную зону
прокачивалась вода.
Ее нет.
Реактор взорвался,
активная зона разрушена.
Он в шоке. Уведите его отсюда.
Оболочки нет.
Цилиндр горит. Я видел.
Не говори ерунды.
Ядро РБМК-реактора не взрывается.
Акимов.
- Саша...
- Мы всё сделали правильно.
- Что-то случилось, что-то странное.
- Металлический привкус?
Акимов!
Товарищ Перевозченко,
это физически невозможно,
ядро не взрывается. Это наверняка бак.
Мы теряем время. Ну же!
Вывести водород из генераторов
и пустить воду через активную зону.
- А как же пожар?
Вызовите пожарных.
Ты же сегодня не на дежурстве.
Всех вызывают.
И военных, и гражданских.
Припять, Полесское, Киев.
Серьезный пожар.
Какой-то он странный.
Цвет.
Правик говорит,
это они прожекторы зажгли.
А если это химикаты?
Химикаты?
Там крыша горит.
Покрыта гудроном.
Гореть будет всю ночь и жутко вонять.
Вот и всё. Ничего страшного.
Иди спать.
- Это война?
- Где дозиметр?
Вот.
Вот!
Нас бомбят?
Что за херня?
- Три и шесть рентгена?
- Он выше не показывает.
Нормальный в сейфе заперт.
У меня ключа нет.
Валера...
Что с лицом?
Вставай.
Я найду Ходемчука в насосной.
Ты - сюда!
Найди Шашенка. Он в 604-м.
Иди!
Надо всех вывести!
Черт!
Надо пройти в реакторный зал.
Лифт сломан.
Два пролета наверх и наискосок.
Ладно.
Зачем вы туда идете?
Ты видел Ходемчука?
- Нет. Где Виктор?
- Всё еще в насосной.
Стой здесь, я вернусь.
Виктор?!
Виктор?
Виктор.
Виктор.
Я тебя вытащу.
Встать можешь?
Ходемчук...
Что?
Найди Ходемчука.
- Я опустил стержни с другого пульта.
- Они подняты.
- Что?
- Они вошли на треть,
я не понимаю.
Я уже послал стажеров -
опустить их вручную.
- А что с насосами?
- Не дозвониться Ходемчуку.
Телефон сдох.
В жопу телефоны и Ходемчука!
- Насосы работают или нет?
- Столярчук?
Пульт не работает.
Я пытался звонить электрикам, но...
Да насрать на пульт!
Мне нужна вода
в активной зоне реактора.
Проследи, чтобы насосы работали.
Живо!
Что показывает дозиметр?
Три и шесть рентгена.
- Но у него предел...
- Три и шесть.
Не отлично, не ужасно.
Мы всё сделали правильно.
Запускай насосы!
Давай, давай!
Василий!
Василий! Что это?
Не знаю, Миша.
Не лапай эту штуку. Затягивай лучше.
Давай.
Что за привкус металла?
И правда, чего это?
Не знаю.
Краны, Миша!
Краны давай! Краны, живее!
Вам чего?
Нам надо в реакторный зал,
опустить стержни, а дверь заклинило.
Вряд ли там есть стержни.
И даже реактор.
Нет, вы ошибаетесь.
Акимов сказал...
Идем.
Игнатенко! Бери его шланг!
- Всё хорошо. Дыши.
- Миша.
Всё хорошо, отдышись.
Вы уверены?
Акимов...
Отойди.
Давай, давай!
Давай!
Уходим!
Уходим!
Эй!
Стой!
Людмила! Хочешь с нами?
Куда?
Мы на мост, там лучше видно.
Всё равно сирены воют, не уснешь.
Не стоит вам ходить. Вдруг это опасно?
"Опасно"?
Обычный пожар. Он там, мы здесь.
- Миша!
- Что?
Прости.
- А Василий там?
- Да.
- Что говорит, плохо дело?
- Нет.
Нет. Сказал, только крыша.
И он, и ребята
раньше без ранений обходились.
Всё будет хорошо.
Иди отдохни.
Бак. Он большой.
Может вызвать такой взрыв.
На 71-м бак на 100 кубических метров.
На 110.
На 110. Скорей всего, это он.
Его нет.
Я смотрел на него.
Я смотрел на реактор.
Вы опустили стержни или нет?
В лазарет его.
Топтунов, уведите!
Где Кудрявцев?
Он погиб.
Мне нужен врач! Кто-нибудь?!
Он не в себе.
Его лицо...
Повреждение трубопровода.
Вода слегка заражена.
Ничего, я видел и хуже.
У нас есть телефонная связь с городом?
Акимов?
Вызывайте дневную смену.
- Но если...
- Нам надо, чтобы вода шла
через активную зону.
Нам нужны электрики, механики, люди.
Сколько раз мне повторять?!
Сейчас я отправлюсь в администрацию.
Позвонить Брюханову. И Фомину.
Им понадобится полный отчет.
Не знаю, смогу ли я помочь вам.
Но точно могу сделать хуже.
Дневную смену, товарищ Акимов.
Есть, товарищ Дятлов.
Вы молодец.
Поднимите.
Эта - где-то через час.
Эта - не раньше утра.
Как у нас внизу, доктор?
Тихо.
Как и всегда.
В такой час только дети.
Я как-то провел двое суток без сна.
Поступили одновременно
десять рожающих женщин.
- Я рассказывал вам эту историю?
- Да.
Вы сейчас здесь не нужны.
Если хотите - можете отдохнуть.
С пожара еще никого не привозили.
С какого?
На электростанции.
Наверняка ничего серьезного.
У нас же есть йод?
Йод.
Для дезинфекции?
Нет. Таблетки.
В больнице есть йод в таблетках?
Йод в таблетках.
Зачем нам йод в таблетках?
Алло.
Алло.
Кто еще знает?
Вы звонили Фомину?
Конечно, я хочу, чтоб ему позвонили.
Раз я встал - пусть и он встает.
Как бы там ни было,
важно то, что ни вы, ни я...
Я так понял, испытания провалились?
- Ситуация под контролем.
- Под контролем?
- Не похоже, что она под контролем.
- Заткнитесь, Фомин.
Я должен доложить
в Центральный комитет, понятно?
Мне надо поднять трубку и сказать
Марьину или, боже упаси, Фролышеву,
что моя АЭС горит?
Никто не обвинит вас в этом,
директор Брюханов.
Конечно, никто не обвинит.
Как я могу быть виноват? Я же спал!
Рассказывайте, что случилось.
Быстрее.
Испытания были утверждены
ведущим инженером Фоминым.
Начальник смены Акимов
и инженер Топтунов
столкнулись с затруднениями,
что привело к образованию водорода
в баке системы управления и защиты.
Водород воспламенился,
повредил бак и поджег крышу.
Бак довольно большой.
Это логичное объяснение.
Разумеется,
зам ведущего инженера Дятлов
лично наблюдал за испытаниями,
ему лучше знать.
Водород, бак, пожар.
- Реактор?
- Мы принимаем меры,
чтобы вода подавалась в ядро.
А радиация?
Здесь - ничего.
Но мне доложили, в реакторном здании
три и шесть рентген в час.
Ничего хорошего. Но и не ужасно.
Вот именно.
От технической воды, полагаю?
Надо сократить смены до шести часов.
А иначе...
Регулярная проверка дозиметристами.
Дайте им нормальный дозиметр из сейфа.
Всё.
Я звоню Марьину.
Пусть разбудят местный исполком.
Сверху спустят приказы.
Держи.
Точно?
Почему такие цвета?
Наверняка от топлива.
"Наверняка от топлива"?
Ты-то что об этом знаешь?
Ты уборщик в депо.
Там мой друг работает, Юрка.
Говорит, она холодная.
Ни газа, ни огня. Только атомы.
Говорит, только к топливу нельзя
близко подходить.
Подойдешь - по стакану водки в час,
четыре часа.
Юра, часом, не сантехник?
Да, но на атомной станции.
Очень красиво.
Да.
Сигарета найдется?
Тебе помочь?
Всё кончено.
С периметра мы сделали всё.
Надо начинать пробираться на крышу.
Василий.
Тебе придется лезть.
Хватит, товарищи.
Давайте, хлопцы.
Василий, вон туда, прямо.
Наверх. И до конца.
Вперед!
Да, сейчас, иду.
А вспомогательные?
Насосов нет.
Электричества нет.
Ядро?
Туда я не заходил и не буду.
Кажется, пора...
Надо направить воду на реактор,
а то он расплавится.
- Мы должны открыть вентили.
- Саша...
Чего ты хочешь, Борис?
Если это правда, мы мертвы,
миллионы мертвы,
ты об этом?
Мы должны открыть вентили
вручную.
- Вручную?
Чтобы открыть все эти вентили,
там придется провести много часов!
- Так помоги.
- Помочь с чем?
Качать воду в яму? Там ничего нет.
Леня, умоляю.
Присмотри пока за пультом.
Он не работает.
Присмотри!
Ясно, чего нас вызвали раньше.
Говорят, что случилось?
На турбинах проводили испытания,
взорвали бак СУЗ.
Я тоже думаю, что ерунда.
Вдруг это саботаж?
Бомба?
Ситников!
Брюханов послал нас
за хорошим дозиметром,
а он в сейфе, и ключ не найти.
Он во втором здании. Вы же...
За мной.
Товарищи, проходите.
Прошу, присаживайтесь,
места достаточно.
Прошу прощения за ранний час.
Смею заверить,
мы все здесь в безопасности.
Это убежище...
Это убежище должно выдержать
ядерную атаку американцев,
так что всё будет хорошо.
Как видите, у нас произошел инцидент.
Большой бак СУЗ вышел из строя,
повредил четвертый энергоблок
и начал пожар.
Я напрямую говорил
с замсекретаря Марьиным.
Марьин говорил
с замначальника Фролышевым,
Фролышев - с членом ЦК Долгих,
а Долгих -
с генеральным секретарем Горбачевым.
Итак...
Поскольку Центральный комитет
крайне уважает работу
исполнительного комитета Припяти,
меня попросили ввести вас
в текущий курс дела. Итак...
Во-первых, инцидент
полностью под контролем.
Во-вторых, поскольку исследования
советской атомной промышленности
являются
ключевой государственной тайной,
важно убедиться,
чтобы инцидент
не повлек неприятных последствий.
Чтобы предотвратить панику,
ЦК выписал
наряд военной милиции в Припять.
Насколько большой наряд?
От двух до четырех тысяч человек.
Что на самом деле происходит?
Насколько это опасно?
Умеренная радиация,
но она ограничена станцией.
- Не ограничена.
- Простите?
Вы видели, как людей снаружи тошнит.
Вы видели людей с ожогами.
Уровень радиации выше заявленного.
У нас здесь жены. И дети.
Я считаю, надо эвакуировать город.
Товарищи...
Прошу! Прошу!
У меня здесь жена.
Думаете, было бы здесь опасно,
я бы оставил ее в Припяти?
Брюханов,
воздух светится.
Эффект Черенкова.
Абсолютно нормальное явление
даже при минимальной радиации.
Интересно, сколько из вас знает
название этого места?
Мы, разумеется, называем его
"Чернобыль".
Но настоящее название?
Атомная электростанция
имени Владимира Ильича Ленина.
Именно.
Владимир Ильич Ленин.
Он бы гордился сегодня всеми вами.
Особенно вами, молодой человек.
И вашей любовью к народу.
Ведь разве не в этом
назначение государственной машины?
Иногда мы забываем.
Иногда мы становимся жертвами страха.
Но вера в советский социализм
всегда будет вознаграждена.
Страна говорит нам,
что ситуация не опасна.
Верьте, товарищи.
Страна велит предотвратить панику.
Слушайте внимательно.
Все верно: когда люди увидят милицию,
они испугаются.
Но мой опыт говорит,
что, когда люди задают вопросы,
ответы на которые не в их интересах,
им просто надо сказать,
что они должны заниматься трудом
и оставить проблемы страны
самой стране.
Мы оцепим город.
Никто не уедет.
Обрежьте телефонные линии.
Нельзя допустить
распространение дезинформации.
Именно так
мы не дадим людям
разрушить плоды их же труда.
Да, товарищи.
Мы все будем вознаграждены
за сегодняшнюю ночь.
Это наш момент славы.
Спасибо.
Товарищ.
Товарищ Ситников, главный инженер.
Ну?
Я послал дозиметристов
в здание реактора.
Большой дозиметр из сейфа,
единственный,
тот, что на тысячу рентген...
Какая цифра?
Не было цифры.
Он сгорел сразу после включения.
Обычное дело.
Москва как всегда.
Шлет хлам, а потом удивляется,
почему всё наперекосяк.
Мы нашли другой дозиметр.
В военной пожарной части.
Он всего на двести рентген,
но лучше, чем наши.
И?
Он зашкалил.
Двести рентген.
Что за игру вы затеяли?
Ну, я...
...попросил сделать несколько замеров,
это мой лучший сотрудник, я...
Еще один сломанный дозиметр.
Вы тратите наше время.
- Я проверил дозиметр перед КПП.
- Вы с ума сошли?
Как можно получить такие цифры
от воды из взорванного бака?
Никак.
Тогда что вы тут чушь порете?
Я...
...обошел четвертый энергоблок
снаружи.
Там на земле лежит графит. Кусками.
Вы не видели графита.
- Видел.
- Не видели.
Не видели! Потому что его там нет!
Что?..
Вы полагаете, активная зона...
Что? Взорвалась?
Да.
Ситников.
Вы же инженер-атомщик. Как и я.
Теперь скажите мне,
как может взорваться
активная зона РБМК?
Не расплавиться -
взорваться.
Я хотел бы знать.
Не могу.
Вы дурак?
- Нет.
- Почему не можете?
Я...
...понятия не имею,
как она может взорваться.
- Но смогла.
- Хватит!
Я сам пойду на крышу блока.
Оттуда можно заглянуть
в реакторное здание.
Я увижу собственными...
...собственными глазами.
Прошу прощения.
Охрана! Охрана!
Отведите его к врачу.
Или в больницу. Куда угодно.
Техническая вода.
Он контактировал всю ночь.
Тогда идите вы.
Что?
Идите на крышу блока
и доложите, что увидите.
- Нет!
Нет, туда не пойду.
Конечно пойдете.
Всё будет хорошо.
Вот увидите.
Идите.
Ладно.
Начнем.
Леонид.
Леня.
До конца, ладно?
Открывай до упора.
Простите.
Не за что просить прощения.
Я же сказал, мы всё сделали правильно.
Не всё...
- Алло.
- Валерий Легасов?
Да.
Первый заместитель директора
Института атомной энергии
имени Курчатова?
- Это я. С кем я говорю?
- Борис Щербина,
зампред Совета министров
и глава Министерства энергетики.
На Чернобыльской АЭС
произошел инцидент.
Насколько всё плохо?
Нет поводов для паники.
Там был пожар. Его почти потушили.
Взорвался бак защиты управления.
Системы управления и защиты.
А активная зона?
Приказано постоянно качать воду.
Да, ясно. Уровень радиации?
Средний.
Управляющий станцией Брюханов доложил
о трех и шести рентгенах в час.
- Вообще-то, это немало.
- Надо эвакуировать...
- Вы эксперт по реакторам РБМК,
правильно?
Да, я изучал...
Генеральный секретарь Горбачев
утвердил комиссию
по ликвидации аварии.
Вы в нее входите.
Мы соберемся в два часа дня.
Так поздно?
Простите, но вы не считаете,
что при подобной радиации?..
Легасов. Вы в этой комиссии,
чтобы отвечать на прямые вопросы
о работе реактора РБМК,
если их зададут.
Ни о чем более.
И точно не о политике. Вы поняли?
Да, конечно. Я не хотел...
 

2 серия

ЧЕРНОБЫЛЬ
ИНСТИТУТ ЯДЕРНОЙ ЭНЕРГЕТИКИ АН БССР, МИНСК
08:30, 26 АПРЕЛЯ
СЕМЬ ЧАСОВ ПОСЛЕ ВЗРЫВА
Ты заработалась.
А где все?
Отказались прийти.
Почему?
Суббота же.
- А ты почему пришел?
- Я заработался.
Да тут парилка.
Восемь миллирентген.
- Утечка?
- Нет.
Раньше бы сработало. Это снаружи.
Американцы?
Йод-131.
Это не военные.
Это распад урана. Уран-235.
Реакторное топливо.
Игналина. Где-то в 240 километрах.
Да, это Ульяна Хомюк из института ядерной...
Я ищу...
Спокойнее, пожалуйста.
Какое "спокойнее"? Нужна эвакуация,
Москва не дает - и вы звоните?
У них четыре. Это не они.
Кто у нас ближайший?
Чернобыль. Но это невозможно,
до них 400 километров.
Далековато для восьми миллирентген,
там должен быть разлом.
Может, они что-то знают.
Йод.
Может, свалка отходов?
Были бы другие изотопы.
Ядерные испытания?
Новая бомба?
Мы бы знали,
над этим наши тут работают.
Что-то с космической программой?
Типа спутник или...
Никто не отвечает.
Ставьте всем капельницы.
- У нас не хватит.
- Тогда всем детям.
- У нас не хватит.
- Сколько сможете!
- Где старик?
- Устроил ожоговую в 16-й.
Что вы делаете, что это?
Молоко. Это молоко. Полезнее воды.
Нет, стойте! Прекратите!
- Что вы делаете?
- Это ожоги от радиации.
Их одежда заражена.
Помогите!
Снимайте всё это.
Мы отнесем ее в подвал.
Он тушил пожар в Чернобыле.
Да хорош толкаться!
Пустите!
Почему вы нас не пускаете?
Профессор Легасов?
Нет. Пока нет.
Разбираются с другими делами,
еще несколько минут.
- Принести вам чаю?
- Нет, не надо. Спасибо.
Может, пока прочтете доклад
зампредседателя Щербины?
Конечно. Спасибо.
Профессор, они готовы.
Профессор Легасов?
Спасибо всем,
вступившим в эту комиссию.
Мы начнем с планерки
зампредседателя Щербины,
а потом обсудим дальнейшие шаги,
если понадобится.
Спасибо,
товарищ генеральный секретарь.
Я рад доложить,
что ситуация в Чернобыле стабильна.
Военные и гражданские патрули
оцепили местность,
и генерал-полковник Пикалов,
начальник химических войск
Министерства обороны,
получил назначение на АЭС.
Что касается радиации,
директор АЭС Брюханов сообщает:
не более трех и шести рентген.
Мне сказали,
это всё равно что рентген груди.
Так что если вы задержались
с медосмотром...
- А иностранная пресса?
- Ничего не знает.
Замначальника КГБ Шарков уверяет,
что мы успешно защитили
интересы нашей безопасности.
Хорошо. Очень хорошо.
Что ж, похоже, всё под контролем.
Итак. Если больше вопросов нет,
заседание окончено.
Нет!
Прошу прощения?
Нельзя расходиться.
Это профессор Легасов
из Курчатовского института.
Профессор, ваши опасения
можете высказать мне позже.
Не могу.
Простите. Я прошу прощения.
Третья страница по пострадавшим...
"Пожарный получил серьезный ожог руки
куском гладкого черного минерала,
подобранного
рядом с реакторным зданием".
Гладкий черный минерал - графит!
Там графит на земле валяется.
Но ведь был взрыв бака.
Это обломки. Подумаешь...
На АЭС графит находится
только в одном месте.
Внутри активной зоны.
Если графит разбросан снаружи,
значит, взорвался не бак СУЗ.
Открыта активная зона реактора.
Товарищ Щербина?
Товарищ генеральный секретарь,
уверяю, профессор Легасов ошибся.
Брюханов доложил, что реактор цел.
- А что до радиации...
- Да, "три и шесть рентген",
и это эквивалент
не одного рентгена груди,
а 400 таких рентгенов.
Это число беспокоит меня
по иной причине.
Оно максимальное
у дозиметров нижнего предела.
Они дали нам то, что у них было.
Я думаю,
настоящее число гораздо больше.
Если я прав,
этот пожарный держал в руке эквивалент
четырех миллионов рентгенов груди!
Профессор Легасов.
Давайте без паникерства...
Это не паникерство, это факт!
Но я не услышал фактов.
Я слышу мнение
незнакомого мне человека,
которое вступает в прямое противоречие
с докладами партийных чиновников.
Прошу прощения.
Я не хотел...
Прошу, позвольте выразить мою тревогу
со всем спокойствием и уважением.
- Профессор Легасов.
- Борис.
Я разрешаю.
На реакторе РБМК
топливом является уран-235.
Каждый атом урана-235 - это пуля,
летящая со скоростью света,
проходящая все на своем пути:
дерево, металл, бетон, плоть.
В каждом грамме урана-235 содержится
более миллиарда триллионов таких пуль.
В одном грамме.
В Чернобыле содержится три миллиона граммов.
И сейчас там пожар.
Ветер может разнести радиоактивные
частицы по всему материку,
дождь прольет их прямо на нас.
Это три миллиона, миллиарда, триллиона
пуль в воздухе, которым мы дышим,
воде, которую пьем, еде, которую едим.
Большинство пуль не перестанет
стрелять еще сотню лет.
Некоторые - и пятьдесят тысяч лет.
Да, и эта тревога
исходит только из описания одного камня?
Да.
Товарищ Щербина.
Вы отправитесь в Чернобыль.
Осмотрите реактор. Лично вы.
И доложите напрямую мне.
Это мудро,
товарищ генеральный секретарь.
И возьмите профессора Легасова.
Простите,
товарищ генеральный секретарь, но...
Вы знаете,
как работает ядерный реактор?
Нет.
Тогда как же вы поймете,
на что смотрите?
Заседание окончено.
Как работает ядерный реактор?
- Что?
- Это простой вопрос.
- Но ответ простым не будет.
- Конечно.
Вы думаете,
я слишком глуп, чтобы понять.
Перефразирую.
Расскажите,
как работает ядерный реактор,
или солдат выкинет вас из вертолета.
Ядерный реактор вырабатывает
электричество паром.
Пар вращает турбину,
она генерирует электричество.
На обычной электростанции
пар исходит от горящего угля,
а на атомной...
На атомной станции
мы используем деление атома.
Мы берем нестабильный элемент,
уран-235,
в котором слишком много нейтронов.
- Нейтрон - это...
- Пуля.
Да. Пуля.
Эти пули вылетают из урана.
Итак.
Если поместить рядом
достаточно атомов урана,
пули из одного атома ударят
в другой атом.
Сила столкновения расщепит атом,
высвобождая огромное количество
энергии.
Деление.
А графит?
Ах да.
Нейтроны путешествуют так быстро,
что мы зовем это потоком.
Довольно маловероятно,
что атомы урана ударятся друг о друга.
И в реакторах РБМК мы окружаем
топливные стержни графитом,
чтобы ослабить - замедлить -
поток нейтронов.
Хорошо.
Теперь я знаю,
как работает ядерный реактор.
И вы мне не нужны.
Вы мне не поможете найти моего мужа?
Не сейчас!
- Михаил.
- Людмила.
Возьми ее.
Забери ее отсюда. Пожалуйста.
- Отойдите от них!
- Боже мой.
Заболеть хотите? Вон!
Забери ее! Забери ее! Забери ее!
Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
Забери ее!
Простите. Я жена Василия Игнатенко.
Он пожарный.
Игнатенко.
Игнатенко. Шестая военизированная
пожарная часть.
Мне нужно его найти. Пожалуйста.
Игнатенко.
Его перевозят в Москву вертолетом.
Больница номер шесть.
Почему? Что с ним?
- К нему можно?
- Хотите к нему? Поезжайте в Москву.
Но нас отсюда не выпускают.
Скажите, майор Буров разрешил.
- Когда его увозят?
- Сейчас.
Подлетаем к АЭС.
Что они наделали?
Видно, что внутри?
Это и не нужно.
Смотрите, это графит на крыше.
Всё здание взорвано.
Активная зона обнажена.
Не понимаю, как вы видите отсюда.
Да что ж такое...
Посмотрите на сияние.
Радиация ионизирует воздух!
Если не увидим - не узнаем.
Проведите нас прямо над зданием.
- Борис...
- Не по имени!
Если пролететь над открытым реактором,
мы умрем через неделю!
Товарищ?
Летите над зданием.
Или я вас застрелю.
Если пролетите над реактором,
завтра будете умолять,
чтобы вас застрелили.
ШТАБ-КВАРТИРА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ
ПАРТИИ БЕЛОРУССИИ, МИНСК
Может, в другой день придете?
Просто чудесно.
Замсекретаря Гаранин.
Ульяна Хомюк из Белорусского института
ядерной энергии.
Очень приятно.
- Позвольте представить...
- Я насчет Чернобыля.
Прекрасно поговорили.
- Приезжайте еще.
- Конечно. Спасибо.
Должен сказать -
вот почему ученых не любят.
Когда надо лечить болезнь - где они?
В лаборатории, носом в книгах.
И бабушка умирает.
Но когда проблемы нет, они повсюду.
- Сеют страх.
- Я знаю о Чернобыле.
Я знаю, что активная зона
или частично, или полностью обнажена.
Что бы это ни значило,
и если вы немедленно не выдадите
населению йод в таблетках
и не эвакуируете город,
сотни тысяч человек заболеют раком
и бог знает сколько еще умрут.
Ну хорошо.
Авария в Чернобыле была,
но меня заверили, что проблемы нет.
Я говорю вам, что есть.
Я предпочитаю свое мнение.
Я - физик-ядерщик.
До поста замсекретаря вы работали
на обувной фабрике.
Да. Я работал на обувной фабрике.
А теперь я главный.
За "Пролетариев всех стран!"
Стабильный йод
не даст вашей щитовидке
поглотить радиоактивный йод.
Принимайте одну в день,
сколько хватит.
И поезжайте на восток,
как можно дальше от Минска.
Это перебор.
Пикалов рисуется,
мы на его фоне выглядим паршиво.
Неважно, как мы выглядим.
Щербина - чистый бюрократ,
тупой и упрямый как осел.
Скажем ему правду
самыми простыми словами - выживем.
Пикалов!
Товарищ Щербина.
Для главного инженера Фомина,
генерал-полковника Пикалова и меня
ваш приезд - это честь.
Очень большая честь.
Мы сожалеем об обстоятельствах
вашего визита,
но, как видите,
мы прекрасно справляемся,
минимизируя ущерб.
Мы начали собственное расследование
причины аварии, и вот список лиц,
которых мы считаем причастными.
Профессор Легасов.
Я так понимаю,
вы говорите опасные слова.
Очень опасные слова.
По-вашему,
активная зона реактора взорвалась.
Я вас умоляю.
Объясните,
как реактор РБМК может взорваться.
Сейчас я не готов это объяснить.
Как я и предполагал. Ответа нет.
Какой позор.
Распространять
дезинформацию в такое время.
Почему я видел графит на крыше?
Графит находится
только в активной зоне,
он работает
регулятором потока нейтронов.
Верно?
Фомин, почему зампредседателя видел
графит на крыше?
Нет, не может быть.
Товарищ Щербина,
прошу прощения, графит?
Это невозможно.
Может, вы видели сгоревший бетон?
А теперь вы ошибаетесь.
Пусть я немногое знаю
о ядерных реакциях,
зато о бетоне - многое.
- Товарищ, уверяю вас...
- Я понимаю.
Вы думаете, Легасов неправ.
Как мы это докажем?
Привезли высокомощный дозиметр.
Можно обить одну из машин свинцом,
поставить дозиметр на капоте.
Пусть ваш человек подъедет
как можно ближе к пожару,
в самой наилучшей защите.
Но поймите, даже свинцовых щитов
может быть недостаточно.
Тогда я поеду сам.
Хорошо.
Вернулся.
Это не три рентген.
Это 15 тысяч.
Товарищ Щербина.
Что означает это число?
Это значит, активная зона открыта.
И пожар, на который мы сейчас смотрим,
выдает в два раза больше радиации,
чем взрыв бомбы в Хиросиме.
И так - каждый час. Час за часом.
20 часов после взрыва.
Так что уже 40 бомб.
Завтра - еще 48. И это не прекратится.
Ни через неделю. Ни через месяц.
Яд от пожара будет распространяться,
пока не вымрет весь континент.
Проводите товарищей Брюханова и Фомина
в штаб-квартиру партии.
- Благодарю за службу.
- Товарищ...
Свободны.
Дятлов был главным.
Это был Дятлов!
И как всё это потушить?
Используем вертолеты.
Сбросим воду, как на лесной пожар.
Вы не понимаете. Это не пожар.
Температура расщепляющегося ядра
реактора - более двух тысяч градусов.
- Жар моментально испарит воду...
- Как его потушить?
Вы имеете дело с тем,
что еще никогда
не происходило на этой планете.
Бор.
Бор и песок.
Это создаст свои проблемы.
Но я не вижу иного выхода.
Нужны тысячи сбросов,
ведь вертолетам нельзя лететь
прямо над активной зоной,
так что большинство сбросов
будет мимо.
Сколько песка и бора?
- Точно не...
- Да хоть примерно!
Пять тысяч тонн.
И конечно,
нужно эвакуировать огромную область...
Неважно, сосредоточьтесь на пожаре.
Я сосредоточен на пожаре.
Ветер разносит весь этот дым,
всю радиацию...
Хоть Припять эвакуируйте.
Она же в трех километрах.
- Это мне решать.
- Так решайте.
Мне сказали - нет.
- Так вы решаете или нет?
- Я тут главный!
И будет проще,
если вы будете говорить о том,
что понимаете,
а не о том, чего не понимаете.
Вы куда?
Доставать вам
пять тысяч тонн песка и бора!
Есть гостиница.
Мне бы лучше этот.
Суеверны?
Москва?
Вы тут из-за пожара?
Нам стоит беспокоиться?
Нет.
УТРО, 27 АПРЕЛЯ
30 ЧАСОВ ПОСЛЕ ВЗРЫВА
Мы на позиции.
Подлетаем к точке сброса.
Можно продолжать.
Понял. Пойдем по одному, по очереди.
Напомните им о периметре.
Им нельзя лететь прямо над пожаром,
периметр - минимум в десять метров.
Периметр - десять метров, понял.
Первый, сохранять границы периметра
минимум в десять метров.
Понял. Сорок метров.
Тридцать пять.
Тридцать.
Нет, нет, нет!
Слишком близко!
Но если не прямо над пожаром,
как они?..
Всё должен разнести ветер.
Скажите им!
Нельзя летать над активной зоной.
Первый слишком близко.
Повторяю, слишком близко.
Понял.
Первый, вы внутри периметра.
Не понял вас.
Связь прерывается.
Первый?
Первый, как слышно?
Первый, как слышно?
Первый, прием!
Первый.
Первый!
Товарищи? Что сказать остальным?
Есть другой способ, Легасов?
Посылайте следующего.
Передайте, пусть заходит с запада.
Второй, заходите с запада.
КУРЧАТОВСКИЙ ИНСТИТУТ
МОСКВА
Курчатовский институт, четвертая.
Марина Грузинская.
Это Ульяна Хомюк из Минска.
Ах да.
- Замечательно. Давно не звонили.
- Давно.
Я звоню по поводу нашего друга.
- Ну знаете, из деревни.
- Да, конечно.
Я хотела узнать, как у него дела.
Там сейчас так жарко.
Да, очень жарко.
Но уже летят его племянники.
А они всегда приносят прохладу.
Какие племянники?
Симка - ей 14,
и малыш Борис - ему пять.
Что ж, это чудесно.
Хотя, когда дети по тебе ползают,
может стать еще жарче.
Может, мне приехать?
Нет! Им не нужны гости.
Простите, мне надо работать.
Я очень занята. До свидания.
Они сбрасывают на пожар песок и бор.
Я бы так и сделал.
Да, разумеется.
Ты куда?
В Чернобыль.
Прошло гладко.
Двадцать сбросов.
Что такое?
В этом городе - 50 тысяч человек.
Профессор Ильин тоже из комиссии,
говорит,
что радиации мало для эвакуации.
Но Ильин - не физик.
Зато доктор медицины.
Безопасно - значит, безопасно.
- Нет, если оставаться нельзя.
- Но мы остаемся.
Мы - да.
И мы умрем через пять лет!
Простите, я...
Простите.
Щербина.
Спасибо.
На АЭС в Швеции заметили радиацию.
И опознали как побочный продукт
нашего топлива.
Американцы сняли фото со спутников.
Здание реактора и дым. Пожар.
Весь мир знает.
Ветер дует по направлению к Германии.
Детям не позволяют играть на улице
во Франкфурте.
В Советском Союзе произошла
ядерная катастрофа,
и Советы все признали.
Версия Советов такова:
один из атомных реакторов
на Чернобыльской АЭС
рядом с городом Киевом поврежден,
и в Москве ходят слухи,
что есть раненые
и могут быть погибшие.
СССР довольно быстро признал
14:00, 27 АПРЕЛЯ
36 ЧАСОВ ПОСЛЕ ВЗРЫВА
несчастный случай,
поскольку незначительная радиация
уже вышла за советские границы
и дошла до Скандинавии.
Я сказал, поворачивайте.
Это закрытая зона.
Я из Белорусского института
ядерной энергетики.
- У вас есть разрешение?
- Послушайте.
Мне нужно срочно кое с кем поговорить.
Поворачивайте сейчас же,
или я вас арестую.
Если арестуете, то ведите меня
к самому высокому начальству.
Надо начать радиационную разведку.
Сектор за сектором.
Пешком, с дозиметрами в руке.
Вы как?
Нормально.
Товарищи.
Охрана арестовала ее
у южного блокпоста.
Я бы посадил ее в камеру...
Но вы должны знать, что знаю я.
Я знаю,
что обнажена активная зона реактора.
Я знаю, что горит графит,
топливо плавится
и вы сбрасываете песок и бор.
Вы подумали, что это умно.
Но вы ошиблись.
Ульяна Юрьевна Хомюк,
главный физик,
Белорусский институт
ядерной энергетики.
А вы - Валерий Алексеевич Легасов?
Завал реактора потушит пожар,
но температура в итоге возрастет.
- Он расплавится. Я знаю.
Но пройдет месяц,
прежде чем расплавится
бетонная подушка,
что даст нам время...
- Нет. У вас нет месяца.
У вас примерно два дня.
Да.
Топливо за месяц достигнет
бетонной подушки здесь,
но сперва
оно прожжет биологический щит
здесь - ко вторнику.
И тогда оно доберется до этих баков.
- Барботеров. Резервуаров...
- Резервуары для ЭКС.
Я понимаю ваше беспокойство.
Но персонал станции подтвердил,
что баки почти пусты.
- Нет, они были почти пусты.
Каждая из этих точек -
здесь, здесь и здесь -
стекается к барботерам.
Я думаю,
все трубы в здании повреждены.
И по дороге я видела пожарные машины.
Шланги всё еще подсоединены.
Всё это время
они заливали объект водой.
Баки полны.
Баки полны.
У меня десять минут.
Потом я вернусь к телефону.
Извиняться перед друзьями.
Извиняться перед врагами.
Наша сила исходит
из восприятия нашей силы.
Вы понимаете, какой это ущерб?
Вы понимаете, что на кону?
Борис.
Профессор Легасов поделится
нашим отчетом.
Есть хорошие новости.
Сбросы с воздуха успешно тушат огонь.
Есть сокращение
в излучении радионуклидов,
но пожар не потушат
минимум еще две недели.
Есть и дополнительная проблема.
Ядерное топливо не остывает
просто в отсутствие огня.
На самом деле температура поднимется
из-за нашего покрывала из песка.
Уран расплавит песок,
создавая что-то вроде лавы,
которая начнет расплавлять щит снизу.
Вы создали лаву.
Я это предвидел.
Я думал, у нас будет время укрепить
эту бетонную подушку
до того, как лава достигнет земли
и загрязнит грунтовые воды.
Но оказалось, я беспокоился не о том.
Я считал, что эти большие баки
для воды под реактором
были, по сути, пустыми.
Это Ульяна Хомюк
из Белорусского института.
Благодаря ей мы теперь знаем,
что на самом деле
баки полны.
Воды, да.
Почему это проблема, профессор?
Когда лава дойдет до баков,
она мгновенно перегреет и испарит
примерно семь тысяч кубометров воды,
вызвав мощный термический взрыв.
Насколько мощный?
Примерно
от двух до четырех мегатонн.
Все в радиусе 30 километров
будет полностью уничтожено,
включая три оставшихся реактора
в Чернобыле.
Вся сумма радиоактивного материала
во всех активных зонах будет выброшена
и распространена
огромной ударной волной.
Которая пройдет
приблизительно 200 километров
и будет смертельной
для всего населения Киева,
равно как и части Минска.
Выброс радиации будет серьезным
и повлияет на всю Советскую Украину,
Латвию, Литву,
Белоруссию, равно как и Польшу,
Чехословакию, Венгрию,
Румынию и большую часть ГДР.
Что значит "повлияет"?
По большому счету
будет почти перманентный подрыв
источников пищи и воды,
резкий всплеск онкозаболеваний
и врожденных патологий.
Не знаю, сколько будет смертей,
но много.
Белоруссию и Украину это сделает
полностью необитаемыми.
Минимум на одну сотню лет.
Но в Белоруссии и Украине живет
более 50 миллионов человек.
Шестьдесят. Да.
И когда это случится?
От 48 до 72 часов.
Но есть возможное решение.
Мы можем откачать воду из баков.
К сожалению,
баки запечатаны шлюзовым затвором,
а шлюз можно открыть только вручную
из самой кабельной канализации.
Нам нужно найти трех рабочих станции,
которые хорошо знают объект,
войдут в подвал,
найдут, как пройти по трубопроводам
до шлюзового вентиля,
и дадут нам нужный доступ
к откачиванию из баков.
Конечно, нам нужно ваше разрешение.
Мое разрешение на что?
Вода в этих трубах,
уровень радиоактивного загрязнения...
Они умрут через неделю.
Мы просим у вас разрешения
убить трех человек.
Товарищ Легасов.
У всякой победы неизбежно есть цена.
09:30, 28 АПРЕЛЯ
56 ЧАСОВ ПОСЛЕ ВЗРЫВА
...И открыть шлюзовой вентиль здесь.
Вентиль будет сложно поворачивать,
нам нужны три человека.
Тех, кто знаком с планировкой подвала.
И разумеется,
добровольцев ждет вознаграждение.
Годовым пособием
в 400 рублей.
И тем, кто работает на первом
и втором реакторах, - повышение.
Почему первый и второй энергоблоки
еще работают?
Моя подруга работала
в ту ночь в охране. И она умирает.
И мы уже слышали о пожарных.
А теперь мы должны плыть
под горящим реактором?
Вы знаете, какое там загрязнение?
Мне не известны точные цифры...
Цифры ни к чему,
но мы точно не жильцы.
А вы даже сказать не можете.
Зачем нам это? Ради 400 рублей?
Вы это сделаете, потому что так надо.
Вы это сделаете,
потому что никто не сделает,
а если нет -
миллионы погибнут.
Если вам этого мало, я вам не поверю.
Вот что всегда разделяло наш народ.
Тысяча лет жертв в наших жилах.
И каждое поколение
должно познать страдание.
Я плюю на тех, кто это сделал.
И проклинаю цену, что заплатил.
Но я с этим смиряюсь.
А теперь смиритесь вы.
И идите в воду.
Потому что так надо.
Ананенко.
Беспалов.
Баранов.
 

3 серия

ЧЕРНОБЫЛЬ
А есть вероятность,
что вода уже их убила?
Да.
Что тогда?
Если не сработает?
В машину их.
Подключайте шланги. Начинайте качать.
БОЛЬНИЦА НОМЕР ШЕСТЬ, МОСКВА
30 АПРЕЛЯ 1986 ГОДА
БОЛЬНИЦА НОМЕР ШЕСТЬ, МОСКВА
30 АПРЕЛЯ 1986 ГОДА
ЧЕТЫРЕ ДНЯ ПОСЛЕ ВЗРЫВА
Я к своему мужу,
Василию Игнатенко.
Он пожарный из Чернобыля.
У меня есть разрешение.
Чернобыль? Простите, не пускаем.
Да, но майор Буров сказал, что...
- Никаких исключений.
- Прошу вас,
я приехала из Киевской области.
Простите?
Прошу прощения.
Вы кто? Что вы здесь делаете?
- У меня есть пропуск.
- Сюда нельзя. Это опасно.
Я приехала к мужу,
Василию Игнатенко.
Он пожарный из Чернобыля.
Я знаю, кто такой Игнатенко,
но вам нельзя.
Но у меня есть пропуск. Я...
К нему можно на полчаса.
Ни минутой больше.
И к нему нельзя прикасаться.
Вы поняли?
- Да.
- 15-я палата.
Спасибо.
- Вы же не в положении?
- Нет.
Это я не отдам.
Вот так вот.
Нет, стой. Я еще не закончил.
Не закончил.
Да, хорошо.
Да, ага.
Смотри-ка.
Кого к нам занесло.
Что я говорил?
От тебя не спрятаться, не скрыться?
Ну, легче. Легче. Всё хорошо.
Мы все целы. Да, мы целы.
Как, как это произошло?
Кто подал мысль?
- Думаете, это был я?
- Кто-то был.
Кто-то решил,
что зона эвакуации должна быть
30 километров, а мы знаем, что здесь -
цезий-137 в Гомельском районе.
Это в 200 километрах!
- Так решено.
- На каком основании?
Я не знаю!
Простите.
Может, я засиделся в лаборатории.
Или может, я просто дурак.
Всё и правда делается вот так?
Произвольное решение, которое будет
стоить множества жизней,
принято каким-то аппаратчиком?
Партийцем-карьеристом?
Я партиец-карьерист.
Следите за языком, товарищ Легасов.
Товарищи.
Есть подтверждение,
что пожар почти ликвидирован.
Идет снижение выбросов йода-131
и цезия-137.
Хорошо. Так?
Но температура повышается.
И...
Идет выброс циркония-95.
Из оболочки топливных элементов.
Что это значит?
Началось расплавление.
Не надо!
Не трогайте!
Да отстаньте вы!
Не надо!
Руки уберите, не надо!
Не шевелитесь.
Отойдите! Ему же больно!
- Вам сюда нельзя.
- Что с ним?
Выйдите!
- Товарищ, пожалуйста.
- Вам сюда нельзя!
2 МАЯ 1986 ГОДА
Да.
Переключайте.
Ну?
Пожар почти потушен,
барботажные баки осушены.
Мы успешно ликвидировали
риск термического взрыва.
И что?
Ситуация внутри активной зоны
ухудшается быстрее, чем ожидалось.
Бетонная подушка продержится
шесть-восемь недель,
но после этого Легасов дает
50 процентов на то,
что топливо проест подушку
и уйдет в грунтовые воды.
И куда идут эти грунтовые воды?
Река Припять.
Она - приток Днепра.
Главный источник воды
примерно для 50 миллионов человек,
не говоря о посевах и скоте,
которые придут в негодность.
Рекомендуем установить под подушку
охладитель:
снизить температуру
и помешать расплавлению.
И для этого, как мне сказали,
нам потребуется...
...весь жидкий азот в Советском Союзе.
Хорошо.
Да, и еще нам нужно...
У вас будет всё что нужно.
- Поймите это.
- Да.
- Что-то еще?
- Нет-нет, нет.
- Спасибо.
- Да. Я бы хотел
обсудить с вами зону отчуждения.
Так, кто... Профессор Легасов, это вы?
Какая зона отчуждения?
Мелочи, товарищ генеральный секретарь.
Премьер Рыжков постановил...
Если постановил, значит, постановил.
Профессор Легасов,
вы там с одной только целью,
вы понимаете?
Остановить это.
Мне не нужны вопросы.
Мне нужно, чтобы это кончилось.
Если вы о безопасности Чернобыля,
полураспад плутония-239 -
24 тысячи лет.
Так что стоит сказать:
"Не при нашей жизни".
Нам с вами стоит пройтись.
Уже поздно, я устал.
Мы пройдемся.
Чего вы хотите? Извинений?
Я не буду молча...
Что будет с нашими ребятами?
Ребятами?
- Водолазами?
- Водолазами, пожарными, операторами.
Что радиация сделает с ними?
Поподробней.
При таком уровне поражения
ионизирующее излучение разрушает
клеточную структуру.
Кожа покрывается волдырями,
краснеет, чернеет.
Затем идет фаза ходячего трупа.
Видимые эффекты пропадают.
Пациент вроде как выздоравливает.
Кажется здоровым. Но это не так.
Это обычно длится день-два.
Продолжайте.
Потом начинает проявляться разрушение клеток.
Отмирает костный мозг.
Отказывает иммунная система,
органы и мягкие ткани разлагаются.
Артерии и вены превращаются в решето,
и поэтому больше невозможно
вкалывать морфин от боли,
а она... невыносима.
Потом от трех дней до трех недель
вы мертвы.
Вот что будет с этими ребятами.
А как же мы?
Что ж, мы...
...получили стабильную дозу,
но не такую большую.
Этого мало, чтобы убить клетки,
но вполне - чтобы повредить ДНК.
Так что со временем - рак.
Или апластическая анемия.
В любом случае - смерть.
Что ж...
В каком-то смысле мы легко отделались,
Валерий.
Я их уже видел.
Понимаешь, почему я хотел пройтись?
Площадка наверняка прослушивается.
И наши комнаты.
Даже ванные.
Они всё время были здесь.
Разумеется, они здесь были.
И мы видим их сейчас в открытую,
потому что они хотят, чтоб мы знали.
Вы это видите?
Топливо плавится быстрее, чем мы думали.
Я знаю. У меня есть план.
Охладитель, надеюсь.
Да.
Товарищ,
я хотел у вас кое-что спросить.
Но вижу, вы сами задались
этим же вопросом.
Почему реактор взорвался?
Я снова и снова проверяю цифры,
учитывая худшие условия в РБМК,
и ответ всегда один.
А именно?
Это невозможно.
И всё же.
Вам не решить это здесь.
Не на бумаге.
Все, кто был в контрольном,
Дятлов, Акимов, Топтунов -
все в Москве.
В больнице номер шесть.
Надо выяснить,
что именно произошло той ночью.
Минуту за минутой,
решение за решением.
Поезжайте. Пока они еще живы.
Поговорите.
Если мы не разберемся,
как это случилось,
это может повториться.
И еще, Хомюк.
Будьте осторожны.
ТУЛА, РСФСР
3 МАЯ 1986 ГОДА
Да иди в жопу!
Еще один, еще.
Большое, как дом,
жрет 20 литров горючки в час,
шумит и дымит как сволочь
и режет яблоко на три части?
Советская машина для разрезания яблок
на четыре части!
Кто здесь главный?
Я начальник смены.
Я Шадов.
Министр угольной промышленности.
Мы вас знаем.
Сколько у вас людей?
В этой смене 45. Всего сотня.
Пусть все сто соберут оборудование -
и по машинам.
Вот как?
Куда?
Это секретно.
Ну давайте.
Стреляйте.
На всех патронов не хватит.
Убьете сколько сможете, а остальные
из вас душу вытрясут.
- Придержите язык!
- Завали хлебало!
Здесь Тула. И это наша шахта.
Мы не поедем, пока не скажете зачем.
Вы едете в Чернобыль.
Знаете, что случилось?
Мы копаем уголь, не могилы.
Реакторное топливо протечет в землю
и отравит всю воду
от Киева до Черного моря. До конца.
Сказали - навсегда.
Вы должны помешать этому.
И как нам это сделать?
Мне не сказали. Мне не нужно знать.
Вам нужно или и так хватит?
Вот теперь ты - угольный министр.
Вася?
Вася?
Нет-нет-нет.
Сказали, нельзя трогать.
Это опасно.
Они тебя трогают.
Раз им можно, то мне тоже.
Как остальные?
Их отвезли в особую палату.
Мне не сказали куда.
Отдернешь шторы?
Открой шторы.
Расскажи, что видишь снаружи.
Рассказывай всё.
Я вижу Красную площадь.
И...
Кремль.
И Спасскую башню, мавзолей.
А Василия Блаженного?
Да.
Да. Он красивый.
Я же говорил.
Говорил, что покажу тебе Москву,
правда?
Да.
Да.
Спасибо.
Я не буду есть эту гадость.
Дайте чего-то другого.
Я не медсестра, товарищ Дятлов.
Я физик-ядерщик.
Тогда, товарищ физик-ядерщик,
если у вас нет с собой
бутерброда с маслом и икрой,
валите к черту из моей палаты.
Что?
У меня с этим плохо, Борис.
С враньем.
Ты когда-нибудь общался с шахтерами?
Нет.
Мой совет: говори правду.
Они работают в темноте. Они видят всё.
Андрей Глухов. Начальник смены.
Это помогает?
В какой-то степени.
Конечно.
Так что за работа?
Надо установить охладитель
на жидком азоте
под эту бетонную подушку.
Из здания туда никак не подобраться.
Так что придется идти из-под земли.
А что над подушкой?
Активная зона ядерного реактора,
которая расплавляется.
Что? Типа...
Примерно так.
И эта байда свалится на нас?
Нет, но у вас шесть недель.
Размеры?
Котлован здесь,
тоннель в 150 метров сюда,
вырыть место 30 на 30 метров
под охладитель.
А поскольку колебания земли
надо свести к минимуму,
тяжелая техника под запретом.
Придется копать руками.
Мне нужно больше людей.
400 минимум. Будем работать сутками.
А туннель глубоко? Шесть метров?
Двенадцать.
Двенадцать? Зачем?
Ради безопасности.
На такой глубине до вас не дойдет
большая часть радиации.
А вход в туннель
не будет на 12 метрах.
Нет.
И мы сейчас явно не под землей.
Нет.
Вы правы.
У нас есть техника на месте,
еще подвезут к полуночи.
Начнете утром.
Нет, начнем сейчас.
Ребята тут
и секунды лишней сидеть не будут.
Если бы работало -
вы бы их носили.
Они все такие?
Все такие.
6 МАЯ 1986 ГОДА
ДЕВЯТЬ ДНЕЙ ПОСЛЕ ВЗРЫВА
- Сколько там?
- 50 градусов.
Твою мать!
Слышь!
Эй, вы!
Нужны вентиляторы.
Это зачем?
Что значит "зачем"?
Копать ваш туннель, вот зачем.
- А с тобой кто говорит?
- Товарищи!
Там 50 градусов.
Нельзя дышать без масок,
нельзя дышать в масках.
Долбаная печка.
Нужна вентиляция.
Но тогда поднимется пыль
и осядет у вас в легких.
Я дышу пылью в легких 20 лет.
Только не этой.
Простите.
Но это ради вашего же блага.
Меня зовут Ульяна Хомюк.
Я - физик-ядерщик
из Чернобыльской комиссии.
Расскажите мне
обо всем, что случилось в ночь аварии.
Вы ведь можете?
Да.
Я хочу рассказать.
Хорошо.
Ваша официальная должность?
Меня зовут
Леонид Федорович Топтунов.
Я - главный инженер
управления реактором
на Чернобыльской атомной электростанции.
Главный инженер?
Сколько вам лет?
25.
Люся? Люся?
Да, я здесь. Я здесь.
Вы всё время здесь были?
Мне никто не говорил уйти.
Я говорила.
Я сказала - полчаса.
А где вы были?
Ему же больно!
У него пижама к язвам прилипла!
Он обгадился пять раз за ночь!
Я ухаживала за ним. А где были вы?
В северном и западном крыле,
где лежат десятки пациентов
из Чернобыля, как он.
- Здесь же опасно.
- Он мой муж.
Больше нет.
Он изменился, понимаете?
Он для вас опасен.
Это ожоги.
Поезжайте домой.
Умоляю.
Ему так мало осталось. Я...
Не хочу, чтоб он умер в одиночестве.
Не вздумайте заходить за штору.
Или охрана вас выведет.
Люся...
- Люся?
- Да, любимый.
Сейчас день?
Нет, сейчас ночь.
Мне что-то снилось.
А потом прошло.
Вася...
У нас будет ребенок.
Пожар потушили.
Всё, Валера!
У шахтеров - невероятный прогресс.
Говорят, что закончат работу
через четыре недели.
Четыре недели!
Ты представляешь?
Я знаю, работа не окончена.
Но это начало конца.
Простите, что беспокою, но...
Там шахтеры.
Что?
Вентиляторы не дали. В одежде жарко.
Мы копаем по-старому.
Так, как отцы работали.
Зато мы не сняли сраные шапки.
Чего вам?
Вы не так защищены без...
А какая разница?
Когда всё кончится,
о них позаботятся?
Я не знаю.
Не знаете.
Значит, мощность подскочила
с 200 до 400 мегаватт.
Да.
Очень быстро.
Почему вы не начали аварийное отключение?
Почему не нажали кнопку АЗ-5?
Нажали.
Я доложил о скачке Акимову,
и он нажал кнопку.
Леонид, это невозможно.
Он нажал.
Клянусь вам.
Я видел это.
И тогда раздался взрыв.
Что?
Простите.
- Акимов в какой палате?
- 27.
Я нажал
на кнопку до взрыва.
До того...
Почему?..
Почему так вышло?
Я всё выключил, нажал АЗ-5.
Спасибо, товарищ Акимов.
Я вс сделал правильно.
Я всё сделал правильно.
Вставайте!
Прочь! Прочь отсюда!
Пустите! Пустите!
Перестаньте! Перестаньте!
Вы ее туда пустили? За штору?
Разрешили касаться?
- Вы знали, что она беременна?
- Это неправда!
Что вы наделали?
Что это за больница? Где ее защита?
Вы представляете, с чем имеете дело?
- Ну конечно. Пожалуйста...
- Нет!
- Об этом все узнают.
- Постойте!
Об этом услышат!
Вы понимаете? Все услышат!
И что же все услышат?
Я из официальной Чернобыльской комиссии.
Я здесь с разрешения Валерия Легасова.
- Можете проверить. Меня зовут...
- Мы знаем, кто вы.
И что же все услышат?
МОСКВА. 7 МАЯ 1986 ГОДА
Заметки взял?
Да.
Хомюк вчера арестовали.
Что?
- За что?
- Я не знаю.
Это из-за?..
Ну конечно.
Я работаю над этим.
- Борис...
- Я работаю над этим.
Чего тебе еще?
Галстук поправь.
Заходите.
После тысяч вылетов
наши бравые вертолетчики
успешно потушили пожар.
Шахтеры героически работают,
чтобы топливо не добралось
до грунтовых вод.
И это не всё.
Угроза дополнительного взрыва пропала.
Советский народ
принял вызов и справился с задачей.
Они, как и все присутствующие,
достойны похвалы.
Ну и мы с профессором Легасовым
бдительно защищали
интересы безопасности.
И после прискорбной выдачи информации
прямо после аварии,
мы считаем, более промахов не было.
Товарищ Шарков,
мы надеемся соответствовать
высочайшим стандартам КГБ.
Так и есть.
Спасибо.
Профессор Легасов
расскажет об оставшейся работе.
Спасибо.
Зампредседателя Щербина рассказал
хорошие новости, и они хороши.
Непосредственная опасность миновала.
Но боюсь, теперь начнется
продолжительная война.
Огромное количество радиоактивных обломков
распространилось на территории
2600 квадратных километров.
Весь этот регион
нужно целиком эвакуировать.
Это нужно обеспечить
в каждом городе и каждой деревне.
Все животные,
выжившие в этой зоне,
домашние или дикие,
должны считаться зараженными
и быть уничтожены,
чтобы не дать распространиться
радиации и болезням.
В непосредственной зоне вокруг Чернобыля
каждый камень, каждое дерево
и сама земля
поглотили опасное количество
радионуклидов,
и без вмешательства
их разнесет ветер и дождь.
Нужно уничтожить целые леса.
Нужно снять верхний слой почвы
и зарыть ее поглубже.
На площади
сотни квадратных километров.
И наконец,
нужно построить защитную оболочку
вокруг самой электростанции,
что до сих пор будет очень...
Будут смерти.
Сколько вам нужно
времени и людей на это?
Мы считаем,
на ликвидацию понадобится три года
и примерно 750 человек,
включая врачей
и инженеров-конструкторов.
Сколько смертей?
Тысячи.
Возможно, десятки тысяч.
Начинайте немедля.
- Товарищ Шарков.
- Валерий!
Да, профессор?
Мою помощницу арестовали вчера вечером.
При всем уважении,
вы не могли бы сказать почему?
Простите. Я не понимаю, о ком вы.
Ее арестовал КГБ.
Вы - первый зампредседателя КГБ.
Да.
Поэтому мне больше не надо
заниматься арестами.
Но вы занимаетесь слежкой за нами.
Я думаю, зампредседателя занят...
Нет-нет, мне, разумеется, всё ясно.
Товарищ, я знаю,
вы слышали о нас байки.
Поверьте, они даже меня шокируют.
Но мы не такие, как говорят.
Да, за вами следят люди.
За этими людьми следят люди.
И видите их?
Они следят за мной.
КГБ -
это круг ответственности.
Больше ничего.
Вы знаете, как мы работаем.
- Вы правда нам не доверяете?
- Конечно доверяю.
Но вспомните старую поговорку:
"Доверяй, но проверяй".
А американцы считают,
что ее придумал Рональд Рейган.
Представляете?
Рад был побеседовать.
Она нужна мне.
И вы будете отвечать за нее?
Тогда решено.
- Ее зовут...
- Я знаю, кто она.
Доброго дня, профессор.
Нет.
На удивление хорошо вышло.
Ты сошел за наивного идиота.
А наивные идиоты ничем не грозят.
Я вернусь, когда оформят документы.
Как вы?
Меня не трогали.
Они пустили беременную в палату...
А, неважно.
Они поступили глупо, я тоже.
Дятлов не поговорил со мной.
Акимов - да, Топтунов - да, но...
Валерий.
Акимов...
У него нет лица.
Вы хотите остановиться.
А у меня вообще есть такой выбор?
Вы думаете, топливо правда расплавит
бетонную подушку?
Я не знаю.
Вероятность - 40 процентов?
Я сказал "50".
В любом случае цифры говорят
одно и то же: "может быть".
Может быть, активная зона проплавит
всё до грунтовых вод.
Может, шахтеры, которым я велел копать
под реактором, спасут миллионы жизней.
Может, я убиваю их ни за что.
Я больше не хочу это делать.
Хочу прекратить.
Но не могу.
И не думаю, что у вас выбор больше,
чем у меня.
Я думаю, несмотря на глупость,
на ложь и даже это,
вы обязаны.
Задача дана, и вы не остановитесь
ни перед чем, пока не найдете ответ.
Потому что вы такая по сути.
Безумная.
Ученая.
Вы знали, что они проводили испытание?
Да.
Вот еще что.
Акимов сказал,
они выключили реактор,
и Топтунов подтвердил.
Они нажали АЗ-5.
Видимо, припозднились с этим.
Нет.
Они говорят,
Акимов нажал АЗ-5,
и тогда реактор взорвался.
Будь это лишь один, я бы решила,
что его подвела память или это бред,
но они оба согласны, непреклонны.
Товарищ?
Вы думаете, это возможно?
Я думаю, это нелогично.
Я думаю, что сказала бы так,
прикрывая свои ошибки.
Но?
Я им поверила.
Тогда копайте дальше.
Нужно исследовать любую возможность,
даже маловероятную,
кого или что бы ни пришлось винить.
Я вернусь в больницу и снова поговорю
с Акимовым и Топтуновым.
Если они в сознании.
Уже нет.
Хомюк.
 

4 серия

Пора уходить.
Вы слышите?
Это эвакуация. Вы понимаете?
Пойдемте со мной.
Зачем?
Мне так сказали, а я вам говорю.
Всех в деревне забирают.
Здесь опасно. Тут радиация в воздухе.
Не глупите!
Знаешь, сколько мне лет?
Не знаю.
Много.
82.
Я здесь всю жизнь прожила.
Вот здесь. В этом доме. В этом месте.
Плевала я на вашу безопасность.
У меня работа.
Давайте не усложнять.
Усложнять?
Ты не первый солдат,
пришедший сюда с оружием.
Когда мне было 12, была революция.
Люди царя. Потом большевики.
Мальчишки вроде тебя
маршировали в шеренгах.
Они велели нам уходить.
Нет.
Потом был Сталин и его голод.
Голодомор.
Мои родители умерли.
Две мои сестры умерли.
Нам тоже говорили уходить.
Нет.
И Великая война.
Немецкие мальчишки. Русские мальчишки.
Опять солдаты.
Опять голод. Опять трупы.
Мои братья так и не вернулись домой.
А я осталась. И я еще здесь.
После всего, что я видела.
Так что, мне теперь уезжать
из-за того, что я и вовсе не вижу?
Нет.
Минутку!
Пора ехать.
Пожалуйста, вставайте.
Последнее предупреждение.
Пора ехать.
ЧЕРНОБЫЛЬ
КИЕВ, УКРАИНСКАЯ ССР
АВГУСТ 1986 ГОДА
ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА ПОСЛЕ ВЗРЫВА
Точка четыре.
Точка шесть.
Пятнадцать.
ПРИПЯТЬ
ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ ЗОНА ОТЧУЖДЕНИЯ
Легасов.
Я подойду.
Атом учит смирению.
Какое же это смирение, это унижение.
Почему активная зона еще открыта?
Почему ее еще не накрыли?
Мы хотели.
Но не можем подобраться.
Обломки на крыше -
это графит из реактора.
Пока мы не сбросим его
с крыши в реактор,
он будет убивать всех,
кто к нему приблизится.
Смотрите, на крыше три уровня.
Мы их назвали.
Этот маленький - Катя.
Тысяча рентген в час.
Примерно два часа под воздействием
смертельны.
На этой стороне - Нина.
Две тысячи рентген. Час смертелен.
В Афганистане мы брали
бульдозеры на радиоуправлении.
Слишком тяжелые. Они провалятся.
Что тогда?
Луноходы.
Луноходы СТР-1.
Они легкие, и, если покрыть их
свинцом, выдержат радиацию.
Не отправили человека на Луну,
так хоть не пустим его на крышу.
Это самое важное, генерал.
Людей туда ни в коем случае
нельзя отправлять.
Только роботов.
А вот эта большая секция?
Маша.
12 тысяч рентген.
Если вы пробудете там в полной защите
с головы до пят две минуты,
ваша жизнь сократится вдвое.
Три минуты - умрете через месяц.
Даже луноходы не смогут
работать на Маше.
Такое количество радиации
пробьет что угодно.
Частицы буквально разносят микросхемы
в лоскуты.
Маша уничтожит всё сложнее выключателя.
Можно сказать, что эта часть крыши -
самое опасное место на Земле.
И?..
Что нам делать?
Это мы хотели спросить у вас.
181-я палатка?
Не бойся, это халява.
Рановато.
Бачо.
Павел.
Да?
Ты из какой части?
Сначала был на автобазе в Киеве,
а потом...
- Да не эта херня.
В Афганистане.
Я не был в Афганистане.
Я не военный.
Люди заканчиваются.
Душ. Еда.
Эти мужики копаются в земле.
Эти пилят деревья.
Эти...
...эвакуируют народ. Местных. Селян.
А с ними что?
Я их не знаю. Ну их в жопу.
Янек!
Что тебе?
Дай яйценоску.
- Нет. У меня только одна.
- Давай яйценоску!
Он со мной, понял?
Чтоб никто не лез.
Делаем из свинцового лома.
- На яйца себе надень.
- Сейчас?
Нет, подожди,
пока радиация там дырку сделает.
Да, сейчас.
Поверх одежды. Мать твою.
На охоту ходишь?
Нет.
Ну,
сегодня тебе повезло.
Ты, я
и армянский урод в палатке - Гаро.
На нас забой животных.
Забой животных?
Да, они радиоактивные,
их надо убить.
Это несложно - там домашние.
Они тебе рады,
бегут прямо к тебе.
Бах! Грузим их на грузовик,
сбрасываем в яму, заливаем бетоном,
потом пьем.
Водки сколько хочешь.
И тысяча рублей.
Найдем тебе винтовку.
НАУЧНАЯ БИБЛИОТЕКА МГУ
ИМЕНИ ЛОМОНОСОВА
Да?
Мне нужны следующие документы.
Их выдают только по допуску.
Я работаю на Центральный комитет.
Товарищ.
Этот ей можно.
Спасибо, товарищ.
- Всё чисто.
- Включайте камеры.
- Сигнал?
- Приемлемый.
Запускаю диагностику.
Скажите, когда будете готовы.
Подумать только, отправили на Луну.
Ну не этот.
Я знаю, что не этот.
Этот луноход был в гараже,
могут построить еще два.
Хватит на Нину и Катю.
А Маша?
Мне сообщили из ЦК,
что, возможно, они нашли что-то,
способное там работать.
Заграничное.
Американское?
Конечно нет.
Немецкий полицейский робот.
Но из ФРГ.
Как вы понимаете,
разговор был непростым.
Диагностика пройдена,
готовы подавать энергию.
Начинайте.
Можешь управлять?
Валера, это что? Улыбка?
Ваше состояние улучшилось,
товарищ Дятлов.
Нет. Уходите.
Мне нужна ваша помощь.
Акимов инициировал АЗ-5.
- Когда вы отдали приказ...
- Какой приказ?
Топтунов крикнул, Акимов нажал кнопку.
Единственное их верное решение.
Тупых разгильдяев.
Вы можете подтвердить, что реактор
взорвался после попытки его выключить?
Откуда мне знать, что он взорвался?
Я нашла это в государственном архиве.
Датировано 76-м годом.
Это про операции на реакторах РБМК
в экстремальных условиях.
И что?
Имена авторов вымараны.
И две страницы изъяты.
Государство должно хранить свои тайны,
товарищ.
Вы смеете утверждать обратное?
Они допустили оплошность.
Не отредактировали оглавление.
На пропавших страницах речь идет
о положительном паровом коэффициенте
и АЗ-5.
Это вам о чем-нибудь говорит?
Что вы ищете? Зачем выспрашиваете?
Вы работали с реактором,
знаете его лучше, чем я.
Так теперь я во всем виноват?
Вот к чему вы клоните?
Я здесь не как обвинитель,
я хочу выяснить, что случилось.
Осознаете ли вы,
что я - ваш шанс избежать наказания?
Вы мне поможете?
Я не знаю, что отсюда убрали.
Паровой коэффициент
не имеет отношения к АЗ-5.
Вот. Можете идти.
- Вам даже не интересно.
- Чего ради?
Думаете, верные вопросы
раскроют вам правду?
Нет никакой правды.
Спросите начальников,
чего они хотят, - вам соврут.
А меня накажут.
У меня два правила.
Первое:
не направляй винтовку на меня.
Просто, правда?
Можешь направлять на этого урода,
мне похрен. Не на меня.
Второе:
если ранил зверя,
но не убил, стреляй, пока не умрет.
Не заставляй их мучиться,
а то я тебя убью. Понял?
Я серьезно.
Я убил много людей.
Хорошо.
Мы готовы.
Когда начнем,
они побегут в дома, к укрытию.
Проверяем каждую дверь.
Ладно?
Хорошо.
Эй!
Делай свою работу. Каждую дверь.
Пошла. Пошла.
Уходи. Пошла!
- Не заставляй их мучиться.
- Прости.
Прости.
Оттащишь ее в грузовик.
Есть будешь?
Выпей.
Еще.
Слушай...
В первый раз со всеми так случается.
Обычно - когда убил человека.
В твоем случае - собаку.
И что? Нечего стыдиться.
Помнишь свой первый раз, Гаро?
Мой первый раз -
Афганистан.
Мы прочесывали дом,
неожиданно выскочил мужик,
и я выстрелил ему в живот.
Настоящая военная история.
Там нет хороших историй, как в кино,
только дерьмовые.
Мужик стоял там - бум! -
живот.
Я так испугался,
что до самого вечера не жал на спуск.
Думал: "Ну что, вот и всё, Бачо.
Ты всадил в кого-то пулю.
Ты больше не ты.
И никогда не будешь собой".
А поутру ты просыпаешься,
а ты всё еще ты.
И понимаешь,
что всё это время был ты.
Просто не знал.
Счастье всего человечества.
Чего?
"Наша цель -
счастье всего человечества".
Да.
Я счастлив.
Счастлив каждый день.
Ладно.
За работу.
Пошли.
СЕНТЯБРЬ 1986 ГОДА
Доставили.
Давай.
Снимай. Держи, держи.
Так, осторожней.
Тяни.
Джокер.
Так его назвали немцы. Джокер.
Он готов?
Готов.
Хороший сигнал.
Камеры.
Двигатели.
Двигатели - да. Сигналы - да.
Хорошо. Давайте потихоньку.
Вперед один метр, назад один метр.
Вперед один.
Немцы!
Назад один.
Потеряли сигнал?
Это не сигнал, а машина.
Сдохла.
Конечно, я знаю, что они слушают!
Пусть слушают! Пусть слушают все!
Знаете, что мы тут делаем?
Расскажите им, что они натворили!
Да мне насрать!
Скажите им! Скажите Рыжкову!
И Лигачеву!
И Горбачеву, мать его! Скажите!
Официальная позиция государства:
в Советском Союзе невозможна
глобальная ядерная катастрофа.
Немцам сказали,
что самый высокий уровень радиации -
две тысячи рентген.
Им дали цифры пропаганды.
У робота шансов не было.
Нужен новый телефон.
А если не очистим?
Вариантов нет.
Если не очистить крышу,
мы не построим укрытие.
А без него будут 12 тысяч рентген.
Почти двойная радиация бомбы с Хиросимы.
- Каждый час, час за часом...
- Я знаю, знаю, знаю.
А как же свинец?
Мы могли бы, ну не знаю...
Расплавить и налить сверху,
как покрытие.
- Во-первых,
мы уже использовали весь наш свинец...
Измерительные приборы в других
реакторных зданиях обшиты свинцом.
Солдаты обдирают его на броню.
Вы серьезно?
Пусть так, мы всё равно говорим
о кипящем металле на вертолете,
и это свинец, Борис.
Он весит до черта.
А если сшибить графит выстрелами?
Есть крупнокалиберные взрывающиеся пули,
они не срикошетят, а толкнут.
Стрелять взрывающимися пулями
в открытый атомный реактор?
- Ну...
- Нет-нет-нет.
Давайте снова подожжем крышу.
Ведь ее было так просто потушить.
О чем мы вообще говорим?
Нам нужен новый робот.
Который выдержит радиацию.
Я спрашивал - ничего нет.
Американцы.
Если у американцев и есть
такая технология, кто нам ее даст?
Но даже если и даст,
ЦК никогда не будет просить.
Мы с вами это знаем.
Роботов нет.
Биороботы.
Что это?
Используем биороботов.
Людей.
Сегодня много.
А что они едят?
Едят куриц.
А потом - друг друга.
Каждую дверь.
Павел!
Павел!
Не слышишь?
Я с тобой говорю.
Твою мать.
Иди наружу.
Иди.
ОКТЯБРЬ 1986 ГОДА
Товарищи солдаты.
Советский народ сыт по горло
этой аварией.
Нас просят с ней разобраться,
и мы доверили вам
эту серьезную задачу.
Из-за особенностей рабочего участка
у вас будет полторы минуты
на решение проблемы.
Слушайте внимательно мои инструкции
и делайте в точности как сказано.
Ради вашей безопасности
и безопасности ваших товарищей.
Вы войдете в здание
третьего энергоблока.
Подниметесь по лестнице,
но немедленно на крышу не пройдете.
Дойдя до верха, ждите внутри,
рядом с входом на крышу,
переведите дыхание.
Оно вам понадобится позже.
Это рабочий участок.
Нужно убрать графит.
Некоторые из блоков весят
примерно 40-50 килограммов.
Их все нужно перекинуть через край.
Смотрите, как ваши товарищи
быстро выходят из прохода,
поворачивают налево
и входят на рабочий участок.
Постарайтесь не споткнуться.
В крыше есть дыра.
Постарайтесь не упасть.
Двигаться нужно быстро,
двигаться нужно осторожно.
Вы поняли описанную задачу?
Да, товарищ генерал.
Это самые важные полторы минуты
вашей жизни.
Заучите вашу задачу.
И выполните ее.
Вам пора.
Через полторы минуты
я позвоню в рельс.
Услышите - вернитесь немедленно.
Бросайте лопаты в ведро
и идите по коридору на санобработку.
Прежде всего, на крыше
бросайте обломки за перила.
Не смотрите через перила. Ясно?
Хорошо.
По команде. На старт.
Марш.
Товарищ солдат.
С вами - всё.
Вам пора.
Варежка!
Мама, мама!
ПРИПЯТЬ
ДЕКАБРЬ 1986 ГОДА
Вы извините.
Но надо было поговорить без...
Дятлова собираются судить.
И Брюханова. И Фомина.
Нас попросят
дать экспертное заключение.
Всех троих.
Но до всего этого...
ЦК посылает Легасова в Вену.
Там штаб-квартира международного...
Агентства по атомной энергии.
Я знаю, она в Вене.
И что вы должны сделать?
Рассказать обо всем миру.
Тогда вам лучше узнать, что случилось.
Я восстановила события.
Минута за минутой.
Иногда секунда за секундой.
Каждое решение, нажатие кнопки
и поворот рычага.
И? Они виновны?
Да.
В грубой некомпетентности,
нарушении мер безопасности
и невообразимой халатности.
Но во взрыве? Я не уверена.
Что значит "не уверены"?
Я проанализировала данные.
Топтунов говорил правду.
Они отключили реактор,
а потом он взорвался.
В этой статье может содержаться ответ.
Но отсюда вырвали две страницы.
Вы это уже видели.
Пожалуйста, поверьте мне сейчас:
я не думал, что это может привести
ко взрыву. Никто из нас не знал.
Никто не знал чего?
В 75-м на реакторе РБМК в Ленинграде
повредился топливный канал.
Операторы нажали АЗ-5,
но вместо немедленного отключения
мощность на краткий миг усилилась.
Разве это возможно?
Именно этот вопрос
и задал мой коллега Волков.
Это он написал эту статью.
Когда реактор РБМК работает
на малой мощности, он нестабилен.
Склонен к скачкам реакционности.
В нормальных условиях
контрольные стержни это компенсируют.
В нормальных условиях.
Персонал снизил мощность реактора
на время испытания.
Вытащили почти все контрольные
стержни, чтобы ее вернуть.
Вот что Волков понял по Ленинграду.
Если боровые контрольные стержни
полностью вынуть из реактора,
то, когда их вставляешь,
первое, что входит в активную зону,
не бор.
А графит.
Графитовые наконечники стержней
вытесняют воду и пар.
И реакционность не понижается,
а повышается. Очень резко.
Так почему они нажали на эту кнопку?
Они не знали.
Волков предупреждал Кремль.
Десять лет назад.
Но ведь нельзя было сомневаться
в превосходстве
советской ядерной промышленности.
В КГБ это засекретили как гостайну.
Когда я увидел, что реактор взорван,
я не подумал,
что это из-за дефекта в АЗ-5.
Ведь этот дефект не приведет ко взрыву,
если только операторы сами не привели
реактор на грань катастрофы.
- Так виноваты они.
- Да.
Но не только они.
Нет.
И об этом вы расскажете в Вене?
Вы ведь не можете быть такой наивной.
На сегодняшний день в Советском Союзе
работают 16 реакторов РБМК.
Нужно их починить,
а для этого
придется предать всё огласке.
Заставить ЦК принять меры.
Вы предлагаете Легасову унизить нацию,
которая одержима тем,
чтобы не быть униженной.
Мы заключим сделку с КГБ.
Ты не упомянешь об этом в Вене,
а они тихо дадут нам
починить все реакторы.
Сделка с КГБ.
А наивная здесь я.
За твоими родными придут.
И за друзьями.
У вас есть шанс поговорить с миром,
Валерий.
Будь у меня этот шанс...
Но его у вас нет.
Я знавал людей храбрее вас, Хомюк.
Они ничего не делали в звездный час.
Потому что когда речь о вашей жизни
и жизни близких,
ваши моральные устои ничего не значат.
Они исчезают.
И в этот момент вам хочется,
чтобы вас не расстреляли.
Вам знакомо имя Василий Игнатенко?
Нет.
Он был пожарным.
Умер через две недели после аварии.
Я заезжала к его вдове.
Она родила.
Девочку.
Ребенок прожил четыре часа.
Радиация должна была убить мать,
но ее поглотил ребенок.
Ее ребенок.
Мы живем в стране,
где дети умирают, спасая матерей.
К черту вашу сделку.
И к черту наши жизни.
Кто-то должен начать говорить правду.
Поздравляю, товарищи.
Вы последние из 3828 человек.
Вы блестяще исполнили свой долг.
Желаю вам здоровья и долгой жизни.
Вам всем полагается премия
в 800 рублей.
- Спасибо.
- Служу Советскому Союзу.
Спасибо.
 

5 серия

Я слышал, Брюханова могут повысить.
Наша небольшая сложность -
с испытанием безопасности.
Если успешно решить ее...
Да, повышение весьма вероятно.
Кто знает, может, в Москву.
Естественно,
после него главным оставят меня,
а мне понадобится кто-то
на мою должность.
Я могу выбрать Ситникова.
Предлагаю свою кандидатуру.
Будем иметь в виду.
Виктор Петрович,
подготовка к испытанию прошла гладко.
Товарищ Дятлов действовал
по моим указаниям,
и мощность четвертого была снижена
до 1600 мегаватт.
С вашего разрешения мы готовы
продолжать понижать мощность до...
- Подождете.
А что?..
Хочешь спросить, в чем дело, Николай?
По лицу не умеешь читать?
Три года я пытался
провести это испытание.
Три года!
Мне сейчас звонили
с киевских энергосетей.
Говорят, что мощность снижать нельзя.
- Еще десять часов.
- Энергосети?
- С какой стати они диктуют?..
- Решение принимается не там,
Дятлов.
Сейчас конец месяца.
Всё подгоняется под норматив.
Все работают сверхурочно,
заводам нужна энергия,
и кто-то давит сверху.
И вряд ли мы узнаем кто.
Так что, будем всё отменять?
Нет, я так не думаю.
Если надо подождать десять часов,
мы подождем.
На половине мощности?
А проблемы со стабильностью?
- Нет, я бы подумал...
- Я не тебя спрашиваю.
Это безопасно.
Мы продержимся и так.
Я пойду домой, посплю и вернусь ночью.
Тогда продолжим.
Я лично прослежу за испытаниями.
И они будут закончены.
Я-то ждать не буду.
Звоните, когда закончите.
ЧЕРНОБЫЛЬ
Как вы себя чувствуете?
Вчера вы были у врача.
Как ваше здоровье?
А то вы не знаете!
Из Вены.
Читаете по-немецки?
Здесь сказано:
"Наконец-то, советский ученый,
который говорит правду".
Разумеется, я возмущен инсинуациями,
но вы произвели блестящее впечатление
на конференции.
А у вас к этому талант.
К чему? К вранью?
К государственному управлению, Легасов.
Запад удовлетворен
тем, что Чернобыль -
просто ошибка оператора.
Чем он, по сути, и был.
Благодарить надо вас.
И мы собираемся.
"Герой Советского Союза".
Высшая награда.
Даже у меня ее нет.
"Повышение до директора
Курчатовского института".
Я смущен.
Не думаю, что вас как-то можно
смутить, Валерий Алексеевич.
И эти награды еще не ваши.
Сперва ваши показания в суде.
Товарищ Шарков,
я понимаю свой долг перед страной,
но вы нам обещали.
Реакторы будут делать безопасными.
Прошли месяцы.
Никаких перемен не произошло,
их даже не обсудили.
- Сперва...
...суд.
В результате у нас будут злодеи,
будут и герои, и будет наша правда.
После этого мы разберемся с реакторами.
Вы ехали на поезде?
Да, на поезде.
Давайте поговорим про Вену.
Я приехала не ругать вас.
Я знаю устройство мира,
несмотря на то, что говорит Щербина.
И?
Почему вы здесь?
Потому что я ужасно упрямая.
И вы на это надеялись.
Шарков сказал,
что реакторы перестроят после суда.
Вы ему верите?
Страна не будет перестраивать реакторы,
потому что признание проблемы
равно признанию лжи.
Их придется заставить.
На суде
вы скажете правду.
Вы должны убедить судей.
Этот суд - показуха.
Присяжные уже вынесли вердикт.
Я не про них говорю.
Центральный комитет пригласил
членов научного сообщества
для наблюдения за судом.
Наших коллег.
Из Курчатова,
Средмаша, Минэнерго.
Они будут сидеть в зале, слушать вашу речь.
Присяжные, о которых знаем только мы.
А когда вы в показаниях заговорите
о взрыве,
тогда наши присяжные услышат правду.
- И что с ней делать?
- Настоять на реформе.
Не только для РБМК,
но для всей отрасли.
- Нет-нет-нет.
- Они не смогут действовать без нас.
- Если мы...
- Вы знаете, что случилось с Волковым?
С тем, чей отчет вы нашли?
Они просто убрали его
с должности в институте.
Отстранен за преступное знание.
Думаете, эти ученые,
выбранные для показушного суда,
решатся как-то действовать?
Из-за меня?
Из-за героической позы,
которую я займу наперекор стране?
- Да.
- Почему?
Потому что вы - Валерий Легасов.
И ваше имя что-то значит.
Я была бы рада,
если бы хватило моих показаний.
Но я знаю устройство мира.
Меня расстреляют,
Хомюк.
Вы сказали мне выяснить, что случилось.
Я говорила с десятками людей.
Всё, что они сказали,
я записала.
Всё в тетрадях.
Это слова тех, кто еще жив.
Это - тех, кто умер.
Они умерли, спасая друг друга.
На тушении пожара.
Ухаживая за ранеными.
Они не сомневались, они не колебались.
Просто делали всё необходимое.
Как и я!
Как и я.
Я пошел к открытому реактору.
Я уже отдал свою жизнь.
Этого недостаточно?
Нет, прости, но этого мало.
ЦК Коммунистической партии
Советского Союза
и Президиум Верховного Совета СССР
постановили, что правосудие
должно исходить от народа,
согласно основной линии нашей партии,
как было постановлено
на 20-м, 21-м и 22-м съездах,
как цель ленинизма.
Это была и будет неизменная цель
Советского Союза.
Принципы ленинизма должны соблюдаться
последовательно и неотступно,
они выражают жизненные интересы
советского народа,
его надежды и стремления,
вместе с ориентирами страны и партии.
Заседание суда открыто.
Председательствует
товарищ судья Милан Кадников.
Обвинения.
Виктор Брюханов,
Анатолий Дятлов
и Николай Фомин
обвиняются по статье 220, пункт два
Уголовного кодекса Украинской ССР.
Ядерная катастрофа
26 апреля 86-го года.
Свидетелями выступают товарищ Хомюк
из Белорусского ядерного института,
товарищ Легасов из института
атомной энергии имени Курчатова
и товарищ Борис Евдокимович Щербина,
заместитель председателя
Совета министров
и министр нефтяной
и газовой промышленности.
Как ни странно,
всё началось
с испытания на безопасность.
Но зачем вообще проводилось испытание?
Четвертый реактор был не новым,
когда произошел инцидент.
Он был введен в эксплуатацию
20 декабря 83-го.
Через 11 дней, в последний день года,
директор станции Виктор Брюханов
подписал этот документ.
Свидетельство о завершении строительства
реактора.
В результате завершения работ
до конца года
товарищ Брюханов был награжден
орденом Октябрьской Революции.
Товарищ Фомин -
медалью "За трудовую доблесть".
Товарищ Дятлов -
орденом Трудового Красного Знамени.
Но работа была не закончена.
И этот документ был ложью.
Для подписания этого документа
должны были быть успешно завершены
все испытания.
И всё же одно оставалось.
Атомный реактор
генерирует тепло в активной зоне.
Ряд насосов здесь и здесь
посылает через нее
постоянный поток охлаждающей воды.
Тепло активной зоны
превращает воду в пар,
пар вращает турбину здесь
и вырабатывает электричество.
Но что, если на электростанции
нет электричества?
Что, если отключено электричество,
питающее станцию?
Обесточивание,
отказ оборудования или нападение врага?
Если нет электричества,
насосы не могут качать воду
через активную зону.
А без воды она перегревается
и плавится.
Вкратце - атомная катастрофа.
Решение?
Три запасных дизельных генератора
здесь.
Значит, проблема решена?
Нет.
Брюханов знал,
что проблема вовсе не решена.
Запасным генераторам требовалась
примерно минута,
чтобы разогнаться достаточно
для включения насосов
и предотвращения взрыва.
А к тому времени было бы уже поздно.
А теперь -
к испытанию на безопасность.
Теория была такова:
если отключится электричество,
вращающейся турбине понадобится время,
чтобы остановиться.
Что, если взять
еще вырабатываемое электричество
и направить на насосы?
А отключающаяся турбина сможет
поддерживать насосы достаточно,
чтобы заполнить минутный пробел,
пока разогреваются генераторы?
Есть вопросы?
Нет.
Продолжайте, пожалуйста.
Чтобы проверить теорию,
реактор перевели в ослабленный режим
в 700 мегаватт,
симулируя обесточивание электросети.
Потом турбины отключали,
и пока они медленно вращались,
их электрическую мощность проверяли -
хватит ли ее на питание насосов.
Наука сильна,
но испытание может пройти,
лишь пока справляется человек.
И при первой попытке
они не справились.
И при второй попытке
они не справились.
И при третьей тоже не справились.
Четвертая попытка произошла
26 апреля
86-го.
Товарищ Хомюк.
Чтобы понять, что произошло,
надо вернуться на десять часов ранее.
25 апреля, предполагаемое испытание.
К двум часам дня
реактор был замедлен вполовину,
с обычной отдачи в 3200
до 1600 мегаватт,
был стабилен и готов снижать мощность
до испытательного уровня -
700 мегаватт.
Но до начала испытания
раздался звонок.
Руководители электросетей в Киеве
сказали, что не могут позволить
снижение мощности раньше полуночи.
Просили отсрочку в десять часов.
Это первый критический момент.
Первое звено в цепи катастрофы.
Компетентное начальство настояло бы
на отмене испытаний.
Эти три человека
позволили ему продолжиться.
Почему отсрочка была так опасна?
Она создала две проблемы.
Первая из них, по сути, научна.
Вторая - очень человечна.
И ее мы рассмотрим первой.
В полночь
начинается пересменка.
- Ходемчук.
- Забудь. Ищи дурака.
Топтунов? Хочешь мотоцикл купить?
Топтунов? Он же еще ребенок.
На лице волос больше, чем на яйцах.
Волосы? Так вот что у него над губой!
Леонид Федорович.
Акимов срочно просит вас в машинный зал.
- Он уже здесь?
- Приехал раньше.
Какие-то испытания.
Видишь? Ужас!
Саша.
Мы должны провести испытание.
Замедление турбины.
Было в прошлом году.
В дневную смену не вышло, скинули нам.
Нам?
Мы не знаем...
Не знаем, о чем речь.
Всё хорошо.
Понизим до 700, удержим,
остальное на Столярчуке и Киршенбауме.
Дятлов будет наблюдать.
Я должен сделать что-то
впервые в жизни
и с Дятловым над душой?
Не волнуйся. Сделаем вместе.
Я просматриваю инструкции.
А вот это - надо или нет?
Да, это Акимов из четвертого.
У меня здесь
инструкция по испытанию.
То же, что и в прошлом году.
Да, в программе есть инструкция,
что делать,
и многое зачеркнуто. Что мне?..
Так что мне?..
Вы уверены?
Хорошо. Спасибо.
Он сказал перечеркнутым верить.
Тогда почему они перечеркнуты?
Дали добро на испытание.
1600. Хорошо.
Надо спрашивать,
знаете ли вы, что делать?
- Ну, мы...
- Знаем. Разумеется.
Столярчук?
- Да.
- Киршенбаум?
Я...
...не изучал. Мы только узнали...
Вот, изучай.
Или можешь делать то, что я скажу.
Думаю, даже такой тупица справится.
Ну? Поехали.
Выключать турбину,
когда реактор работает?
- Это плохо...
- Засунь язык в жопу
и работай.
Топтунов.
Ослабить до 700.
Я никогда не работал
с такими мощностями.
Всё хорошо. Я с тобой.
Снижаю энергию до 700.
Подумайте о Юрии Гагарине.
Представьте, как ему ничего не говорят
о его миссии в космосе,
пока он не окажется на старте.
Представьте, что у него есть только
инструкции, которые он видит впервые,
а некоторые строки зачеркнуты.
Именно это происходило
в машинном зале четвертого реактора.
Ночная смена не была подготовлена
к испытанию.
Их о нем не предупредили.
Леониду Топтунову,
оператору, ответственному за контроль
и стабилизацию в ту ночь,
было всего 25.
Его общий опыт работы?
Четыре месяца.
Это человеческая проблема,
созданная отсрочкой.
Но внутри активной зоны реактора,
среди самих атомов,
формировалось нечто более опасное.
Яд.
28 минут пополуночи.
Товарищ Легасов.
Мне приятно видеть моих коллег
из института имени Курчатова
и Минэнерго.
Но не нужно быть физиком-ядерщиком,
чтобы понять, что было в Чернобыле.
Вам надо знать следующее:
по существу, внутри атомного реактора
происходят две вещи.
Реактивность,
которая создает электричество,
либо растет, либо снижается.
И всё.
Операторы просто сохраняют баланс.
Урановое топливо.
Атомы урана расщепляются и сталкиваются -
реактивность повышается.
Но, если не уравновесить реактивность,
она так и будет расти.
Стержни из борной стали.
Они останавливают реактивность,
как тормоза на машине.
Но надо учитывать третий фактор.
Воду.
Холодная вода забирает тепло
из системы.
В ней образуются пузырьки пара,
иначе пустоты.
На реакторе РБМК того типа,
что был в Чернобыле,
существует
позитивный пустотный коэффициент.
Что это значит?
Это значит,
что чем больше пара в системе,
тем выше реактивность,
а значит, больше тепла,
а значит, больше пара, а значит...
И похоже, мы имеем дело
с порочным кругом.
Так и было бы,
если бы не это...
Так и было бы,
если бы
не это.
Отрицательный температурный коэффициент.
Когда ядерное топливо разогревается,
оно менее реактивно.
Итак,
топливо повышает реактивность.
Стержни управления и вода снижают ее.
Пар ее повышает,
повышение температуры снижает.
Получается невидимый танец,
питающий целые города
без дыма и пламени.
И это прекрасно.
Когда всё в порядке.
Когда уран делится, отдавая энергию,
он превращается в новый элемент.
Ксенон.
Ксенон снижает реактивность.
Об этом яде говорила товарищ Хомюк.
Когда активная зона работает
в полную силу,
то сжигает ксенон раньше,
чем он вызывает проблемы.
Но из-за отсрочки
четвертый чернобыльский реактор
десять часов работал вполсилы.
И ксенон не выгорел.
Он накопился,
отравив ядро.
Мы начинаем терять баланс.
В 28 минут пополуночи
мощность реактора начинает снижаться.
И все же меньше чем через час
он взорвется.
Если вы не понимаете,
как заглушенный ядерный реактор
может привести ко взрыву,
я вас не виню.
В конце концов, вы не работаете
в машинном зале атомной станции.
Но, как выяснилось,
те, кто там работал,
тоже этого не понимали.
Осторожно.
Снижаем.
Хорошо.
- Вот так.
- Вы уже должны были закончить.
Мы следуем протоколу снижения.
Вы резину тянете.
Десять других человек уже справились бы.
Продолжай, ты молодец.
Киршенбаум.
Позовешь, когда эти бабы закончат.
Да, товарищ Дятлов.
Так. Теперь очень медленно.
Давай потихоньку до семи сотен.
Эй-эй-эй, тише!
Я стержни не двигал.
Что это?
Я даже не трогаю.
Мы всё сделали правильно,
но активная зона отравлена.
Если отравлена,
то вы не всё сделали правильно.
Вы глушите мой реактор! Включайте его!
Если мы отключим ЛАУ,
то сможем восстановить контроль.
Давайте, вперед.
Отключаем локальное автоматическое
управление.
Леонид.
ЛАУ отключено.
Глобальное активировано.
Ты что сделал?
То, что вы сказали! Отключил...
Посмотри!
Я не понимаю.
Любители сраные, заглушили реактор.
Каким хером вас сюда наняли вообще?!
- Товарищ Дятлов...
- Опять скажешь,
что всё сделал правильно, бестолочь?
Простите
за неудовлетворительные результаты.
Ты что делаешь?
Нужно всё отключать.
- Нет.
- У нас ксеноновая яма.
Надо отключиться, выждать сутки.
Нет. Закончим сегодня.
Поднять до 700...
Нельзя сейчас повышать. Правила!
Не говори мне о правилах.
- Если с 80...
- Нет, с 50 процентов мощности.
- Так это еще хуже!
- В правилах этого нет.
Нет правила!
Товарищ Дятлов,
простите, но ваши слова лишены смысла.
- Повысить мощность.
- Нет.
Не буду, это опасно.
Безопасность важнее всего.
Я говорю это 25 лет.
Столько я на этой работе - 25 лет.
Дольше тебя, Акимов?
- Да.
- Намного дольше?
Да.
А ты?
У тебя молоко на губах не обсохло!
Раз я сказал "безопасно", так и есть.
А если вы не согласны,
вам не надо тут работать.
Вы и не будете.
И не только здесь, и в Курске тоже.
И в Игналине.
В Ленинграде, Нововоронеже.
Вы больше нигде не будете работать.
Я прослежу.
Вы же знаете, я-то прослежу.
Повысить мощность.
Запишите ваш приказ.
Повысить мощность.
Тогда вместе.
Меня там даже не было.
Что?
Меня не было в зале,
когда повысили мощность.
- В таком случае где вы были?
- Товарищ Легасов!
Вы свидетель, а не прокурор.
Вопросы задаю я.
В таком случае где вы были?
В туалете.
В туалете?
Товарищ Хомюк опросила всех,
кто был в машинном зале в ту ночь.
Они все говорят одно.
"Я знал, что приказ Дятлова неверен,
но из-за неподчинения меня бы уволили".
Леонид Топтунов.
За день до его смерти.
Нет, товарищ Дятлов, вы там были.
Вы приказали повысить мощность,
это факт.
Суд объявляет перерыв. 30 минут.
Знаешь что-нибудь об этом городе?
Чернобыле.
Не особо, нет.
Тут жили евреи и поляки.
Евреев перебили в погромах,
Сталин выгнал поляков,
а потом пришли фашисты
и убили всех, кто остался.
Но после войны
сюда всё равно пришли люди.
Они знали, что земля под ногами
сочится кровью, но им было всё равно.
Мертвые евреи, мертвые поляки,
но не они.
Никто не думает,
что это случится с ними.
А вот поди ж ты.
Сколько осталось?
Может, год.
Это называется...
...называется "затяжная болезнь".
По-моему, не очень затянулась.
Да, ты мне говорил, и я поверил.
Но шло время, и я подумал:
со мной не случится.
Я всё протратил.
Протратил всё ни на что.
Ни на что?
Помнишь то утро, когда я позвонил?
Каким я был безучастным.
Я слабо верю вестям из Кремля,
но когда мне сказали,
что я буду главным
по очистке,
и сказали, что это несерьезно,
я поверил.
Знаешь почему?
Потому что тебя сделали главным.
Да.
Я ничтожный человек, Валера.
Всегда таким был.
Я надеялся, что стану важным,
но не стал.
Только стоял рядом с важными людьми.
Ученых вроде меня хватает.
Любой из них мог бы сделать, что и я.
Но ты...
Всё, что мы просили,
всё, что было нужно...
Люди. Материал. Луноходы.
Кто еще мог это сделать?
Меня слышали, но тебя слушали.
Из всех министров и депутатов,
целого собрания покорных глупцов
по ошибке прислали хорошего человека.
Ради бога, Борис,
это ты был важнее всех.
Какая красота.
Товарищ Легасов.
Время - 00:38.
Реактор почти заглушен,
операторы четвертого блока идут
по пути, ведущему прямо к катастрофе.
И назад не повернуть.
Они еще не знают, но кости брошены.
На 30 мегаватт ксенон еще выделяется,
но никоим образом не сгорает.
И реактор утопает в отраве.
В довершение всего,
реактор не производит
достаточное количество пара.
Повысить мощность из этого состояния
можно только очень-очень медленно,
на протяжении 24 часов.
Но Дятлов хочет закончить.
У Акимова и Топтунова
есть лишь один курс действий.
Они вытаскивают стержни управления.
По десятку.
Наполовину, на три четверти.
Но мощность не двигается с места.
И они начинают полностью извлекать их.
В четвертом реакторе
было 211 стержней.
Акимов и Топтунов
полностью извлекли 205.
Не забудьте, стержни -
тормоза в этой машине.
Из 211 стержней
в реакторе осталось только шесть.
Что до топлива, оно остыло,
так что отрицательный
температурный коэффициент
не перевешивал реактивность.
Но, несмотря на сильное отравление
ксеноном,
они могут поднять мощность
всего до 200 мегаватт.
Стержни управления вынуты.
Аварийная система отключена.
Единственное,
что удерживает реактор, -
это вода и ксенон.
Ровно час ночи.
Испытание скоро начнется.
Простите, это всё.
Только 200 мегаватт.
Мы вытащили почти всё.
Ну всё - значит, всё.
Но для испытания нужно 700.
Столярчук, готовься. Четвертый насос.
- Нет, подождите...
- Столярчук!
У нас и так еле хватает пара.
Турбина замедлилась, и обоснованные...
- Нам хватит.
- А добавим воды -
будет меньше...
- Я сказал!
Я знаю, что делаю. Столярчук!
Четвертый насос включен.
Надо предупредить Ходемчука
о тряске труб.
- Неважно. Киршенбаум.
Пара в барабане-сепараторе мало,
пять атмосфер.
- Поможем ему все.
Повышайте как можете.
Надо прекращать.
Выключите эту хрень.
У вас 15 минут.
15 минут.
С таким же успехом могло быть 15 дней.
Возникшая проблема была нерешаемой.
Мощность - слишком низкая.
Воды - слишком много.
Испытание провалено.
Результаты бесполезны.
Но Дятлову всё равно.
Он хотел только доложить о завершении.
Час и 22 минуты ночи.
Осталось меньше двух минут.
Ювченко -
инженер-механик - у себя в кабинете.
Перевозченко - начальник цеха -
в центральном зале,
высоко над тысячетонной
стальной оболочкой реактора.
Дегтяренко и Ходемчук -
операторы ГЦН - в насосном зале.
Никому из них не сказали про испытание.
Никто из них не знал, что случится.
Час двадцать две и тринадцать секунд.
Топтунов видит отчет
измерительной системы реактора "Скала".
На основе отсутствия нужных стержней
система рекомендует отключение реактора.
Ну конечно,
она же не знает об испытании.
Ладно, товарищи.
Еще пара минут, и всё закончится.
Киршенбаум, по готовности.
Мы всё сделали правильно.
Осциллограф включен.
Закрываю восьмой дроссельный клапан.
Начинаю выбег ротора генератора.
Час двадцать три и четыре секунды.
Каждое их решение
оттягивает генератор назад,
как рогатку, так, как никогда ранее.
Испытание начинается.
Насосы отключены. И пошло-поехало.
Насосы перестали качать воду
через реактор.
Урановое топливо не регулирует
свежий охладитель
и стержни управления.
Баланс немедленно качнулся
в противоположном направлении.
Меньше секунды -
и реактивность нарастает.
В активной зоне оставшаяся вода
быстро превращается в пар.
Создаются пустоты.
И свежая вода их не заполняет.
Пар увеличивает реактивность,
увеличивает тепло, увеличивает пар,
увеличивает реактивность.
Оставшийся ксенон распадается.
Мощность повышается.
Ее ничем не остановить.
Час двадцать три
и тридцать пять секунд.
У нас выброс мощности! Саша!
Что вы наделали?!
Час двадцать три и сорок секунд.
В каждом машинном зале
каждого ядерного реактора в мире
есть кнопка, делающая лишь одно:
"быстрый стоп" -
моментальное прекращение реакции.
В советских реакторах
эта кнопка называется АЗ-5.
Нажмете АЗ-5 -
и стержни разом вставятся,
и реакция резко остановится.
Но...
Чего вы ждете, Легасов?
Давайте, врите.
Товарищ Дятлов, последнее предупреждение.
- А то что?
- Угомонись, Дятлов.
- Товарищ Дятлов! Хватит!
- Легасов уже проболтался.
- Он сказал...
- Товарищ Дятлов!
...что этого было не избежать.
Он что-то знает.
- Товарищ Дятлов!
- Она что-то знает!
Да, я знаю, кто вы,
Валерий Алексеевич. Вы лжец.
На сегодня достаточно.
Обвиняемые остаются под стражей.
- Суд...
- Я не закончил.
У меня есть еще показания.
Нет необходимости.
Ваши показания приняты.
- Ваша честь.
- Объявляю заседание закрытым.
- Мы продолжим завтра...
- Пусть закончит.
Товарищ Щербина.
Пусть закончит.
Дятлов нарушил все возможные правила.
Он довел реактор до грани уничтожения.
Он сделал всё это, веря в безаварийность.
АЗ-5.
Простая кнопка, отключающая всё.
Но в созданных им условиях
ее не было.
В системе отключения был фатальный изъян.
В час двадцать три сорок
Акимов нажимает АЗ-5.
Извлеченные стержни управления
возвращаются в реактор.
Стержни - из борной стали,
что сокращает реактивность.
Но наконечники...
Наконечники сделаны из графита,
а он ее ускоряет.
Почему?
Почему?
По той же причине,
почему вокруг наших реакторов
нет колпаков,
как на Западе.
Почему мы не используем
нормально обогащенное топливо.
По той же причине,
почему мы - единственная нация,
которая строит водографитовые реакторы
с позитивным пустотным коэффициентом.
Так дешевле.
В первую очередь в ядро входят
графитовые наконечники.
И тогда реакция в ядре,
что и так поднималась,
взлетает до небес.
Все молекулы жидкой воды до последней
тут же превращаются в пар,
он расширяет и повреждает ряд каналов
для топливных стержней.
Стержни управления в них
не могут двигаться.
Графитовые наконечники закреплены
и бесконечно ускоряют реакцию.
Чернобыльский четвертый реактор
теперь - атомная бомба.
Час двадцать три сорок две.
Перевозченко смотрит
на гигантскую стальную крышку реактора
и видит невозможное.
Колпаки стержней управления
и топливных каналов,
по 350 кило каждый, скачут вверх-вниз.
Он бежит предупредить щитовую.
Но ему никак не остановить то,
что грядет.
Час двадцать три
и сорок четыре секунды.
Пар взрывает
все больше топливных каналов.
Мы не знаем, какой была мощность.
Знаем лишь последние показания.
Четвертый блок должен работать
на 3200 мегаваттах.
Там было больше 33 тысяч.
Давление в активной зоне
уже было не сдержать.
И наконец-то мы добрались.
Час двадцать три сорок пять.
Взрыв.
Как только крышку срывает с реактора,
врывается кислород.
Он смешивается с водородом,
перегревает графит.
Цепь катастрофы завершена.
Товарищ Дятлов!
Товарищ Дятлов!
Никто в зале в ту ночь не знал,
что кнопка отключения послужит детонатором.
Они не знали.
Потому что от них это скрыли.
Товарищ Легасов, вы противоречите
своим же показаниям в Вене.
Мои показания в Вене были ложью.
Я солгал всему миру.
И не только я хранил эту тайну.
Нас много.
Мы выполняли приказы.
От КГБ, от ЦК.
А сейчас в Советском Союзе -
16 реакторов с таким же дефектом.
И три из них всё еще работают
в 20 километрах от нас, в Чернобыле!
Профессор Легасов,
если вы предполагаете,
что Советский Союз как-то в ответе
за случившееся, - предупреждаю.
Вы ступаете на опасную почву.
Я уже на нее ступил.
Мы сейчас на опасной почве.
Из-за наших тайн и нашей лжи.
Они практически нас определяют.
Когда правда оскорбляет,
мы лжем и лжем,
пока не можем вспомнить,
что правда есть. Но она есть. Всё же.
Каждая наша ложь
составляет долг правде.
Рано или поздно долг надо оплачивать.
Именно так
и взрывается ядро реактора РБМК.
Из-за лжи.
Валерий Алексеевич Легасов.
Сын Алексея Легасова,
начальника
идеологического контроля ЦК.
Вы знали, чем он занимался?
Да.
В студенчестве у вас была
руководящая должность в комсомоле.
Верно?
- Вы уже знаете.
- Отвечайте на вопрос.
Да.
В Курчатовском институте
вы были секретарем компартии.
На этом посту вы ограничивали
продвижение по службе
еврейских ученых.
Да.
Ради благосклонности чиновников Кремля.
Вы - один из нас, Легасов.
Я могу сделать с вами, что захочу.
Но больше всего хочу,
чтобы вы знали, что я знаю.
Вы не храбрец.
Вы не герой.
Вы просто зарвавшийся умирающий человек.
Я знаю, кто я.
И знаю, что я сделал.
В справедливом мире
меня бы расстреляли за ложь.
Но не за это, не за правду.
Ученые
и ваша идиотская одержимость мотивами.
Когда череп пробивает пуля,
какая разница почему?!
Никого не расстреляют, Легасов.
Весь мир видел вас в Вене.
Убивать вас сейчас -
значит, позориться. И ради чего?
Ваши показания не будут приняты судом.
Их не предоставят прессе.
Их никогда не было.
Нет.
Вы проживете,
сколько вам осталось.
Но не как ученый. Больше нет.
Вы сохраните
свой ранг и кабинет.
Но ни обязанностей, ни власти,
ни друзей.
С вами не будут говорить.
Вас не будут слушать.
Другие люди...
Мелкие люди
получат славу за то, что сделали вы.
Ваше наследие стало их наследием.
Вы проживете достаточно, чтобы увидеть.
Какую роль в этом играл Щербина?
Никакой.
Он не знал, что я хочу сказать.
Какую роль в этом играла Хомюк?
Никакой.
Она тоже не знала.
После всего,
что вы сегодня сказали и сделали,
было бы занятно,
если бы вы соврали сейчас.
Но человек с вашим опытом
опознает ложь, когда услышит.
Вы не будете общаться
ни с одним из этих людей.
Вы вообще ни с кем больше
не заговорите о Чернобыле.
Вы останетесь
таким несущественным для мира,
что, когда наконец умрете,
будет крайне сложно понять,
что вы вообще жили.
А если я откажусь?
Зачем волноваться о том,
чего никогда не будет?
"Зачем волноваться о том,
чего никогда не будет?"
Просто прекрасно.
Это на деньгах надо печатать.
Быть ученым - значит, быть наивным.
Мы так уперлись в поиски правды,
что не думаем, как мало людей хочет,
чтобы мы ее нашли.
Но она всегда там,
видим мы ее или нет, выбираем или нет.
Правде плевать на наши нужды и желания.
Ей плевать на наши правительства,
идеологию, религии.
Она будет ждать. Всё время.
В конце концов, это подарок Чернобыля.
Когда-то цена правды меня пугала,
теперь я спрошу:
какова цена лжи?
РЕЖИССЕР - ЙОХАН РЕНК
АВТОР СЦЕНАРИЯ - КРЭЙГ МАЗИН
АВТОР ИДЕИ - КРЭЙГ МАЗИН
В РОЛЯХ: ДЖАРЕД ХАРРИС
СТЕЛЛАН СКАРСГАРД
ЭМИЛИ УОТСОН
ПОЛ РИТТЕР
ДЖЕССИ БАКЛИ
АДАМ НАГАИТИС
КОН О’НИЛЛ
ЭДРИАН РОУЛИНЗ
СЭМ ТРОТОН
РОБЕРТ ЭММС
АЛАН УИЛЬЯМС
МАЙКЛ МАКЭЛХАТТОН
ОПЕРАТОР - ЯКОБ ИРЕ
КОМПОЗИТОР - ХИЛЬДУР ГУОНАДОТТИР
 

 

 

 

 

 

////////////////////////////